Тем не менее известна красивая легенда о китайских мастерах, которые приехали ко двору Саманидов в составе свиты принцессы из Поднебесной. Царственная красавица, согласно этому преданию, была просватана за сына того самого Насра, который славился как идеальный правитель, и взяла с собой не только готовые произведения прикладного искусства, но и тех, кто мог создавать новые. И так, сообща, китайские и персидские живописцы, взяв лучшее из обеих художественных традиций, создали уникальный стиль классической персидской миниатюры. Первым его ярким образцом, по этой версии, стал цикл иллюстраций к поэме «Калила и Димна» в переводе Рудаки.
Искусство миниатюриста состояло в том, чтобы создать прекрасное произведение, которое радует взгляды изящными линиями и изысканными оттеками красок. Строгой реалистичности запечатленного сюжета при этом не требовалось. «В общих чертах, персидская миниатюра не стремится изображать окружающий мир таким, каким он обычно представляется органам чувств со всеми их дисгармониями и случайностями, – отмечает Буркхардт. – То, что она опосредованно отражает, есть «неизменные сущности» вещей, благодаря которым, конь – не просто отдельно взятый представитель своего рода, но конь по преимуществу. Именно это родовое качество и пытается постигнуть искусство миниатюры. И если непреходящие «сущности» вещей, их архетипы, не доступны восприятию, ибо расположены по ту сторону формы, они, тем не менее, отражаются в созерцательном видении. Поэтому качество грезы – а не пустого воображения – характерно для самых прекрасных миниатюр. Ясной и просвечивающей грезы, как бы озаренной изнутри». Именно этим великолепием запечатленных отражений совершенства персидская миниатюра как искусство покорила весь мир.
«Подлинная персидская миниатюра, несомненно, самое совершенное изобразительное искусство в мире».
Наука персидского Средневековья
Культурная жизнь распадающегося Халифата постепенно переходила из Багдада и Басры в большие города Персии – Рей (к юго-востоку от нынешнего Тегерана), Исфахан и Шираз, где правителями собирались книги и устраивались большие библиотеки. «Богословы даже решились утверждать, – отмечает упоминавшийся выше исследователь Бартольд, – что по-персидски говорили древнейшие пророки до Исмаила (сына Авраама), предка арабов; еще в XII в. существовало мнение, что Авраам проповедовал свое учение при дворе персидских царей». Покровительством государей пользовались и точные науки: в Ширазе была обустроена обсерватория с самыми совершенными по тем временам инструментами. Сеййид Хусейн Наср в книге «Философы ислама: Авиценна (Ибн Сина), ас-Сухраварди, Ибн Араби» рассказывает о том, какое большое значение имел перевод древних рукописей на арабский язык для последующего развития философии и других наук. «Для того, чтобы составить конкуренцию византийским центрам образования, персидские цари организовали школу в Джандишапуре, куда в качестве преподавателей были приглашены индийские, христианские и еврейские философы и ученые. В этом центре произошло смешение индийской и греческой медицинских традиций, Сасаниды познакомились здесь с астрономией и астрологией индусов, с помощью индийских астрономов были составлены знаменитые астрономические таблицы. Большая часть греческих, вавилонских, индийских и персидских знаний полностью сохранилась как живая традиция в таких городах как Джандишапур, Харран, Эдесса и Нусайбис. Но стоило мусульманам обратить внимание на доисламские достижения в различных областях знания и приступить к их интеграции, как тут же нашлись люди, способные перевести соответствующие тексты на арабский язык… В период с 750 г. н. э. до 1000 г. н. э. на арабский язык был переведен огромный корпус философских и научных произведений с греческого, сирийского, пехлеви и санскрита». Таким образом были унаследованы и сохранены, а затем и многократно приумножены достижения науки разных стран и народов.
Ибн Сина
Самый видный и знаменитый персидский ученый известен в Европе как Авиценна, а его настоящее полное имя – Абу Али Хусейн ибн Абдуллах ибн аль-Хасан ибн Али ибн Сина. Он являлся придворным врачом саманидских эмиров и дайлемитских султанов, также занимал в Хамадане должность визиря. Еще в детстве близкие юного ибн Сины заметили его интерес к наукам и чтению. В десять лет мальчик выучил наизусть Коран почти полностью. А в школе, будучи самым младшим из учеников, он скоро так продвинулся, что с ним советовались не только другие учащиеся, но и преподаватели. Логику и философию, геометрию и астрономию он начал осваивать под руководством приехавшего в Бухару ученого Абу Абдаллаха Натили.
Ибн Сина интересовался практически всеми областями естественных и математических наук. С 14 лет он стал учиться самостоятельно: «Я занялся изучением медицины, пополняя чтение наблюдениями больных, что меня научило многим приемам лечения, которые нельзя найти в книгах». Ему было всего 16 лет, когда он получил приглашение ко двору бухарского эмира в качестве врача. «В детстве он был не по годам развитым ребенком, – пишет видный французский ученый, специалист по истории религий и философии Анри Корбен в книге «История исламской философии». – Его образование было энциклопедическим и включало в себя знание грамматики и геометрии, физики и медицины, юриспруденции и богословия. К восемнадцати годам он получил представление обо всех науках – ему лишь оставалось углубить свои знания». Но после того как Саманиды потерпели поражение в борьбе с Газневидами и Бухара была захвачена вражеской армией, ученому пришлось покинуть родной город и переехать в Ургенч, ко двору правителей Хорезма. Султан Махмуд Газневи приглашал «князя врачей» к себе на службу, но ибн Сина отказался, несмотря на то, что такое решение обернулось для него изгнанием и долгими скитаниями.
«Я занялся изучением медицины, пополняя чтение наблюдениями больных, что меня научило многим приемам лечения, которые нельзя найти в книгах».
В 1015–1024 гг. ученый провел в Хамадане, продолжая свои научные изыскания и участвуя в государственных делах. Интриги недругов привели к его опале и новому изгнанию. Правда, ощутив очередной приступ болезни, хамаданский правитель повелел найти ибн Сину и вернуть ему все звания и почести.
Ибн Сина пытался переехать в Исфахан, но поначалу ему это не удалось, новый эмир Хамадана даже заточил ученого в крепость. Однако после ибн Сина все же поселился в Исфахане, став придворным врачом и советником эмира Ала ад-Давла. Здесь великий ученый был окружен вниманием, ему были созданы все необходимые условия для плодотворной работы. Именно в этот период он завершил свой знаменитый труд «Канон врачебной науки» («Китаб ал-Канун фи-т-тибб») и другие трактаты. Также он сопровождал исфаханского правителя во время военных походов, в одном из которых самого ибн Сину поразила тяжелая болезнь, приведшая впоследствии к его смерти. Перед кончиной он распорядился освободить всех своих невольников, наделив их деньгами, а остальное имущество раздать бедным. Ибн Сина был погребен в Хамадане, а несколько месяцев спустя перезахоронен в Исфахане, в мавзолее эмира.
Великий ученый запечатлел в своих трудах многие открытия – например, в «Каноне врачебной науки» он высказал предположение, что заразные болезни вызваны распространением и проникновением в человеческий организм неких невидимых простым глазом существ. Он описал симптомы основных болезней, вызывавших большие эпидемии, и отобразил их отличия. Особое внимание Ибн Сина уделял изготовлению лекарств из растений. Кроме «Канона», ученый написал множество специализированных трудов, посвященных лечению отдельных недугов.
Его справедливо считают и одним из основоположников диетологии. Предания также гласят, что именно Ибн Сина изобрел плов как универсальное блюдо для походного рациона воинов. Поскольку готовить его даже в полевых условиях несложно, он хорошо насыщает, но при этом не вызывает сильной жажды. Плов – одно из древнейших блюд, известных человечеству. Его изначальные варианты, еще без мяса, на основе только риса и овощей, предположительно, появились в регионах, где рис издревле был традиционно выращиваемой культурой. В качестве праздничного блюда неоднократно упоминается плов в знаменитом памятнике средневековой литературы «1001 ночь». Именно его видит на столе в разбойничьей пещере голодный бедняк Али-Баба и на радостях наедается так, что от сладостей и халвы вынужден отказаться. А корни современных рецептов специалисты по истории кулинарии находят в Персии, где появилась традиция дополнять рис мясом и подкрашивать шафраном.
Ричард Нельсон Фрай, говоря о значении Ибн Сины для всего мира, указывал, что его главные труды, к примеру «Китаб аль-Шифа» – «Книга исцеления», имели огромную известность и пользовались уважением в разных уголках мира на протяжении столетий. «В XII в. книгу перевели на латынь, и она заслужила огромную популярность в Западной Европе. Другой важной работой стали «Канун фил-Тииб» – «Каноны медицины», закрепившие за их автором титул «второго Галена». Книгу также рано перевели на латынь, и почти пять столетий она оставалась востребованным пособием медицинских факультетов Западной Европы. Ибн Сина являлся не только собирателем и классификатором знаний, хотя в этом деле его вклад просто неоценим, но и выдающимся мусульманским философом, создавшим всеобъемлющую и непротиворечивую систему мышления. В Европе Авиценну (от испанского произношения его имени) называли «философом Бытия», поскольку он очень много писал об этом».
В книге И. Б. Маттиева «Взгляды Ибн Сины о здоровом образе жизни» говорится: «Ученый является основоположником науки о здоровье человека. Ибо в его произведениях были определены нормы охраны здоровья и принципы профилактической медицины. Ибн Сина отмечал, что человек должен заниматься деятельностью защиты здоровья всю жизнь. Он считал, что здоровье человека основывается на здоровом образе жизни… Ученый, убежденный в том, что на организм человека значительное воздействие оказывает внешняя среда, еще в XI веке отмечает, что человек болезнями может заразиться через воздух и воду. Им была разработана своеобразная система упражнений по физическому воспитанию».