Свидетельство 062
Мне очень грустно оттого, что кадет номер четыре покинул корабль. Вам ведь это хочется услышать? От меня, пока я сижу тут и прячу слезы за бумагами. Связаны ли эти чувства с комнатами хоть как-нибудь? Насколько мне известно, новоприбывший предмет нашли по ту сторону высоких деревьев, и моя тяга к нему сродни одержимости. Прежде мне случалось угадывать подобное влечение к предмету в перешептывании членов экипажа, я же испытываю его впервые. Поэтому вы сюда пришли? Может, вы считаете, это из-за того, что предмет привезли в тот самый день, когда перевели кадета номер четыре? Узоры на предмете напоминали высохшие чернильные разводы. Камень цвета песка с черными прожилками, которые слабо просвечивают сквозь него. Немного похоже на страницы оставленной мокнуть газеты. Как бы получше описать… Вы его видели? Такое впечатление, что, когда его создавали, на нем что-то написали, но по мере того, как он оседал и затвердевал, слова стирались, превращаясь вместо этого в узор на отшлифованном камне – в тень языка. Стертые слова есть и надо мной – слова, которые я когда-то произносил, но теперь их значение мне неведомо. И над лицом у меня есть стертые слова, по которым кадет номер четыре должен узнать меня, узнать мой голос.
Свидетельство 057
Один из предметов, мне кажется, размером с небольшую собаку, бледный, как личинка из другого мира, но одновременно напоминает амулет из моего детства – он болтался на цепочке у меня на шее, и мне нравилось его обсасывать. Каждый раз, когда я вижу предмет в комнате, мне хочется положить его в рот, хотя для этого он слишком большой. Но мне хочется прикоснуться к нему ртом, постичь его ртом. Любить его – все равно что любить часть тела, оторвавшуюся от него. Не покалеченную – просто часть, что отделилась и живет сама по себе, некое украшение. Во мне он и маленький, как яйцо синицы, и одновременно большой – больше комнаты, размером с музейное здание или монумент. Безопасный и приятный. Дружелюбная емкость, которая несет в себе описание катастрофы.
Свидетельство 063
Он был невероятно хорошим членом экипажа и невероятно хорошо справлялся со своими заданиями. Когда-то у меня был дом на окраине Январь 01, которая в прошлом называлась Нествед. Пока их еще не успели распределить, многие из них убежали и спрятались в лесах, и поначалу они приходили ко мне за помощью или подсказкой в том или ином деле и ненадолго оставались у меня. Я не боюсь в этом признаться: тогда это было преступлением, но, думаю, теперь даже вы проявите понимание, ведь я лишь пытался создать для них место в нашем мире, чтобы они стали продуктивными членами общества. Вы тоже видели, что они не лишены способностей. Первое поколение было несколько диким – казалось, им непросто контролировать. Что контролировать? Чувства, полагаю. Они были очень забавными. Их можно сравнить с никогда не служившими солдатами. Роскошь великолепных блестящих волос. Собственное чувство юмора. Как вам удалось это запрограммировать? Или вы ничего такого не делали? Правда ли, что подобное произошло из-за встроенного принципа случайности? Что скажете вы, с вашей проницательностью и знаниями: их можно любить? И в таком случае, как их стоит любить – как людей или как собак?
Свидетельство 058
Перед моим домом на проводах линии электропередачи сидели птицы, за ними розовело небо, под ними мокро блестела проселочная дорога. Над ней повисло розовое облако и заговорило со мной. Было туманно, и во мгле гирляндой маячили электрические огни фонарей. Высоко над опорами линии растянулось небо, ландшафт плоский, в какую сторону ни глянь. В каждой травинке стояла вода. Но теперь я живу в тесных комнатах на корабле шесть тысяч, и никакого простора вокруг нет. Я прикасаюсь к щеке той, что рядом со мной. Она из персонала. На ее щеке пушистые волоски, как у персика. Мой человекоподобный друг. Мы переходим из комнаты в комнату и ведем разговоры о разных вещах. Одеваемся в костюмы и производим движения. Мы хотим вырваться отсюда, но не хотим расставаться, так что это место для нас – единственный вариант. Я работаю как всегда, но несколько меланхолично и одновременно благодаря ей испытываю счастье, прежде мне неизвестное. Я живу с этой новой для меня смесью счастья и меланхолии, с двойственным чувством, которое стало частью моей повседневности. Мне уже несколько раз доводилось видеть, как в самой большой комнате свободно плавает розовое облако, розовый туман, наделенный речью. «Херре Лунн создал меня в лаборатории Январь 01, – говорит облако. – Он научил меня одной песне. Хотите, я вам ее спою?» Я соглашаюсь, и оно заводит что-то неспешное о снеге, который кружится над полями, облаку совсем незнакомыми. В песне ощущается присутствие этого неведомого херре Лунна и тоска по дому, а за ним – зимний рассвет, проселочная дорога у дома, я наблюдаю за птицами на линиях электропередачи и плачу.
Свидетельство 064
Да, все верно. Кадет номер четыре был человекоподобным, его создали. Вы уверяете, что я с Земли, подразумевая, что меня родили. Но и кадет номер четыре был с Земли, можно сказать, из земли – сделан из нее. Плоть в чистейшем виде – так вы описываете меня, потому что у меня нет технических частей. Но как насчет моего дополнения? По вечерам в койках мы беседовали о моих расчетах. Он так просто относился ко всему, что это очень облегчало жизнь на корабле. Его тут очень любили, вам это хорошо известно? Из-за постоянной густой щетины его щеки и подбородок почти сияли. Его тело было таким же теплым, как и мое. Он почему-то повязывал на шею зеленый шарф. Совершенно не по регламенту. Однажды мы проснулись утром. «Как здесь тихо», – говорю я. «Не считая программы», – отвечает он, но мне ее было не слышно. Как он мог быть не живым? Что бы вы ни утверждали, вам меня не обновить.
Свидетельство 067
Думаете, о нас не забудут? Кто помнит тех, кто не был рожден, но все равно живет? Во снах я вижу себя скелетом, танцующим вокруг биодрапировки. Смотрюсь в зеркало: череп осклабился в улыбке. Мне хочется работать хорошо, хочется сделать правильный выбор. Но как убедиться, что я действую точно по программе? Последствия некоторых действий могут проявиться в очень далеком будущем, повлиять на это не в моей власти. Стоит ли продолжать, если я знаю, что мои действия потенциально могут навредить программе? Или же она насквозь пронизывает меня, поэтому, что ни делай, все будет подчинено ей? Может, я – рука программы? Хотя в обновлениях случаются ошибки, так бывает. И это не может быть в интересах программы. Если дело в том, что я неосознанно совершаю антипрограммные действия, мне остается только презирать себя за ошибки. Но так как я не понимаю, что совершаю что-то антипрограммное, откуда мне знать, заслуживаю я презрения или нет? Стоит ли мне презирать себя на всякий случай, загодя? Где мне пояснят, какие действия идут вразрез с программой? У кого мне просить прощения? Нужно ли для этого направить заявление? Мне бы хотелось попросить разъяснения относительно того, какие действия требуют прощения. Например, достаточно ли всего одной мысли? Иногда у меня закрадываются подозрения, что вы ошибаетесь, что с вами что-то не так, и тогда я сразу начинаю злиться на себя и думаю, что это со мной что-то не так. Откуда у меня берутся такие мысли, если мне сначала и в первую очередь нужно заниматься техническими заданиями? Откуда у меня эти мысли, если мое задание – в первую очередь наращивать производство? Как подобная мысль может быть продуктивной? Может, в обновлении ошибка? В таком случае я хотел бы перезагрузиться.
Свидетельство 066
Лично я нахожу крайне целесообразной введенную вами нумерацию, однако хочу поставить вас в известность, что, несмотря на нее, среди экипажа ходит множество неофициальных названий для предметов, одно другого неуместнее. Например: страпон наизнанку, подарок, собака, полуголый стручок. Многим предметам присвоены человеческие имена, такие как Рэйчел, Ида и Бенни. Я же считаю, что для членов экипажа нужно закрепить за этими предметами особые уникальные названия, которые сократят дистанцию между командой и предметами – другими словами, создадут своеобразную связь между ними. Мне видится, что подобное наименование позволит обезвредить предметы, сделать их менее чужеродными и встроить в реальность, в которой они существуют, единственно доступную команде. Благодаря этим неофициальным названиям сосуществование с найденными объектами станет возможным.
Свидетельство 068
Зачем мне работать с кем-то, кто мне не нравится? Что хорошего в такой социализации? Почему вы сделали их настолько похожими на людей? Иногда я совсем забываю, что они не такие, как мы, и, стоя в очереди в столовой, неожиданно чувствую нежность к кадету номер четырнадцать. Она рыжая. Может, вы специально создали их такими? Чтобы мы проявляли заботливое внимание к их телам и к ним как существам, если можно так выразиться? Это должно было как-то облегчить нашу совместную работу. Да. А теперь вы хотите, чтобы я и мое задание изменились? Кроме того, вы просите понаблюдать за действиями кадета номер четырнадцать так, чтобы она этого не заметила? Потому что мы спим в одной комнате. Причина в том, что она не хочет беседовать с вами? Вообще-то, меня это не слишком устраивает. То, что вы мне предлагаете, очень даже напоминает слежку. Мне кадет не нравится, но я все равно постоянно о ней думаю. Вы можете сказать, что именно поэтому я лучше других подхожу для вашего задания. Я пытаюсь понять, кто она такая. Она не просто программа, облеченная в плоть. В ней есть что-то еще. Вам это хочется узнать? Значит, отчет по результатам слежки? Общается ли она с другими человекоподобными и что они ей говорят? Хорошо, я постараюсь быть начеку. Как ее можно охарактеризовать? Что ж, кадет экипажа номер четырнадцать – человекоподобная, в пятом поколении, женского пола, все ее уважают. C заданиями справляется безупречно. Слабоватая и вялая версия, как и многие из пятого поколения. Обожает свои веснушки на носу. По вечерам в койке она разглядывает себя в зеркале и, поднеся палец к веснушкам, произносит: «