Цейсовские стекла подстраивались под освещение.
Лоранд же под компанию не подстраивался, как позже убедился Дон. Напротив, как бы подстраивал нужных ему людей под себя. Дон видел Лоранда в окружении знакомых — моторизованной шайки-лейки. Это был свой в доску парень, умеющий проехать сотню метров на одном заднем колесе, и вместе с тем никому бы и в голову не пришло панибратски хлопнуть его по плечу.
В нотариальной конторе, оформляя купчую на «Парадиз», Дон отметил, что Лоранд знает законы ничуть не хуже юриста. Плюс к этому Лоранду был ведом труднопостижимый закон, как управлять людьми.
Официально полновластным хозяином в доме на респектабельной окраине, начинавшим просыпаться после хмельной ночи, числился Дон. Лоранд предпочитал оставаться в тени, как и в случае с русским аэродромом… Похоже, он во всем придерживался золотого правила: снимая пенки, не пить до конца. Ибо, говорил Лоранд, в бочке осадок, а в стакане горечь — на самом дне.
Дон тряхнул головой, отгоняя тревожные мысли. Не нужно паниковать. «Токай» золотился на дне бокала, а бокал был под рукой, но Дон одолел искушение, рывком поднялся с кресла-качалки, раздвинул штору, резанувшую кольцами по стальному карнизу и нервам. За панорамным окном успокоительно для глаз зеленело поле гольф-клуба, а дальше черточками на горизонте проступали антенны русского аэродрома.
Полетов не было.
Дон потрепал льва по пыльной гриве и снял с его шеи бинокль сорокакратного увеличения, подаренный Лорандом. Может, он и был здесь вчера, оставив недопитый бокал?
Резкий звонок в прихожей едва не заставил Дона выронить бинокль. Посмотрел вниз на улицу. Сильвестра Фельда только здесь и не хватало! Незваный гость звонил, надолго прижимая кнопку, словно стрелял длинными очередями.
Руки чесались запустить кирпичом в загорелую лысину.
На цыпочках, словно отставной полицейский мог слышать сквозь стены, Дон спустился по лестнице в прихожую как раз вовремя, чтобы перехватить Барбару, в халате на голое тело тащившуюся открывать дверь. На звук шагов она подняла нетрезвые глаза:
— Ну и друзья у вас, господин Фишер. Один вчера сбежал на ночь глядя, другой сегодня прется ни свет ни заря. Или все один и тот же? Наверное, за этим… за интервью… Еще вчера просил дать.
— Какое интервью? — опешил Дон.
— Вот и я говорю, какое интервью, господин Дембински? Фотографировать — пожалуйста, хоть как. Мне — на булавки, заведению — реклама. А языком болтать — не мой профиль.
Дон перебил:
— Как здесь оказался журналист?
— Ну, вы даете! — хмыкнула Барбара. — Сами же и приглашали по телефону из «Зеленого какаду» на «токай». Он и рад — пьяница известный, да и кто же на дармовщину откажется?
Дон понял, что тучи сгущаются. Звонок, трезвонивший в прихожей, мешал собраться с мыслями. Дон велел Барбаре не открывать ни в коем случае и так же шепотом спросил о журналисте:
— Когда он ушел?
Барбара насмешливо смерила его взглядом:
— Понятия не имею. Вы же с ним набрались на пару, а нас попросили уйти. Секрет, говорю, у вас.
— Секрет…
— Да. Как вы заснули, так он и ушел, я думаю. Часов-то не ношу. Зачем? Только расстраиваться. С каждой минутой ближе к смерти. Это я и так знаю.
Дон поднялся наверх. Желтая комната с чучелом показалась клеткой, и мелькнуло перед глазами видение: красавец олень на зеленом холме, солнце, застрявшее между ветвистыми рогами.
Яркий солнечный свет резал глаза. Набирая номер телефона, Дон почувствовал испарину на лбу. Нехорошо, если в пьяном трепе с журналистом он упомянул Лоранда.
30. Многоточие еще не крест
Утро не обмануло надежд Сильвестра. Прямо из полка отправившись в управление полиции, он застал дежурным по городу майора Вициана. Это намного упрощало задачу. Фельд и Вициан вместе, как говорится, завязывали шнурки военных ботинок еще в погранотряде. Но не за тем Сильвестр приехал, чтобы предаваться воспоминаниям. Просто хочет сам посчитаться с одним наглецом, который носится на мотоцикле, чуть не сбивая честных велосипедистов.
— Да, — согласился Вициан, — и до нашего городка эта зараза докатилась. Номер не заметил?
— Летел так, будто за ним гнались черти. Пришлось сворачивать в кювет. Он был в блестящей каске.
— Напиши заявление, — предложил Вициан. — Уж я прослежу, чтобы оно не затерялось.
— Знаю я вас! — улыбнулся Сильвестр. — Сначала напиши заявление, потом представь двух свидетелей, а закончится уплатой судебных издержек за мой счет. Нет уж, лучше я сам предъявлю счет за погнутый руль. Может, дашь поработать в картотеке?
— Была не была, — согласился Вициан. Оставив на пульте помощника, он пригласил Сильвестра в коридорчик, тысячу раз им исхоженный. В старом здании шел ремонт, ассигнования на который несколько лет назад «пробил» сам подполковник Фельд: оставались знакомые в центральном аппарате. Кстати, добрые друзья отговаривали Сильвестра от перемены места службы. Но неудержимо тянуло под старость в родные места. Подполковник Фельд добился перевода начальником полиции в Охотничью Деревню… И вот теперь чуть не крадучись идет по коридору, где когда-то проходил уверенной походкой. Да, Сильвестр, в забвении и бедности трудно сохранить лицо, но ты уж постарайся, выше голову, подполковник!
В знакомую клетушку справочно-архивного отделения Фельд вошел с улыбкой. Обитая железом дверь да забранные решеткой окна — вот и все, что напоминало о прежнем. В невозвратное прошлое ушли обшарпанные шкафчики картотеки и состоявший при них вахмистр — в мундире, осыпанном перхотью. Вместо него из-за стола поднялась незнакомая девица современного вида с лейтенантскими погонами.
Вициан сказал о мотоциклах, она перевела вопрос майора на понятный компьютеру язык, и через секунду Сильвестр стал обладателем распечатки со всей необходимой информацией: номерные знаки и марки мотоциклов, дата регистрации, координаты владельцев. Одна фамилия сразу привлекла внимание Сильвестра. Потом разберется, а сейчас…
— Девушка, — спросил Сильвестр, игнорируя две звездочки на ее погонах, — а можно узнать кое-что о моем товарище? Он служил в полиции, а теперь затерялись следы…
Девица снисходительно улыбнулась:
— Можно узнать все что угодно, если майор Вициан разрешит. Да, пожалуйста, господин, назовите фамилию своего друга.
— Подполковник Фельд, — сказал Сильвестр, — личный номер 401322, в органах внутренних дел с 1951 года.
Пальцы лейтенанта с крашеными ногтями легким ветерком пробежали по клавиатуре компьютера, Сильвестр почувствовал нервный озноб. Его фамилия и звание, которого пока никто не догадался лишить, мерцали в глубине экрана, словно выбитые на могильной плите. Девушка нажала кнопку «Ввод».
И — ничего не произошло. Она повторила вызов, и тогда против фамилии Фельда проступили три точки.
— Центральная не дает данные без запроса по особой форме, — пристально глянула девушка-лейтенант на Сильвестра Фельда. — Для этого полномочий майора Вициана недостаточно. Только с разрешения начальника полиции.
— Спасибо, — сказал Сильвестр.
— Не за что, — ответила она. — Держитесь подальше от вашего приятеля. Три точки в личном деле — это серьезно.
— Постараюсь, — улыбнулся Фельд.
Вициан был смущен и пытался шутить, когда они вернулись в дежурку:
— Вот какой важной и секретной персоной ты стал, Вести.
— Скорее персоной нон грата. Не робей, Вициан, три звездочки не так уж плохо. Помнишь армянский коньяк? Спасибо тебе. Пока!
— Пока. Заходи еще, только… пойми правильно, лучше домой, не на службу.
В сквере напротив управления полиции Сильвестр развернул хрустящий свиток компьютерной распечатки. В глаза сразу бросилась фамилия, памятная по одному дурно пахнущему делу: Фишер. Профессия молодчика была обозначена — коммерсант. С кого-то надо было начинать в длинном списке, и Сильвестр решил проведать старого знакомого.
Наменяв в кафе монет для автомата, Фельд позвонил домой господину Фишеру и узнал, что Дональд находится в своем офисе. Сильвестр сел в седло и через полчаса оказался почти на том самом месте, где вчера приземлился вертолет. Совпадение поразило его, как и вид офиса, больше похожего на бардак.
— «Парадиз», — прочитал Сильвестр на небольшой табличке, нажимая кнопку звонка. Дверь не открывалась, но терпения было не занимать отставному полицейскому. Он верил, что утро надежд не обманет.
В эти же минуты другой звонок, телефонный, пронзительно задребезжал в гостиной двухэтажного коттеджа из красного кирпича на противоположном конце города. Трубку поднял человек одного возраста с отставным подполковником Фельдом, загорелый и поджарый, с мягкой округлостью движений, перенятой, казалось, от кошки, которую он гладил, сидя в кресле. Кошка давно облюбовала это кресло, но человек был больше и сильнее. Кошка уступила, надеясь, что в один прекрасный день он исчезнет так же неожиданно, как появился в доме и кресле. Кратковременные отлучки уже случались, и тогда лишь устоявшийся запах табака напоминал о постояльце. Но проходил день-другой, в прихожей появлялись плетенные из оленьей кожи туфли-мокасины, и хозяйка в прозрачном пеньюаре снова порхала вверх-вниз по лестнице на второй этаж с недостойной поспешностью. Судя по тому, что утром на свет появилась объемистая дорожная сумка, суверенитет кошкиного кресла вскорости будет восстановлен. И сейчас она в своей кошачьей душе, наверное, проклинала телефонный звонок, задержавший сборы наглого захватчика.
Не сердись, пушистая, старина Лоранд понимает тебя очень хорошо! Ему порядком осточертели переспелые прелести твоей хозяйки, да, честно говоря, и не манили вовсе. Помимо объявления «Свободные комнаты. Полный пансион» особнячок привлек внимание Лоранда выходом на две улицы и гаражом в цоколе, где нашлось место и его неприметному «фольксвагену» модели «Гольф».
Лоранд поднес трубку к уху и сказал:
— Вас слушают.
В зеркале старомодного платяного шкафа Лоранд контролировал свое лицо. На лице было раз и навсегда затверженное спокойное, чуть ироничное выражение. Нынче утром сохранять его было трудно. Сначала Илона закатила сцену ревности, и пришлось с помощью полотенца перекрыть ей кислород, теперь Дон со своим бестолковым телефонным звонком.