«Будучи ему тамо присматривать и разведывать удобновозможными способы, однако ж со осторожностью, чтоб не подать в том суспиции, сколько у шаха в его области каких крепостей, и в которых местах, коликое число войска, конницы и пехоты, артиллерии и иного ружья, и в каком состоянии все оное и в каком надзирании те крепости, и в каком порядке войска и артиллерия и протчее обретаютца и не умножают ли где оного, и тщательно ль или слабо в том всем поступают и не вводят ли европейских обычаев в войне».
Также русского царя интересовали взаимоотношения Сефевидов и владык Османской империи, о чем узнать Волынскому было указано особо: «Тако ж прилежно ему всегда разведывать и предостерегать, какое шах персидской обхождение имеет с турками и нет ли их, персов намерения против их, турков к начинанию войны, и за что оную начинать причину имеют, и сколь охотно к тому склонность их является или не желают ли они, персы, против их турок для безопасности своей с кем в союз вступить. И о всем вышеописанном, что он присмотрит и уведает, писать ему ко двору его царского величества немедленно. А сколько мочно им персом добрыми способы внушать, какие главные неприятели, они турки их государству и народу суть, и какова всем соседям от них есть опасность против того же представлять и внушать им о дружбе его царского величества и что во всяких случаях делает, с его шаховым величеством содержать добрую соседственную приязнь».
Летом 1715 года под руководством подполковника Волынского было сформировано посольство в Персию. В состав входило семьдесят два человека, в том числе крепостной астраханского коменданта М. И. Чирикова, «зело искусный» в восточных языках Семен Аврамов (1696 года рождения), знающий персидский (вместо взятого ранее Волынским с собой переводчика, который, по его словам, оказался «дураком и пьяницей»), и британский врач Джон Белл (который оставил подробные заметки о путешествии на Восток), также сопровождающие с пушками солдаты конвоя.
Посольство везло персидскому шаху Солтану Хусейну, от царя Петра ценные подарки: ловчих птиц, соболей, «мамонтову кость». Передвигалось посольство не спеша, зиму провело в Казани и снова двинулось в путь. Доехав до Астрахани, Волынский с сопровождающими отправился морским путем в Дербент, куда прибыл 28 августа 1716 года, далее – в Ниязабад (30 августа) и Шемаху. Здесь посланник провел время с 27 сентября по 4 декабря 1716 года.
Энциклопедический словарь Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона в последующем столетии сообщал русским читателям о Шемахинском ханстве следующее: «…составлявшее сначала часть Ширвана, потом сделавшееся самостоятельным, граничило на севере с Кубинским владением, на востоке с Бакинским, на юге с рекой Курой, на западе с ханством Шекинским по реке Гок-чай, имея в длину от Каспийского моря до Гок-чая около 150 верст, а с севера до реки Куры около 100 верст. По покорении Ширвана персидским шахом Измаилом Сефи в 1501 г., Ш. владение только временно выходило из-под власти персидских шахов во время войн с турками…» (С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон. 1890–1907).
До наших дней дошла и «Записка о встрече и выезду посланника Волынского к Шемахинскому хану». В ней подробно описаны прошедшие 30 сентября 1716 года переговоры между Волынским и ханом, и те вопросы, которые они обсуждали, а также многочисленные детали обстановки. «И как приехали на двор ханской, где у них поставлены были их солдаты с ружьем с 200 по обе стороны крыльца, также и перед крыльцом (например, как баталион де Каре в ту меру, чтоб близко к крыльцу не приехать). Однакож посланник перед ним своим велел итти и всем же, солдаты их, за которыми и сам поехал. В чем оне уступили. И, приехав… слез с лошади, потом пришел в зал (где сидит хан), который услан изрядными коврами, а остредине иной зделана фонтана. Хан сидел перед ним в месте, подле стены, а по обе стороны подле боковых стен сидели салтаны и протчие, которые было человек с 60, а перед каждым поставлены большие мисы сахаров, по кальяну, также и перед ханом. По правую сторону подле хана одно порожнее место с подушкою, перед которым также поставлена миса с сахаром. По левую сторону хана сидел дербенский салтан, зять ево только по дале и бес подушки. И как посланник пришел к хану, тогда он недопустя сажени за две встал и поздравил посланника и просил, чтоб сел на то порожнее место. И посланник сел. Потом принесли кальян и поставили перед посланника, и подносили кофе и чай, а между чем имели разговор портикулярной, а при гем и о том хан спросил, знает ли посланник, где ныне князь Черкаской. Посланник сказал, что когда он из Астрахани суда поехал, а оной туда тог день приехал, а ныне где, не знает. Потом хан спросил, чего ради он в прошлом годе ездил и ныне поедет ли? Посланник сказал, что ездил в прошлом годе осматривать места, можно ль какую построить малую крепость ради купечества. И обыскав место, ныне едет для построения оной, что чинится с общаго согласия с ханом фидинским и с трухменцами (которым оне больше верят, а с фидинцами имеет сами частые ссоры) для лутчаго безопасения купечеству, которые у нас с теми народами, ибо желает оное купечество больше умножить, нежели прежде сего было.
«И, приехав… слез с лошади, потом пришел в зал (где сидит хан), который услан изрядными коврами, а остредине иной зделана фонтана. Хан сидел перед ним в месте, подле стены, а по обе стороны подле боковых стен сидели салтаны и протчие, которые было человек с 60, а перед каждым поставлены большие мисы сахаров, по кальяну, также и перед ханом. По правую сторону подле хана одно порожнее место с подушкою, перед которым также поставлена миса с сахаром».
Хан сказал, те народы зело непостоянны и большая часть у них разбойников, того ради от них не безопасно.
Посланник сказал, что и цар. величеству известно подлинно о состоянии их и о том, что у них против их ханов живут частые бунты и того ради для опасения придается ему, князу Черкасскому, некоторые малы число войск наших.
Хан спросил: ныне при нем будет войск и какие вой ска, регулярные или нет? Посланник сказал: войск ныне будет с ним тысячи с три или малым больше, а из того числа половину регулярных. Хан сказал, что лутче бы туда купечество иметь чрез сухой путь, нежели чрез море, и не так бы убыточно было. Посланник сказал, что паче убыточнее чрез сухой путь, нежели чрез море, и не так бы убыточно было».
«В XVIII веке получает широкое развитие торговля со странами Востока, откуда поступают китайский фарфор, персидские ткани, мебель, безделушки, определившие вкус законодателей моды».
Весной 1717 года посольство Волынского достигло столицы Персии Исфахана. «В иранской столице Волынский начал трудные переговоры с главным фаворитом и первым вельможей шаха Султана Хусейна «эхтема девлетом» Фатх Али-ханом Дагестани, – пишет Игорь Курукин в биографии «Артемий Волынский». – С русской стороны сыпались «обнадеживания» в «крепкой его царского величества дружбе и приязни»; с персидской – восточная утонченная вежливость сменялась недипломатичным отказом в шахской аудиенции, изоляцией посла и его людей, бесконечными протокольными придирками».
4 мая 1717 года шах Султан Хусейн дал посланнику Волынскому аудиенцию в дворцовом саду, в летнем павильоне, и после исполнения традиционных дворцовых церемоний угостил обедом: пловом, фруктами и шербетом. 30 июля того же года был подписан торговый договор с Персией, который позволял русским купцам свободно торговать на всей персидской земле с уплатой обычных пошлин и давал им право закупать в любом количестве шелк без уплаты лишних сборов за вывоз, ограждал их от злоупотреблений шахских и ханских чиновников. Шелковые ткани и другие изделия были в тот время очень выгодным товаром, ведь, как отмечает в книге «История костюма: От античности до современности» Р. В. Захаржевская, «в XVIII веке получает широкое развитие торговля со странами Востока, откуда поступают китайский фарфор, персидские ткани, мебель, безделушки, определившие вкус законодателей моды».
Текст договора, иначе «капитуляции», – тогда это слово еще не имело современного значения сдачи одного из воюющих государств, а означало всего лишь договор между государствами о правах подданных одного из них на территории другого – гласил: «Понеже прежде сего было в Персидских государств, которые суды содержатся под властию высокаго шаха, онаго высокоместнаго государя купцам в их купечестве великие обиды и налоги чинятся, того ради согласием обоих стран и презрением шахова величества постановлено: когда купцы российския во всякое время с товарами со своими в Низовую или в другие места прибудут, и тогда в тех вышеявленных купцов не задерживали и товары их не развязывали бы, ибо начальники для своих прибытков у тех российских купцов товары развязывают».
В тексте договора было подробнейшим образом расписано и то, какие меры будут приняты персидскими властями для защиты русских торговцев от воинственных кочевников и откровенных разбойников на дорогах: «Когда корован российской из Низовой в Шемаху поедут, то б на каждые на 10 верблюдов по два человека караульщиков давали и в Низовой от стороны высокого шаха несколько человек караульщиков давали б для караула, чтоб от воров остерегали бы, при которых был и один начальник, правдивый и верный, дабы в пути идучи оные караульщики и другие люди обид, налогов и нападков не чинили… Высокий указ по сему состоялся. Как корован российский поедит из Низовой в Шемаху, то б канвоев и караульщиков колико человек им потребно будет, дать на их коштах и надлежит памянутому канвою и караульщиков по их воле путешествие иметь и от всяких случаях, и от воровских людей, и от разбойников оберегать без всякой отговорки, и одного человека над ними канвоями и провожатыми учинить начальника, чтоб оный накрепко смотрел и не допускал, дабы от них кто компании российской обиды и нападки не чинились под опасением жестокого наказания. Писано месяца рамазан 1129 году, при том и печать».