Тот, пыль с ног которого служит тутией для наших глаз,
Тот, который является нашим Имамом и предводителем в обоих мирах!
Всегда, день и ночь, я беспрерывно молился Повелителю миров, чтобы он способствовал достижению такого счастья. И вот появились плоды этих молений – благоухающий ветерок милосердия донесся до жителей дома скорби и разлуки, и ангел-вестник постучался в дверь с благой вестью и сообщил о возможности посещения гробницы Его Величества Имама:
Твоя обитель – это небеса,
И стыдно тебе прийти и обосноваться в мире праха!
Как только эти слова донеслись до ушей моего разума, я очистил свое сердце от земных привязанностей, украсил свое внутреннее зеркало предельной искренностью, преданностью и праведностью и отправился в путь. Но, несмотря на это, я ждал разрешения Его Величества на то, чтобы совершить паломничество в священный город Имама. И наконец этот находящийся в ожидании преданный любящий удостоился чести получить высокочтимое письмо, что послужило источником бесконечной радости. И высказав эти слова:
Твое приветствие служит успокоением для души,
Твои слова служат ключом для сокровищницы удач! —
с караваном надежды отправился в сторону Каабы желаний…»
«Надеюсь, что после нашей полезной встречи будет столько удач и побед, что о них узнают во всех уголках Хиндустана, Туркестана, Ирана и Турана и их будут вспоминать веками».
Не менее изысканным был и ответ шаха Тахмаспа, в котором он обещал Хумаюну поддержку и военную помощь в делах борьбы с соперниками и возвращения на трон:
«Письмо, вышедшее из-под пера не имеющего себе равных, избранника Всевышнего, любящего Мухаммеда, Али и их святого рода, слова которого были подобны жемчужинам, дошло в самый счастливый час, и прочтение этого славного и драгоценного письма породило искры любви, и поскольку в этом письме, являющемся пределом красноречия, были выражены забота и любезность…
Если ты соизволишь прийти к нам,
То птица-Феникс окажется в нашем силке!
И поскольку из содержания этого высочайшего письма выяснилось, что источником Вашего внимания и великодушия для начала этого дела является только путь любви и покорности к указывающему правителю дорогу роду Пророка, и нет сомнения, что в результате этой веры, о правильности которой свидетельствуют слова Всевышнего, удастся добиться таких побед, что все люди мира будут воспевать их такими словами:
Мир подчиняется нашему желанию, небеса подвластны нам, ангелы служат нам,
Наша надежда обновилась, государство усилилось, судьба помолодела.
Слева от нас – победы, справа – возвышения,
Небосвод держит наше стремя, а бразды мира находятся в наших руках!
И вести о победах и поражениях врагов в результате помощи и содействия дойдут до небес, и сад любви к роду Пророка расцветет еще пышнее. Надеюсь, что после нашей полезной встречи будет столько удач и побед, что о них узнают во всех уголках Хиндустана, Туркестана, Ирана и Турана и их будут вспоминать веками. С помощью Его Величества Хумайуна я сровняю с землей завистников и сеятелей раздора в Индии, огненным мечом разгромлю негодяев, превращу тьму неверия того края в свет истинной веры, и все люди земли будут наблюдать за победами и успехами нашего освещающего весь мир меча…»
Благодаря персидской помощи Хумаюну удалось сокрушить противников и не только вернуть себе власть, но и значительно укрепить ее. Связи между двумя державами стали еще прочнее, причем это было заметно в самых разных сферах.
Али Акбар Велаяти в книге «Исламская культура и цивилизация» так пишет о персидском влиянии на культуру империи Моголов: «При Хумайюне Хумаййуне каллиграфия получила большое распространение благодаря присутствию при дворе иранских мастеров каллиграфии – Ахмада Му’тамина Казвини и Мир Касима… С точки зрения отношений с Ираном, большое значение имеет правление Хумайюна. Он жил в Иране и был хорошо знаком с иранцами, что естественным образом сблизило две династии. К его двору прибывали многочисленные иранцы, самым выдающимся из них был его визирь Бирам-хан».
«С точки зрения отношений с Ираном, большое значение имеет правление Хумайюна. Он жил в Иране и был хорошо знаком с иранцами, что естественным образом сблизило две династии. К его двору прибывали многочисленные иранцы, самым выдающимся из них был его визирь Бирам-хан».
Более того, Бирам-хан сыграл немалую роль и в удачном начале правления наследника Хумайюна – Акбара. Когда он был провозглашен властителем, ему было всего 14 лет, но трудности вступления во власть он благополучно преодолел, опираясь на мудрого наставника.
Шедевры искусства и быта
После войн и раздоров наступил период «золотого века», когда вернувшийся в Индию император Хумаюн привез с собой персидских ювелиров и ремесленников. Как пишет Жан-Поль Ру в книге «История Ирана и иранцев. От истоков до наших дней», отражая отношения между двумя династиями: «с Индией Великих Моголов отношения были скорее хорошими с тех пор, как Хумаюн, сын Бабура, после десяти лет царствования (1530–1540) был изгнан узурпатором Шер-шахом Суром, попросил убежища при дворе Тахмаспа, был очень хорошо принят и смог при поддержке шаха в 1556 г. отвоевать свой трон… Хумаюн и его преемники так же хорошо служили делу иранизма, как и служило бы семейство Сур, если бы сохранило трон. Изгнанник вернулся пропитанным персидской культурой и привез с собой из Ирана двух очень талантливых художников, заложивших основы прекрасной школы индийской миниатюры».
Расцвет искусства финифти в странах Востока в XVI веке произошел под влиянием Персии, где эта техника изготовления ювелирных украшений была известна давно. Одно из направлений традиционной техники эмалевых украшений предполагает создание двусторонних изделий. Эмаль покрывает оборотную сторону украшения, а лицевая покрыта камнями. Сначала изготовляют оборотную сторону золотого украшения и резцом прочерчивают рисунок, после чего наполняют его смесью стекла и красок и кладут изделие в глиняную печь, нагреваемую до высокой температуры, для запекания и прочного закрепления эмалевых вставок в основе. Неровные края аккуратно обтачивают вручную.
«Хумаюн и его преемники… хорошо служили делу иранизма… Изгнанник вернулся пропитанным персидской культурой и привез с собой из Ирана двух очень талантливых художников, заложивших основы прекрасной школы индийской миниатюры».
В XVI веке, когда была основана династия Великих Моголов, персидские традиции получили у придворных ювелиров этих властителей новое развитие и небывалый размах, заставляющий вспомнить о великолепных уборах древних царей Персии. Потом традиция распространилась по всей Центральной Азии. На оборотной стороне украшений чаще стали появляться покрытие эмалью с изображением тонкого растительного узора, а лицевую сторону инкрустировали драгоценными неограненными камнями большого размера. Именно такое богатство украшений, как «тюрбан, украшенный рубином без оправы размером с орех, с другой стороны – равный по величине бриллиант, пояс из жемчуга, рубинов, бриллиантов, цепочка и браслеты из различных драгоценных камней…», описывали в своих мемуарах первые европейские путешественники, побывавшие при дворе Великих Моголов и иранских шахиншахов времен расцвета династии Сефевидов.
Персидские мастера, кроме цветной эмали, умели делать и удивительную «зеркальную эмаль», почти не отличимую в своем блеске от игры бриллиантов чистой воды, притом что эмалевые вставки – обычно вытянутые гладкие «капли» – имели форму кабошона, то есть были без граней. Они традиционно сочетаются в узоре с круглыми эмалевыми вставками, складываясь в «листочки» и «цветы» или абстрактные орнаменты.
Секреты Моголов сумели повлиять на развитие ювелирного искусства настолько, что каждая вещь стала особой миниатюрой. Ее обратная сторона была эмалевой, с изображениями всевозможных животных, птиц, цветов и орнаментов. На лицевой стороне украшения располагались драгоценные камни.
По мнению Арти Д. Александер, «особенностью «могольской» работы с камнями было явное нежелание уменьшать их объемы огранкой, им нравились не ограненные камни и мода того периода благополучно дожила до современности. Правда, в больших вещах не всегда присутствовал большой вкус… Пояса императоров переплетали нитями безупречно гладкого и ровного жемчуга, на тюрбанах закрепляли рубины без оправ; бриллианты размером с орех, изумруды еще большего размера как нечто вполне обыденное присутствовали в одеяниях местной знати. Ожерелья составляли из невиданного крупного жемчуга, чередующегося с просверленными рубинами и алмазами, все пальцы унизывали перстни, локтевые и запястные браслеты имели по 3–4 ряда драгоценных камней…»
«Пояса императоров переплетали нитями безупречно гладкого и ровного жемчуга, на тюрбанах закрепляли рубины без оправ; бриллианты размером с орех, изумруды еще большего размера как нечто вполне обыденное присутствовали в одеяниях местной знати. Ожерелья составляли из невиданного крупного жемчуга, чередующегося с просверленными рубинами и алмазами, все пальцы унизывали перстни, локтевые и запястные браслеты имели по 3–4 ряда драгоценных камней…»
«Я видел огромный город, превосходивший Лондон по размерам и числу жителей».
Посещаемый современными туристами Фатехпур Сикри, более известный как «Мертвый город», был окружен оборонительной стеной, а с четвертой стороны находилось большое искусственное озеро, давно уже высохшее. Высота городских стен – 9,6 м (при толщине 2,4 м). В город вели 8 ворот, построенных по единому плану. Сегодня главный въезд в него проходит через ворота, ведущие в Агру (37 км). Среди множества прочих достопримечательностей – Сангин Бурдж, массивная башня, выполнявшая не только военные функции (контролировавшая доступ к «Слоновьим воротам»), но служившая местом размещения музыкантов, встречавших появление императора барабанным боем. Сейчас это уникальный пример заброшенного индийского города XVI века. Построенный императором Акбаром, город был столицей Индии с 1571 по 1585 г.