— Твою комнату надо перекрасить, — говорит она, осматривая созданные мной за последние несколько лет шедевры на стенах, а затем снова ложится на ковер.
Почти каждый дюйм стены покрыт совершенно случайными изображениями: от лиц и цветов до мебели, и большинство из них имеет комментарии, написанные Тейлор или Райли. Каждые несколько лет мы отправляемся в магазин красок «Истинный смысл» и просим что-нибудь из того, что они собираются выбросить. Возвращаясь, мы красим мои стены. Последний раз нам повезло добыть краски цвета мандарина, бургундского вина, лепестков розы, темно-коричневого, ярко-зеленого и синего, которые теперь покрывают все видимые участки стен. К настоящему времени здесь должно быть, по меньшей мере, шесть слоев бумаги и краски.
Я вновь сажусь за свой стол, стоящий около окна, и беру в руки учебник по математическому анализу.
— Думаю, можно оставить все как есть. Все равно я уеду в Лос-Анджелес этой осенью, не хочу возвращаться домой из колледжа и видеть унылые пустые стены.
— Тоже верно… Ну, так что, ты собираешься лишить одного из тех парней свободы?
Я не отрываю взгляд от книги, пока сухо спрашиваю:
— Которого бы ты хотела, Тай?
— Люка.
— Что?
— Ты спросила, которого бы я хотела. Люка.
Я подавляю вспышку ревности. Я знала, что так будет.
— А что там с Марти?
— Ну, он милый и все такое, но он и Люк… никакого сравнения.
— Серьезно? Почему?
— Не знаю. Полагаю, из-за таинственности. И пирсинга, — говорит она, щелкая кольцом в губе. — И он выглядит опасным. Все, как я люблю. Он из той серии, когда ты, находясь с ним рядом, и предположить не можешь, что будет дальше.
— Ну да, наверно.
— Но, по какой-то совершенно не объяснимой причине, похоже, он действительно хочет тебя. — Она с улыбкой качает головой, когда залазит в сумку рукой и достает оттуда двухдюймовый блестящий квадратик, зажимая его между средним и указательным пальцами.
— Ты же знаешь, что с этим делать? — Она вскидывает руку, запуская презерватив, словно фрисби, в мою сторону, и он, пролетая через всю комнату, задевает мое плечо и шлепается на пол.
Естественно, я знаю, что с этим делать. В своих мечтах я уже даже попрактиковалась.
— Да ну тебя, — говорю я, закатывая глаза.
Она побеждено вздыхает.
— Думаю, тебе проще было бы с Гейбом.
Дверь моей спальни распахивается, и в ней появляется мама с двумя стаканами молока, как будто нам все еще по восемь лет.
— Кто такой Гейб?
Тейлор прячет усмешку, когда я незаметно ногой заталкиваю презерватив за свою сумку.
— Просто парень из школы, — говорю я, выпрямляясь на стуле.
Мама улыбается.
— О, ты должна пригласить его, я хочу с ним познакомиться.
Я чувствую, как к лицу приливает тепло, и надеюсь, что не покраснела.
— Мам, он просто друг. На самом деле.
— А я люблю встречаться с друзьями, — заявляет она, вручая нам молоко и поправляя юбку.
— Завтра заниматься ко мне придет другой друг.
— Да? А ее как зовут?
— Его. Его зовут Люк. — Я игнорирую усмешку Тейлор.
— Ну, ладно, хорошо. Буду надеяться, что ты нас познакомишь. — Она улыбается Тейлор. — У меня шоколадное печенье в духовке. Оставьте немного молока, я принесу его через пару минут.
— Спасибо, — говорю я, прежде чем она поворачивается и уходит, закрывая за собой дверь и оставляя слабый аромат женских духов.
Тейлор ухмыляется.
— Может, тебе и Гейба привести? Попросишь у мамы совета. Спорим, она бы выбрала Гейба. От него более положительная аура.
— Ага, и оставить Люка тебе? Весьма удобно.
Хотя Гейб и правда обладает более светлой аурой, это не заставляет меня желать его так же сильно, как Люка. Я чувствую, как горят мои щеки от одной только мысли об этом.
Покалывание в теле вызывает головокружение и, в каком-то смысле, чувство «дежа вю». У нас и раньше были такие беседы, и я всегда могла рассчитывать на то, что Тейлор поможет мне с решением. Понимание того, почему я всегда держала Тейлор рядом, внезапно обрушивается на меня. Она была для меня чем-то вроде оберегающей решетки. Не пропускала ко мне ни одного парня, потому что я ей это позволяла… Я хотела, чтобы они не доходили до меня. Только один парень прорвался сквозь эту ограду и оказался в опасной близости от моего сердца. Райан.
Она прыгает на кровать и выдает обреченный вздох.
— Значит, ты хочешь придержать их обоих для себя, — делает она вывод, словно прочитав мои мысли.
— Может быть. — Тело наполняется еще большим количеством непонятных ощущений.
Я хочу их, и я не позволю Тейлор забрать ни одного из них, не в этот раз. Я скрываю улыбку, которую не могу остановить, зевая.
Она поднимает голову и впивается в меня взглядом.
— Ну, ладно, главное, держи этот презерватив под рукой.
Запах, просочившийся под дверь, возвещает о прибытии моей мамы с подносом горячего печенья в руках. Мы с Тейлор мгновенно уминаем его, запивая молоком.
Закончив с математическим анализом, мы спускаемся вниз.
— Мам! Я иду проводить Тейлор, — кричу я, направляясь к двери.
Она выглядывает из кухни.
— Хорошо. Но потом сразу домой.
Мы выходим в прохладную ночь, и Тейлор закидывает руку мне на плечи.
— Кстати, я слышала, как Риф говорил Тревору, что ты возвращаешься в Roadkill[14].
Я закатываю глаза.
— Не верь всему, что слышишь.
Ее губы складываются в едкую улыбочку.
— Ты приняла верное решение относительно Рифа. Ну, сама понимаешь… Чокнутый Герой Гитары[15]. Он хочет тебя обратно только потому, что понимает, что никогда не найдет никого лучше тебя.
— Ну, спасибо, Тай.
— Я имею в виду, в хорошем смысле, — смеется она. — Но если серьезно, он никогда бы не предал тебя. Подумай об этом.
Я впиваюсь в нее взглядом.
— Этого не будет. В любом случае я уезжаю в колледж в сентябре, поэтому нет даже смысла говорить о возвращении… я имею в виду, к группе.
— Значит, ты уверена в УКЛА[16]? Потому что ты все еще можешь пойти в университет штата вместе со мной и Райли. Еще не поздно передумать, ты же знаешь.
Я смотрю вперед, в сторону улицы Тейлор. Нет ни одного фонаря на этом участке Амистад Роуд, поэтому она освящается только светом из окон домов и серебром полумесяца.
— В УКЛА лучшая программа международных отношений в стране. Мне очень повезло, что я туда попала, а уж когда тебе дают полную стипендию, довольно трудно отказаться.
— Не понимаю, почему ты думаешь, что твое призвание — спасти мир?
— Если не мы, то кто? Плюс, ты же знаешь, я не могу тут больше оставаться.
Она выглядит, словно я ее ударила.
— Почему? Ну что здесь такого ужасного?
Я обвиваю ее талию рукой, и мы переходим улицу, ступая на тротуар. Кругом тишина, нарушаемая только лаем кокер-спаниэля Куперов, Треском, который высовывает нос через отверстие в заборе в приступе гнева, вызванного тем, что мы ходим мимо его дома.
— Ничего, кроме того, что, если я пойду в государственный университет, родители заставят меня жить дома. Плюс, там Мэри и Кейт. Ты же меня знаешь. Мне просто действительно необходимо что-то иное.
Мы проходим дом за домом, сегодня вечером особенно тихо.
— Ты не подходишь Лос-Анджелесу, Фи. Они сожрут тебя заживо. На самом деле, это яему подхожу, — говорит она, проводя рукой по розовым прядкам.
— Тебе стоит поехать со мной. Представляешь, как было бы круто? Тай и Фи… взрывают ЛА.
— Да уж, — говорит она подавленно, и я чувствую себя ужасно, потому что Тай может себе позволить или университет штата, или ничего. Ее папа безработный уже больше года. — Я даже в государственном не уверена… Если не получу пару-тройку стипендий, не смогу пойти.
— Ну, ты всегда можешь приехать ко мне на весенние каникулы.
— Да, наверно. — Она глубоко вздыхает и резко закидывает сумку на плечо. Ее тело напрягается под моей рукой. — Они лишают нас прав на дом.
— Что?
— Мы можем продолжать идти.
— Ты о чем?
— Мы ищем квартиру. — Она быстро смахивает слезу, выскользнувшую из уголка глаза, когда мы поворачиваем на ее улицу.
— О, подруга. — У меня горло перехватывает, и я крепче обнимаю ее. — Тай… Я не знаю, что сказать.
— Да нечего тут говорить… Кроме того, какого из этих парней ты выберешь, — отвечает она со слабой улыбкой.
— Боже, Тай, тебе не кажется, что есть более серьезные вещи, о которых стоит волноваться?
— Может быть, но мне нравится волноваться об этом. Так какого?
— Ой, заткнись.
— Сразу же, как ты назовешь мне имя: Люк или Гейб? — заявляет она, останавливаясь и перехватывая меня сзади за шею.
— Ты ведешь себя нелепо.
— Имя. — Она сжимает мою шею сильнее.
— Прекрати это!
— Имя. — Теперь она еще и трясет меня.
— Ладно! Люк. — Я не уверена, что назвала его имя не только из-за того, что Тейлор сказала, что желает его себе.
— Черт! Какая же ты жестокая. Я не могу даже получить от тебя сочувственный бонус, — обиженно заявляет она, но удивляет меня своим прощальным объятием. На ее губах виден намек на улыбку, когда она открывает входную дверь.
— Напиши мне завтра, когда Люк уйдет. — Она приподнимает бровь. — Я желаю подробностей, — уточняет она с похотливой улыбкой.
Тейлор заходит домой, и, прежде чем она закрывает дверь, я слышу, как где-то вдалеке кричит ее отец.
Я стою на крыльце Тейлор в течение минуты, освещенная луной, и разглядываю созвездия над головой. Если не считать Треска, лающего внизу улицы, сегодня пугающе тихо.
Должно быть что-то, что я могу сделать для Тейлор. Я чувствую себя ужасно, представляя, как всю ее семью вышвыривают из собственного дома. Она жила здесь всю свою жизнь. Может, церковь сможет помочь? Должны же они быть чем-то полезны. Надо будет поговорить с папой.