Предание о птице Симург не только вдохновило Фирдоуси, но и породило одну из известных иранских пословиц. Когда неожиданно появляется человек, которого только что вспоминали в беседе, то говорят «словно мы его перо подожгли».
«Именно гений Фирдоуси объединил стихи Дакики, народные традиции и песни и сведения из письменных источников в единую поэтическую книгу, ставшую национальным иранским эпосом».
В итоге поэма «Шахнаме», вобрав в себя множество элементов истории и преданий, сама постепенно обрела статус подлинного эпоса.
«Именно гений Фирдоуси объединил стихи Дакики, народные традиции и песни и сведения из письменных источников в единую поэтическую книгу, ставшую национальным иранским эпосом, – пишет Ричард Фрай. – Лишь она одна стала национальным эпосом, ибо городская цивилизация требовала написанную определенным стилем, связную и, можно сказать, утонченно-изысканную поэму, а не различные сочинения уличных певцов и исполнителей, декламирующих баллады о героях Древнего Ирана перед воинами или дехканами на их ночных пиршествах. Я уверен, что Фирдоуси, хотя и отражал литературные предпочтения и интересы класса дехкан, сочинил свою поэму для двора, для городских жителей… Таким образом, по мнению многих, его «Шахнаме» сохранилась в качестве величайшего литературного произведения новоперсидского языка… «Шахнаме» написана не как народный эпос, взятый дословно из уст уличных исполнителей; это скорее доведенная до совершенства литературная поэма». И степень этого совершенства столь высока, что авторская поэма во мнении народа оказалась поднятой на уровень всеобъемлющего предания, в котором сосредоточены огромные духовные и творческие силы, дающие людям поддержку и радость на протяжении столетий.
Эпос и архетип
Специально для этой книги О. А. Дыдыкина, кандидат филологических наук, провела подробный анализ прославленной «Книги царей» и связанного с ней традиционного эпического наследия, а также архетипов, которые прослеживаются в произведении Фирдоуси и позволяют оценить масштаб его влияния на культуру сопредельных стран.
«Богатейший народный эпос Ирана, который лег в основу «Шахнаме» Фирдоуси – уникального памятника мировой литературы, – отразил важную историческую роль древних иранских народов, их широкие культурные связи с соседними народами. Как отмечал Ж. Дармстетер, этот эпос вобрал в себя сказания, восходящие к единому общеиндоевропейскому мифу (прамифу), и сам, в свою очередь, оказал влияние на мотивы, сюжеты, образы эпических поэм разных народов. Коран и Библия, индийские веды, русские былины и лубочные сказки, скандинавские саги и европейские средневековые баллады перекликаются с «Шахнаме» – поэмой монументальной и по форме, и по содержанию, подчеркивал Р. Фрай.
Поэма насыщена яркими архетипичными образами, мотивами и сюжетами. Классическая параллель: «Шахнаме» – древнегреческий эпос. «Бронзовотелый» Исфандияр – образ, связанный с общеиндоевропейским мифом о неуязвимом герое, и столь же неуязвимый Ахиллес Гомера. Иранист А. А. Стариков писал в связи с этим: «Если бы, например, какой-нибудь греческий автор – Гомер позднейшего времени – отразил в единой поэме, в десятки раз превышающей объем «Илиады» и «Одиссеи», весь цикл греческих сказаний, включая ранний исторический период, эпопею персидских войн, расцвет и падение Афин, возвышение Македонии, чудесный поход Александра на Восток, перипетии борьбы диадохов и эпигонов и закончил бы эпопею битвой при Пидне и обращением Эллады в римскую провинцию, то мы имели бы подобие «Шахнаме» Фирдоуси в древнегреческой литературе».
«Богатейший народный эпос Ирана, который лег в основу «Шахнаме» Фирдоуси – уникального памятника мировой литературы, – отразил важную историческую роль древних иранских народов, их широкие культурные связи с соседними народами».
Мировой мифологический архетип могучего богатыря (царя) сближает поэму Фирдоуси с другими мировыми эпосами. Образ Рустама, которому не суждено пасть в бою, роднится с русским богатырем Ильей Муромцем, который, согласно пророчеству, тоже не погибнет. Так же как и Рустам убивает своего неузнанного сына Сухраба, Илья Муромец убивает своего сына Сокольничка на поединке. Неуязвимость, нечеловеческая сила, храбрость и доблесть богатыря в сочетании с его внешней красотой присутствуют в эпосах разных народов и восходят к общемировому архетипу божественного происхождения богатыря-героя. Царь-богатырь у Фирдоуси наделен «фарром» – божественным сиянием и происходит от богов. В индийских и греческих эпосах, имеющих общеиндоевропейские корни с иранской мифологией, этот архетип встречается неоднократно. В «Махабхарате» пятеро пандавов рождаются от богов Сурьи, Дхармы, Ваю. В «Рамаяне» Рама и его братья родились, после того как жена Дашаратхи выпила напиток, врученный царю самим Вишну во время жертвоприношения. Вавилонский Гильгамеш – сын богини Нинсун, Ахиллес – сын Фетиды, Эней – Афродиты, Сарпедон – Зевса.
Другой типичный для эпосов архетип – борьба бесстрашного героя с чудовищами, змеями и драконами. Зигфрид из «Песни о Нибелунгах» так же кует меч для боя с драконом, как и правитель Хушенг в «Шахнаме». Герой древнего прамифа изначально мыслил себя подчиненным темным силам природы и вынужден был бороться с ними – они олицетворены в страшных чудовищах и драконах. По мере развития социального и технического прогресса, установления государственности этот архетип претерпевает изменения. Так, в исторической части «Шахнаме» на раннем этапе возникновения государства Сасанидов его основателю Ардаширу Бабакану приходится бороться с Червем Хафтвада, а с уничтожением этого червя в государстве Сасанидов сразу же прекращаются внутренние распри, и наступает стабильность.
«Фирдоуси по-библейски основательно показывает типажи правителей Персии. На всем протяжении поэмы он пытается найти типаж если не самый идеальный, то хотя бы близкий к нему, который должен стать образцом для подражания потомков…»
Фирдоуси по-библейски основательно показывает типажи правителей Персии. На всем протяжении поэмы он пытается найти типаж если не самый идеальный, то хотя бы близкий к нему, который должен стать образцом для подражания потомков, как первоцарь-первочеловек Кеюмарс. Цари с набором отрицательных качеств тоже присутствуют в поэме в качестве антипримера. Таков злобный царь Зохаг, который, как и Ирод, избивавший младенцев, чуть не убил замечательного младенца Феридуна, все равно ставшего царем.
По словам Т. Нёльдеке, исследователя и переводчика Фирдоуси, «Ни в одной из литератур мира эпопея не вобрала в себя так органически всю мифологию, народные эпические сказания и историю, не объединила их в такое композиционное законченное целое, как в «Шахнаме» Фирдоуси».
«Шахнаме» в традиционном театре
Известный исследователь Арти Д. Александер специально для этой книги рассматривает примеры того, как поэма Фирдоуси, став культурным явлением высокого ранга, вернулась обратно к своим корням, связывающим ее с жанром народного сказительства, и обрела воплощение как одно из самых значимых произведений, представляемых в традиционном театральном искусстве.
«“Шахнаме” смог стать популярным на Индостане для мусульманской аристократии и интеллигенции, и для проживающих там выходцев из Пакистана… Его не раз интерпретировали на свой язык уличные и странствующие театральные труппы, а также эту историю не раз исполняли в переложенном на местный фольклор виде, в варианте песенного представления. «Шахнаме» завоевывала свое место среди других значимых произведений культуры и искусства, также как вечная, но притягательная по смыслу трагическая история «Лейлы и Меджнуна», также имеющая на Индостане множество вариантов исполнения. В том числе такие спектакли и песни нередко исполняют актеры театров, где все даже женские роли традиционно исполняют мужчины, эта традиция появилась во времена, когда наиболее важным было оградить искусство от искажения истинного смысла, а охранять от лишних домыслов, ставя своей целью не отвлекать зрителей от истинного смысла произведения на женское очарование, и не внося туда ничего предосудительного.
«Такие спектакли и песни нередко исполняют актеры театров, где все даже женские роли традиционно исполняют мужчины, эта традиция появилась во времена, когда наиболее важным было оградить искусство от искажения истинного смысла, а охранять от лишних домыслов, ставя своей целью не отвлекать зрителей от истинного смысла произведения на женское очарование…»
Веками на Индостане развивалось устное поэтическое искусство. Благодаря коммуникациям с другими регионами и народами народный эпос постоянно пополнялся новыми легендами и историями. Например, в штате Раджастан, занимающем наиболее выгодное положение на карте Индии для караванных путей с запада и севера. На этой обширной территории, почти каждое селение сложило собственные сказания о доблести и чести, а заимствованные истории в устах местных сказителей и странствующих актеров приобрели новую эмоциональную окраску и яркие цвета героических племен пустыни.
Помимо этого штату Раджастан – что буквально значит «Страна Королей» (раджей), издавна присуще великолепие древних королевских династий, величественные крепости-дворцы, неприступные стены цитаделей. И вместе с этим сложился целый раздел особых сказаний о битвах и борьбе за справедливость и вполне естественно, что все близкое этому по духу попадало на благоприятную почву и воспринималось близко к сердцу. Как это и произошло с «Шахнаме». Самым ценным на этой земле является не материальное богатство, а сохранение традиций предков, часть этого сокровища – народное творчество, эпос и сказания о событиях прошлых времен и о великих людях. Это стало возможным благодаря тому, что Индия, несмотря на быстрое развитие и технический прогресс, все еще достаточно консервативна и в ряде ее штатов, по-прежнему неприкосновенны реалии Средневековья. А именно – касты и их традиции, среди которых особое положение занимают касты факиров и целителей, певцов-менестрелей, художников, актеров, поэтов, странствующих семейных трупп циркачей и театров. Благодаря кастам и передаче профессии «от отца к сыну» они существуют в современном мире практически в первозданном виде, их мастерство не угасло и радует нас до сих по