— И снова привет, — говорит он с ухмылкой, когда я открываю дверь. — Жаль, что это заняло больше двадцати трех часов. У тебя три посылки, поэтому я отложил их до конца своего маршрута. — Он передает мне две коробки, а затем на мгновение исчезает. Я опускаю первые две на столик в коридоре и бросаю несколько мышек с кошачьей мятой кошкам.
Когда он возвращается с третьей коробкой, я слышу внутри звон колокольчиков. Нужно сказать Нине, что теперь она может перестать баловать моих питомцев.
— Я действительно не заказывала все это, — бормочу я, стараясь не краснеть.
— У тебя день рождения? — Он протягивает мне планшет, и я расписываюсь.
— У меня подруги, которые любят во все вмешиваться.
— Вмешиваться?
Я не могу сказать ему, что призналась своим подругам — возможно, теперь бывшим подругам — что втюрилась, и поэтому у меня были постоянные доставки на прошлой неделе.
— Это долгая история.
— По крайней мере, ты получаешь подарки. — Он еще раз ухмыляется, отчего все внутри меня сжимается. Я говорю себе, что это ничего не значит, но практически все, что он делает теперь, что-то означает, по крайней мере, для меня.
Это также хорошее напоминание, что я должна быть объективной. Легкой. Я встряхиваю коробку, и, конечно же, она гремит.
— Это все игрушки для кошек. У меня странные подруги.
Перевернув планшет, он прислоняется плечом к дверному косяку.
— Звучит как история, которую я должен услышать.
— Я не могу…
Он протягивает руку и прижимает палец к моим губам.
— Ты можешь и расскажешь.
Парень из доставки прикасается ко мне. Все внутри меня пылает, под моей кожей будто пробегают электрические разряды. И мое сердце говорит «да, сэр». Но мозг умнее этого, поэтому, когда я открываю рот, он запрещает рассказывать ему историю о моих подругах.
— Я даже не знаю твоего имени.
Он усмехается и проводит пальцем по моей нижней губе и по щеке, пока не ловит прядь моих волос и не убирает ее за ухо.
— Джейк.
— Джейк, — повторяю я. — Не Дейн.
Он качает головой.
— Не Дейн, — Мы смотрим друг на друга в течение секунды, может быть, двух, а затем он наклоняется ко мне. — Время истории.
— Ты уверен, что у тебя нет других заказов?
— Ты тянешь время. Должно быть, это хорошая история. И в моем распоряжении вся ночь.
Я колеблюсь, но мы оба знаем, что рано или поздно это должно было произойти.
— Не хочешь зайти?
Глава 8
Джейк
Как только Джана задает мне вопрос, я знаю, что пропал. Не хочу ли я войти?
— Больше всего на свете, — отвечаю я, слегка касаясь ее руки кончиками пальцев, потому что, черт возьми, не могу остановиться.
Мне правда не стоило трогать ее.
Но я очарован ее ироничным смехом, мягкими губами, этим сладким румянцем. Эта женщина… Эта женщина. С подругами, которые явно любят ее достаточно сильно, чтобы отправлять ей нелепое количество посылок по какой-то необычной причине. Она женщина с тайными историями, и я думаю, что парад посылок — это только верхушка айсберга.
Я хочу узнать эту историю. Хочу снова прикоснуться к ее губам и еще чертовски много чего. Хочу услышать ее смех от того, что целую ее шею, а потом хочу услышать ее вздох.
У меня, вероятно, есть пара часов, прежде чем в «СвифтЭкс» зададутся вопросом, где мой грузовик. Поэтому, когда она улыбается и отступает, я следую за ней внутрь.
— Хочешь что-нибудь выпить? — Она отворачивается от меня, и я отпускаю ее.
Улыбка растягивает уголки моих губ.
— Я в порядке. Я хочу историю, помнишь?
Она останавливается и смотрит на меня, волосы падают на ее лоб. Она отбрасывает блестящие пряди назад.
— Но это унизительно.
Я смеюсь.
— Однажды я захлопнул дверь в общежитии. И на мне не было ничего, кроме пары желтых тапочек с уточками. Вот это было унизительно. Так что твои подруги, внезапно забрасывающие тебя игрушками для кошек, безусловно, не перебьют это.
Джана округляет глаза, затем делает шаг назад, пожимая плечами.
— Конечно, но это было в твоем прошлом, когда ты был молод и глуп. Эта же глупость, которой всего неделя. Чувствуешь разницу?
Я подкрадываюсь к ней.
— Да ладно, я ничего не заслужил этим? — Я указываю на свое тело, и взглядом она следит за этим движением. — Желтые. Тапочки. С уточками.
— Это неловко, — шепчет она.
Я останавливаюсь в полуметре от нее и опускаю руки на ее бедра. Джана смотрит туда, где я прикасаюсь к ней, и когда она, наконец, поднимает взгляд, чтобы встретиться с моим, ее щеки горят, а глаза блестят.
— Ты был абсолютно голый? — На слове «голый» она запинается, и мои внутренности сжимаются. Спокойно. Нужно выяснить, на каких еще словах она может запнуться. Покраснеть. Затаить дыхание, если я прошепчу их ей на ухо.
— Совершенно голый.
Ее глаза вспыхивают, затем она кусает губу, прежде чем спросить:
— Что ты сделал?
— Я пошел в ванную и украл чье-то полотенце, затем спустился к стойке регистрации и объяснил ситуацию.
— Какого цвета было полотенце?
Я смеюсь.
— Не помню. Возможно, синее.
Она кивает — это быстрое незаметное движение, которое заставляет мой член пульсировать.
— Мне очень нравится эта история.
— Я рад.
Джана колеблется, облизывая нижнюю губу кончиком языка.
— Теперь моя очередь?
— Если ты будешь столь любезна.
— Подожди. Ты вернул полотенце?
— Джана. — Это предупреждение и мольба одновременно.
— Да? — Она приподнимает голову, и я осознаю, что подошел еще ближе к ней. Гораздо ближе.
Я смотрю на нее сверху вниз, и к черту все. Она прямо передо мной, милая и нежная, и я не могу думать ясно. Убираю воображаемые волосы с ее щеки и заправляю прядь за ухо.
Она дрожит, и потребность начинает пульсировать в моей крови, словно тяжелые басы.
— Да, я вернул чертово полотенце. И, возможно, твоя история может подождать, — хрипло говорю я, и она кивает.
И это все, что мне нужно. Один кивок, и я прижимаю ее к кухонной стойке. Одной рукой обхватываю затылок, а другой наощупь нахожу изгиб бедра.
Я думал о ее губах уже две недели.
Но реальность намного лучше, чем любая фантазия, которую я переживал. Одно легкое касание моих губ, и затем с тихим вздохом Джана приоткрывает губы, и мы с легкостью сливаемся в поцелуе.
Ее нижняя губа полная, мягкая и идеальная. Я никак не могу противостоять искушению. Втягиваю пухлую плоть, пробуя ее сладость с требовательной грубостью, которую мне бы хотелось сдержать. Но вздох, который я получаю в ответ, стоит этого.
А затем я погружаюсь языком в ее рот.
У меня в жизни было много первых поцелуев. Некоторые неуклюжие, некоторые страстные, некоторые довольно сладкие. Но ни один из них не был таким правильным. Ни один не оставлял меня с глубокой потребностью большего. Не желанием. Необходимостью.
Мне нужна эта женщина.
Я так хочу ее, как не хотел никого в жизни.
Она жаждет этого так же, как и я. Когда я поднимаю ее, усаживая на стойку, она обхватывает ногами мои бедра. Затем я наклоняюсь вперед, а она отводит голову назад. Я царапаю зубами ее подбородок, изгиб шеи, и она сжимает свои бедра.
Теперь мой горячий, твердый и жесткий член прижимается к ней.
У нее перехватывает дыхание, затем она двигает своими бедрами, ощущая длину моего члена. Из меня вырывается стон, когда она трется напротив головки, и я прижимаю Джану ближе.
— Сделай так снова, — требую я, оттягивая ворот ее футболки. Одновременно проскальзываю другой рукой под мягкий хлопок, обхватывая ее талию, чтобы помочь ей.
Она трется об меня, а я качаю своими бедрами. Мне плевать, если это бесстыдно. Мы подходим друг другу.
У нее красивый лифчик, но он мешает. Используя зубы, я тяну эластичную ткань, освобождая сосок. Затем захватываю его в рот, посасывая и облизывая, и поглощаю ее. Я трусь своим членом о ее клитор, пока она не выкрикивает мое имя.
Я, вообще-то, неглупый мужчина, и никогда не оставлял женщину неудовлетворенной. Но я действительно просто хотел поцеловать ее.
Тот факт, что она приближается к оргазму, удивляет меня и заставляет чувствовать себя подростком… но подростком, который знает, что делать с великолепной женщиной в его объятиях.
Я заменяю губы пальцами, перекатывая и дергая ее сосок, когда языком касаюсь другого. Ее грудь такая фантастическая и мягкая, и я не могу насытиться утонченным запахом ее кожи. Я говорю ей это, когда оставляю дорожку поцелуев обратно к ее шее.
— Ты такая великолепная. — Я целую ее губы, но Джана пытается повернуть голову в сторону. — Посмотри на меня.
Джана медленно моргает, ее веки тяжелеют над затуманенными похотью глазами. Я рычу себе под нос, а затем снова целую ее. Да, этот взгляд. Я хочу увидеть его, когда она кончит для меня.
Сильнее прижимаю бедра Джаны к себе, когда она начинает дрожать, и прижимаюсь к ее лбу своим, впитывая взгляд этой женщины, как и ее оргазм.
— Ты кончишь для меня, Джана? Чувствуешь, каким твердым делаешь меня? Как хорошо ощущается, когда ты обхватываешь меня ногами? Ты спросила, не хочу ли я зайти? А теперь посмотри на себя: твоя идеальная грудь выставлена напоказ. Такая чертовски сексуальная. Давай же. Кончи для меня. Раскачивайся напротив моего члена. Это все твое. Ты сделала это, теперь возьми.
Со сдавленным криком она хватается за мои руки, и я прижимаю ее к себе и целую — сначала жестко, глубоко и интенсивно, а затем нежно, когда она падает с высоты.
Вместе мы поправляем ее футболку, а затем она начинает смеяться, и я присоединяюсь к ней.
Я не позволю ей уйти.
— Ты все еще должна мне историю, — наконец, говорю я.
— Я думала, мы пропустили это, чтобы целоваться. — Джана краснеет. — Или что бы там это ни было.
Я издаю стон.
— Ты так красиво кончила для меня. В следующий раз я хочу, чтобы ты была обнаженной.