Каламкари представляет собой ручную роспись на ткани своеобразной кистью-«пером», каламом. Изначально силуэт выполняется в черной гамме, остальные детали – серыми тонами, а потом узор расписывается яркими красками. Калам изготовлялся из высушенного тростника, конец которого специальным образом затачивался (для традиционного рисования имела значение его длина и толщина острия), а при необходимости к нему прикрепляли кусочек холста. Для ткани каламкари традиционными являются такие цвета, как шафран, розовые, охра, красный, черный, синий.
Наиболее выразительно персидский стиль прослеживается в тканях, которые изготавливали в Мачилипатнаме. Процветающий торговый центр текстиля и порт – город Мачилипатнам – экспортировал ткани каламкари не только по всему Востоку, но и в Западную Европу, где их называли «вощеный ситец». При Великих Моголах особенной популярностью пользовались цветные ткани из хлопка, из них делали не только одежду, но и перегородки ширм, шамианы (красочные шатры-палатки) и многое другое.
Часто мастера работали по рисункам, предоставленным персидскими заказчиками, иногда дополняя их оригинальными художественными элементами на свой вкус. «Самым известным орнаментом был рисунок «Древо Жизни», – отмечает дизайнер и исследователь Арти Д. Александер. – На узорчатых тканях персидского стиля, изготавливавшихся в Мачилипатнаме, изображено раскидистое цветущее Древо, растущее на возвышении. На его ветвях с ажурной листвой сидят фантастические птицы, а по обе стороны подножия два павлина держат в клювах змей. В нижней части ткани традиционно изображалось море и обитающие в нем рыбы, черепахи, раковины…» Блеск водной стихии передавала знаменитая синяя краска – индиго.
«Самым известным орнаментом был рисунок «Древо Жизни». На узорчатых тканях персидского стиля, изготавливавшихся в Мачилипатнаме, изображено раскидистое цветущее Древо, растущее на возвышении. На его ветвях с ажурной листвой сидят фантастические птицы, а по обе стороны подножия два павлина держат в клювах змей. В нижней части ткани традиционно изображалось море и обитающие в нем рыбы, черепахи, раковины…»
Высокая кухня Персии
Персидскую кухню часто называют матерью всемирной кулинарии, потому что именно с древней иранской земли по всему свету распространились многие кушанья, без которых теперь не мыслят свой стол самые разные народы. Среди таких блюд – пирожки санбуса (самбуса), которые повсюду знамениты под сходными названиями, будь то самбусак Магриба, самса Средней Азии или португальская шамуса. Вариантов приготовления существует великое множество. Классическая самса имеет треугольную форму, но допустимы и квадратная, и круглая. В оболочке из хрустящего теста скрывается сочная начинка из приправленного луком и специями рубленого мяса, курдюка, картофеля, тыквы, гороха, чечевицы. В приморских регионах и на берегах крупных рек самсу-самбусу готовят с начинкой из рыбы.
Появление одного из самых известных в наши дни видов традиционного иранского хлеба – сангак – историки относят ко временам шаха Аббаса I. А непосредственно честь изобретения «каменного хлеба», согласно преданиям, принадлежит Шейху Бахаи, прославленному ученому и поэту, советнику шаха.
Аббас Великий, справедливо почитаемый не только как правитель, но и как выдающийся полководец, неоднократно вел военные действия. Но, кроме стратегического таланта военачальника, успех любой военной кампании определяется и умелым решением повседневных проблем, например снабжения войска пропитанием. А как накормить воинов в походе хотя бы хорошим горячим хлебом, если нет ни очагов для выпечки, ни даже гарантированно качественной муки?
Чтобы решить эту проблему, Шейх Бахаи предложил печь хлеб из зерна, которое поставляли крестьяне, – размолотое на маленьких мельничках-зернотерках, оно смешивалось с водой. А потом тонкие и длинные куски получившегося теста выпекались на прогретой кострами насыпи из множества камешков. Причем этот импровизированный очаг перемещался вместе с армиями шаха Аббаса в «разобранном» виде – каждый воин вез при седле или нес в котомке маленький мешочек с галькой. На привале камешки ссыпались вместе, и на них выпекали хлеб.
Тогда же на дворцовой кухне, а потом и по всей стране появились всевозможные виды долмы – блюда из фарша, которым начиняются плоды, овощи или листья, которое ведет свою историю из Ирана и прилегающих стран. Кушанье это весьма древнее и может иметь как самый привычный вид фаршированных виноградных листьев, так и представлять собой наполненные начинкой овощи или фрукты. Одна из самых старинных разновидностей этого блюда – айва, которую традиционно начиняют мясным фаршем, благо кисло-сладкая мякоть и мясо очень хорошо дополняют друг друга как в смысле гармонии вкуса, так и применительно к пользе для пищеварения. В свежем виде айва почти не съедобна, а будучи запеченной или сваренной на пару, она еще сильнее проявляет свой характерный и приятный аромат, а также обретает вкус и консистенцию, которые делают ее прекрасным лакомством.
О соня, пробудись!
И от подушки небреженья подними главу,
Окинув взором Торжище Жизни:
Сколь много яств тут
Для укрепленья естества.
Иначе от тебя останется лишь абрис на стене!
Сочетание мяса с кисло-сладкими фруктами можно встретить и в долме из виноградных листьев. Для иранской кухни, где вообще-то рис пользуется большим почетом, характерен фарш для долмы, наоборот, без риса – только рубленое мясо и фрукты. Немалой популярностью и сейчас пользуется долма в виде фаршированных баклажанов, здесь позволительна даже более жирная, чем обычно, начинка, поскольку баклажаны способствуют быстрому и благополучному усвоению даже тяжелой пищи. Баклажаны и фарш из баранины считаются одним из лучших взаимодополняющих сочетаний продуктов.
Еще одним из самых древних кулинарных изобретений можно с полным правом назвать прохладительный напиток шербет (от персидского слова «sharbat»). Традиционно он был не только, а порой и не столько, сладким, но и кисловатым, и пряным. Основой служил сироп или настой из ягод шиповника или кизила, особый аромат давали розовые лепестки, непременно добавляли в напиток корицу, шафран, пряные травы. Несладкие шербеты существуют и сейчас, обычно они готовятся из кислых фруктов и насыщенного настоя ароматических трав. Их употребляют по ходу трапезы, когда на стол подаются мясные блюда, особенно если кушанье приготовлено из жирного мяса. Предание гласит, что знаменитому путешественнику Марко Поло, с именем которого связывают появление шербета в Европе, в первую очередь довелось попробовать именно такой шербет, призванный помогать пищеварению после обильной и тяжелой еды.
Стенька Разин и персиянка-пленница
К общему русско-персидскому прошлому, несомненно, относится и широко известная история о том, как знаменитый мятежный казак – атаман Степан Разин – утопил в Волге свою возлюбленную – персидскую княжну. К такой жестокости, согласно преданию, подтолкнули его насмешки сподвижников. И даже первым кинофильмом, снятым и вышедшим на экраны «электротеатров» в Российской империи в 1908 году, стала «Понизовая вольница», поставленная на студии Ханжонкова режиссером Владимиром Ромашковым на основе этого сюжета.
В картине влюбленный в княжну атаман, постоянно задерживающий войско для своих «гулянок», прочитав подброшенное есаулами письмо, в котором говорится, что княжна изменяет ему с «принцем Хасаном», в гневе топит ее. «Картина эта до известной степени делает эру в истории русского кинематографического театра, – писал журнал «Сцена» в 1908 году. – В ней впервые наш синематограф вступает на национальную почву, в ней впервые он дает роскошную и выдержанную в историческом колорите картину. Театр «Колизей», благодаря своему огромному экрану, смог блестяще поставить эту картину. Не останавливаясь ни перед какими затратами, он пригласил хор певчих, которыми будут исполнены «Вниз по матушке по Волге» и «Из-за острова на стрежень». Кто не знает красивую легенду о Стеньке Разине и персидской княжне, послужившей содержанием картины?»
На этот же сюжет написал когда-то стихотворение Пушкин:
Как по Волге-реке, по широкой
Выплывала востроносая лодка,
Как на лодке гребцы удалые,
Казаки, ребята молодые.
На корме сидит сам хозяин,
Сам хозяин, грозен Стенька Разин,
Перед ним красная девица,
Полоненная персидская царевна.
Не глядит Стенька Разин на царевну,
А глядит на матушку на Волгу.
Как промолвил грозен Стенька Разин:
«Ой ты гой еси, Волга, мать родная!
С глупых лет меня ты воспоила,
В долгу ночь баюкала, качала,
В волновую погоду выносила.
За меня ли молодца не дремала,
Казаков моих добром наделила.
Что ничем еще тебя мы не дарили».
Как вскочил тут грозен Стенька Разин,
Подхватил персидскую царевну,
В волны бросил красную девицу,
Волге-матушке ею поклонился.
А повествующая о том же самом знаменитая песня «Из-за острова на стрежень…» вообще порой считается народной и дошедшей из глубины столетий, хотя на самом деле ее текст был написан Д. Н. Садовниковым лишь в середине XIX века.
Как по Волге-реке, по широкой
Выплывала востроносая лодка…
На корме сидит сам хозяин,
Сам хозяин, грозен Стенька Разин,
Перед ним красная девица,
Полоненная персидская царевна.
И мало кто задумывается, имеет ли эта песенно-кинематографическая история какое-то отношение к реальности. Действительно, мятежные казаки под предводительством Разина на воде и берегах Каспийского моря не раз вступали в столкновение с войсками персидского шаха Сулеймана, а однажды им даже удалось захватить летний дворец персидского правителя. Причем посланник русского царя Пальмар доставил шаху грамоту от своего государя с предупреждением о бунтовщиках, с которыми церемониться не следует («побивали бы их везде и смертию уморяли без пощады»), поэтому всерьез переговоров с ними никто не вел. Несмотря на то (об этом речь пойдет далее), что имеется ряд свидетельств, Степан Разин заявлял о готовности стать подданным шаха.