Этому предшествовало состоявшееся 8 марта 1722 года около селения Гулнабад, в окрестностях Исфахана, решающее сражение между вторгшимися афганцами и персидской армией. Войска Солтана Хусейна имели превосходство по численности и вооружению, но разногласия между военачальниками стали причиной тяжелого поражения. Шах с остатками армии отступил к Исфахану, где и был осажден противником. Сын шаха Тахмасп-мирза смог пробраться сквозь кольцо осаждающих и поспешил в Мазандаран, надеясь собрать там войска для освобождения столицы от осады.
Но 22 октября 1722 года Исфахан был занят армией Мир Махмуда, который провозгласил себя новым шахом Персии. Тем же титулом именовал себя Тахмасп-мирза, который попросил помощи у российского императора Петра I. В 1722–1723 годах части русской армии заняли города Дербент, Баку и Решт, взяв под контроль Дагестан и Северный Азербайджан. Были взяты и другие города. В сентябре 1723 года в Санкт-Петербурге был подписан договор, по условиям которого к Российской империи отошли Дербент, Баку, Решт, провинции Ширван, Гилян, Мазендеран и Астрабад.
«Мое слабое мнение доношу по намерению вашему к начинанию, законнее сего уже нельзя и быть причины: первое, что изволите вступить за свое; второе не против персиян, но против неприятелей их и своих…»
Персидский поход
Поводом к вторжению русских в Персию стали действия лезгинского князька Дауд-бека и казы-кумыцкого князька Суркая. 21 июля 1721 г. Дауд-бек и Суркай подошли к городу Шемахе, 7 августа взяли город и стали грабить и жечь богатые дома. Русские купцы, обнадеженные завоевателями, что их грабить не будут, оставались спокойны. Однако вечером того же дня около четырех тысяч вооруженных лезгин и кумыков напали на русские лавки в гостином дворе, приказчиков разогнали саблями, а некоторых и побили, товаров же разграбили на 500 тысяч рублей. Один только Матвей Григорьев Евреинов – богатейший в России купец – понес убытки на 170 тысяч рублей и вконец разорился.
Волынский немедленно отписал царю: «Мое слабое мнение доношу по намерению вашему к начинанию, законнее сего уже нельзя и быть причины: первое, что изволите вступить за свое; второе не против персиян, но против неприятелей их и своих; к тому ж и персиянам можно предлагать (ежели они бы стали протестовать), что ежели они заплатят ваши убытки, то ваше величество паки их отдать можете (т. е. завоеванное), и так можно пред всем светом показать, что вы изволите иметь истинную к тому причину. Также мнится мне, что ранее изволите начать, то лучше и труда будет меньше».
В декабре 1721 года Петр отвечал Волынскому: «Письмо твое получил, в котором пишете о деле Дауд-бека и что ныне самый случай о том, что вам приказано предуготовлять. На оное ваше мнение ответствую, что сего случая не пропустить зело то изрядно, и мы уже довольную часть войска к Волге маршировать велели на квартиры, отколь весною пойдут в Астрахань. Что же пишите о принце грузинском, оного и прочих христиан, ежели кто к сему делу желателен будет, обнадеживайте, но чтоб до прибытия наших войск».
Ранее оставленный в Исфахане Аврамов на родину вернулся в начале 1718 года. Но затем – поскольку знатоков Персии (да к тому знающих язык!) было немного – Семена отправили обратно, на этот раз консулом в Исфахан. В Шемаху был назначен консулом А. Баскаков. Перед обоими русскими консулами в Персии была поставлена задача узнать, «коликое число в тех провинциях купечества и поселян, и от чего болше пожитки имеют, и в чем их интерес состоит, и что с них собираетца шаху в год доходов». До наших дней дошли сведения о прибытии Семена Аврамов в октябре 1721 года в Гилян, а через несколько месяцев он отправился в Казвин.
«Письмо твое получил, в котором пишете о деле Дауд-бека и что ныне самый случай о том, что вам приказано предуготовлять. На оное ваше мнение ответствую, что сего случая не пропустить зело то изрядно, и мы уже довольную часть войска к Волге маршировать велели на квартиры, отколь весною пойдут в Астрахань».
Именно Семену Аврамову прибывший в июле 1722 года перед Персидским походом в Астрахань Петр I отправил инструкции, дабы тот объяснил шаху, что русская армия пересекла границу не для того, чтобы воевать с Персией, а лишь «для искоренения бунтовщиков, которые нам обиду сделали». Российский император предлагал владыке Персии свою военную помощь в изгнании его недругов при условии передачи Российской державе «некоторых по Каспийскому морю лежащих провинций».
Уже находясь с этим посланием по пути в Исфахан, русский консул узнал об отречении шаха Салтана Хусейна от престола – тот, как уже отмечено выше, уступил корону вождю вторгшихся в Персию афганцев Мир Махмуду. Но Семен Аврамов решил передать предложение Петра I не Мир Махмуду (по всей видимости, не надеясь на его длительный успех), а сыну прежнего шаха, в Казвине провозгласившему себя шахом Тахмаспом II.
«Во время персидского похода Петр не терял надежды на успех. Во время одной из поездок по побережью капитан Федор Соймонов убеждал государя, что в Китай и Америку российским морякам и купцам «много б способнее и безубыточнее» плавать с берегов Камчатки. Но император торопился получить доступ к богатствам Востока через Каспий, а потому ответил: «Знаешь ли, что от Астрабата до Балха и до Водокшана… и на верблюдах только 12 дней ходу? А там во всей Бухарии средина всех восточных комерцей. И видишь ты горы? Вить и берег подле оных до самаго Астрабата простирается. И тому пути никто помешать не может».
15 июля 1722 года Петр издал «Манифест к народам Кавказа и Персии», в котором говорилось, что «подданные шаха – лезгинский владелец Дауд-бек и казыкумский владелец Сурхай – восстали против своего государя, взяли приступом город Шемаху и совершили грабительское нападение на русских купцов. Ввиду отказа Дауд-бека дать удовлетворение принуждены мы… против предреченных бунтовщиков и всезлобных разбойников войско привести». Манифест написал князь Дмитрий Кантемир, который хорошо владел персидским, а также и турецким языком. Он даже изготовил соответствующий шрифт и напечатал в походной типографии этот манифест.
Тахмасп-мирза сам обратился за помощью уже на правах законного наследника персидского престола, поэтому персидский поход был продолжен, хотя Петр имел виды и на деловую его полезность. «Во время персидского похода Петр не терял надежды на успех, – отмечает в книге «Артемий Волынский» Игорь Курукин. – Во время одной из поездок по побережью капитан Федор Соймонов убеждал государя, что в Китай и Америку российским морякам и купцам «много б способнее и безубыточнее» плавать с берегов Камчатки. Но император торопился получить доступ к богатствам Востока через Каспий, а потому ответил: «Знаешь ли, что от Астрабата до Балха и до Водокшана (Бадахшана. – Прим. авт.) и на верблюдах только 12 дней ходу? А там во всей Бухарии средина всех восточных комерцей. И видишь ты горы? Вить и берег подле оных до самаго Астрабата простирается. И тому пути никто помешать не может».
Петр произвел Матюшкина в генерал-лейтенанты. 17 сентября царь писал новому генерал-лейтенанту: «Поздравляю со всеми провинциями, по берегу Каспийского моря лежащими, понеже посол персидский оные уступил».
Договор был подписан в Петербурге 12 сентября 1723 г. и состоял из следующих главных статей:
«1. Его императорское величество всероссийский обещает его шахову величеству Тахмасибе добрую и постоянную свою дружбу и высоко-монаршеское свое сильное вспоможение против всех его бунтовщиков и для усмирения оных и содержания его шахова величества на персидском престоле изволит, как скоро токмо возможно, потребное число войск в Персидское государство послать, и против тех бунтовщиков действовать, и все возможное учинить, дабы оных ниспровергнуть и его шахово величество при спокойном владении Персидского государства оставить.
2. А насупротив того его шахово величество уступает императорскому величеству всероссийскому в вечное владение города Дербень, Баку со всеми к ним принадлежащими и по Каспийскому морю лежащими землями и местами, такожде и провинции: Гилянь, Мазандеран и Астрабат, дабы оными содержать войско, которое его императорское величество к его шахову величеству против его бунтовщиков в помочь посылает, не требуя за то денег».
«Его императорское величество всероссийский обещает его шахову величеству Тахмасибе добрую и постоянную свою дружбу и высоко-монаршеское свое сильное вспоможение против всех его бунтовщиков и для усмирения оных и содержания его шахова величества на персидском престоле изволит, как скоро токмо возможно, потребное число войск в Персидское государство послать, и против тех бунтовщиков действовать, и все возможное учинить, дабы оных ниспровергнуть и его шахово величество при спокойном владении Персидского государства оставить».
Однако договор хоть и был подписан, но обеспечение его соблюдения было совсем не простым делом. «Тем не менее для удержания прикаспийских областей…требовались большие силы, – отмечает Александр Широкорад в книге «Персия – Иран. Империя на Востоке». – Так, в 1729 г. там дислоцировалось 17 пехотных и 7 конных полков. Кроме того, имелись иррегулярные конные отряды из грузин, армян и горных черкесов. Несмотря на смерть Петра I, русские войска не ушли с южного побережья Каспия. Алексашка Меншиков, правивший от имени Екатерины I, приказал генерал-лейтенанту Матюшкину вновь двинуться в Персию. В 1725 г. русские войска заняли Астрабад и Торку. После этого шах был вынужден ратифицировать договор 1723 года».
Пушкин о Персидском походе Петра Великого
Александр Сергеевич Пушкин собирался написать «Историю Петра», посвященную одному из самых драматических периодов отечественной истории. До наших дней дошли лишь подготовительные тексты, при жизни Пушкина ничего из них так и не было напечатано. Первый отрывок был опубликован в 1855 году, а полностью – лишь в выпущенной к столетию гибели поэта десятом томе шестнадцатитомного собрания сочинений Пушкина. Второе издание, в которое был внесен важный ряд исправлений и уточнений, вышло в свет в 1958 году. В тексте Пушкина-историка есть и строки, посвященные истории Персии и персидско-российских отношений.