Я, не говоря ни слова, разворачиваюсь и бегу в сторону кабинета мистера Сангетти. Но прежде чем успеваю войти в него, Риф загоняет меня в угол.
Он, опирается о стену, изо всех сил стараясь сделать вид, что оказался тут случайно. Плохо получается. Челюсть его крепко сжата, глаза блестят, как у сумасшедшего.
— Привет. — Это больше похоже на обвинение, нежели на приветствие.
— Привет. — Я опираюсь на стену, глядя на людей за его спиной.
Его глаза сверлят меня, ищущие, напряженные. Фальшивой улыбки как ни бывало.
— Ну, и кто этот парень?
— Какой? — спрашиваю я.
Его большие карие глаза расширяются, а лицо сникает. Мое сердце мгновенно сжимается.
Я такая дура. Так непросто идти по канату, когда сам не знаешь, куда. Все внутри у меня болит… частично из-за шара для боулинга Люка, частично из-за Гейба… что бы там ни было… Но в основном из-за этого взгляда Рифа. Он действительно очень хороший парень. Я не хочу причинять ему боль. Сколько еще ему понадобится времени, чтобы понять, что он меня не любит?
— Я шучу, Риф. Нет никакого «парня», во всяком случае, в том смысле, который ты вкладываешь в это слово.
Его брови ползут вверх.
— Уверена? Потому что я слышал о том, как ты вешалась на какого-то нового парня.
Я издаю возмущенный вздох.
— Ни на кого я не вешалась.
На мгновение он колеблется, и его глаза смотрят в пол, прежде чем вернуться ко мне. Его взгляд полон надежды.
— Ну… Ты не хочешь прийти на репетицию группы?..
— Я не вернусь, — говорю я, и тут же жалею о том, как резко звучит мой голос.
Он поднимает руку.
— Дай мне закончить, — просит он. — Эта девушка, Делейн, позвонила. Она будет сегодня петь с нами. Я просто подумал, может, ты захочешь послушать? Вот и все.
Но он лжет. Я знаю, что не «все», потому что вижу, как он смотрит на меня. Ты меня не любишь. Я глубже вжимаюсь в стену, чтобы увеличить пространство между нами.
— Возможно.
Он наклоняется и его дреды щекочут мое лицо, пока он шепчет:
— Твое «возможно» — то, чем я буду жить.
Я закрываю глаза и вдыхаю его запах, вспоминая, как просто и здорово было с ним… пока он все не испортил. Я снова открываю глаза, и мое дыхание перехватывает, когда я обнаруживаю его лицо всего в дюйме от моего. Я поворачиваю голову и вижу, как Люк наблюдает за нами, стоя перед дверью кабинета мистера Сангетти. Его челюсть сжата, глаза бушуют. Он отворачивается и заходит в класс.
Я кладу руку Рифу на грудь и мягко отталкиваю.
— Хотя, наверно, будет лучше, если я не приду, — говорю я, понимая, что веду себя как последняя сука, но это лучше, чем давать ложную надежду. Ты не любишь меня.
Он смотрит на меня грустными глазами, пока не появляется Тревор и не бьет его по затылку учебником. Он морщится и еще секунду смотрит на меня, прежде чем погнаться за своим обидчиком.
Я иду на историю и проскальзываю на свое место рядом с Люком, заставляя себя не чувствовать ровным счетом ничего и игнорировать все его взгляды, пока они с мистером Сангетти пикируются. Cо звонком я удираю из кабинета, на несколько шагов опережая Люка, но он ловит меня в коридоре.
— Кто это был?
— О ком ты?
— Парень, — поясняет он и берет меня за локоть, но я выдергиваю его.
— Риф, — говорю я безразличным голосом.
Он прекращает идти, безуспешно пытаясь спрятать ухмылку.
— Риф, — повторяет он.
Я с грохотом открываю дверь в кафетерий и влетаю внутрь, оставляя Люка стоять в коридоре. Я кидаю свою сумку рядом с нашим столом и отправляюсь выбирать еду.
Когда я возвращаюсь, то обнаруживаю что высокая рыжеволосая красотка Кэссиди О'Коннер не позволяет Анжелике сесть рядом с Люком. Я усаживаюсь на свое место между ним и Гейбом, и плотнее прижимаю крышку ящика с эмоциями, не позволяя выскользнуть ревности.
Гейб улыбается, глядя на то, как я тычу вилкой в свой салат.
— Значит, монахиня, да?
— Да.
Краем глаза замечаю, как резко поворачивается голова Люка.
— Весьма оригинальный выбор карьеры. — Гейб придвигается, чтобы наши плечи слегка касались и смотрит на Люка. — Что ты делаешь сегодня вечером? Мы могли бы закончить нашу лабораторную.
Я стараюсь делать вид, что меня ни капли не волнует его прикосновение.
— Хм… Конечно. После школы у меня дзюдо, но ты можешь заехать к нам на ужин, а потом позанимаемся у меня, — отвечаю я. Плечо Люка касается моего, но я игнорирую его тепло. Я поворачиваюсь и вижу, что он по-прежнему внимательно смотрит на меня. Я не обращаю внимания на чувство, нахлынувшее на меня, когда наши глаза встречаются, и отворачиваюсь к Гейбу.
— Значит, около шести?
— Угу.
Я слышу, как скребет по полу стул Кэссиди, и оборачиваюсь: она отправляется за обедом. Я улыбаюсь Люку, но сжимаю нож в руке… а затем медленно привариваю крышку на своем ящике.
Мой новый план включает в себя ставку на трех победителей: похоть, зависть и гнев. То есть мне нужно заставить Фрэнни хотеть меня; завидовать тем, кто хочет и получает меня; и ненавидеть их же… и меня. Все это весьма не просто держать в балансе. Особенно, когда Фрэнни не желает сотрудничать.
К своему большому удивлению я не обнаруживаю, кроме имбиря Кэссиди, никакого запаха от ближайших соседей. Фрэнни держит свои эмоции при себе. Нет ни перца, ни аниса, ни чеснока.
Ничего.
Похоже, единственный, кто здесь страдает от ревности, это я сам. Я чуть не впечатал Габриэля в шкафчики. А это небольшое шоу с парнем по имени Риф в коридоре? Похоже, я недооценил ее притягательность. Потому что, когда я увидел ее с ним, увидел то, как близко она позволила ему подойти…
Я чувствую запах, исходящий от нее… почти неуловимый аромат роз — печаль.
Я оборачиваюсь к ней, надеясь, что эмоции выйдут наружу, но ее лицо спокойно и невозмутимо.
Что нужно сделать парню, чтобы достучаться до этой девушки?
Потом я вспоминаю реакцию Фрэнни на Тейлор в первый день нашего знакомства: зависть.
Я заговорщически понижаю голос… Это всегда мгновенно привлекает внимание окружающих.
— Ну, Тэйлор, как ты провела выходные?
Она с намеком поднимает бровь.
— Могло быть и лучше.
Инсинуация не вызывает сомнения.
— Я просто подумал, если ты свободна, может, сходим в кино сегодня вечером?
Она кидает на Фрэнни победоносный взгляд.
— Конечно.
Краем глаза замечаю, как Фрэнни, кажется, на мгновение напрягается, но делает вид, что полностью увлечена разговором с Габриэлем. На секунду я улавливаю слабый дразнящий запах корицы.
Райли многозначительно смотрит на Фрэнни. С паническими нотками в голосе она говорит:
— Мы все могли бы пойти, как думаешь, Фи?
Фрэнни поворачивается к столу.
— Что прости?
— Кино. Сегодня вечером. Идешь?
— Ой. Нет, спасибо. — Она тянется к руке Гейба, лежащей на столе, и переплетает свои пальцы с его. Я улавливаю запах имбиря. — У нас запарка с домашним заданием по физике, правда, Гейб?
Габриэль смотрит на меня с усмешкой.
— Еще какая.
Рот Райли распахивается в молчаливом «Какого черта ты делаешь?», и она бросает на Фрэнни тяжелый взгляд.
Фрэнни игнорирует ее и продолжает свой разговор с Габриэлем.
Я думал только про Тейлор… Но это тоже может сработать.
— Ммм… Как жаль, — говорю я, кивая Тейлор и Райли. — Видимо, будем только мы.
Тейлор поворачивается и выпивается в Райли взглядом.
Если это не повлияло на Фрэнни прямо сейчас, ничего. В любом случае, большое количество гнева — всегда полезно. Особенно, когда тебя предает друг… или два.
Косвенный подход собирается сработать. Я заставлю ее пасть. Могу еще прихватить с собой души Тейлор и Райли. Бонус.
Но тут же внутри у меня все переворачивается, когда до меня доходит весь ужас сложившейся ситуации. Фрэнни и Габриэль будут вместе сегодня вечером. Наедине. Могу поставить на кон что угодно: у него будет куча времени, чтобы отметить ее. Черт возьми, да на кону мое выживание!
Имбирь Кэссиди фактически душит меня, когда она ставит поднос с едой на стол.
— Хочешь, поделюсь с тобой пирожным, Люк?
— Нет, спасибо, — говорю я, изо всех сил борясь со своей паникой. Вот оно. Все поставлено на карту. Потому что, если Габриэль заберет душу Фрэнни для небес, мне конец.
Обратить отметку почти невозможно.
Это должно сработать!
Глава 9. Дьявол в своих обличиях
Полагаю, родителям понравился Гейб… пришедший с цветами для мамы — шагом, конечно, милым и красивым, но смущающим. Хотя после Люка они будут любить всех, кого я приведу домой.
Мама бросила лишь один взгляд на Гейба, и тут же притащила праздничные тарелки.
— Могу я предложить тебе что-нибудь еще, Гейб? Добавку мясного рулета, или картофель… — Видно, как она гордится собой и своей стряпней.
— Нет, благодарю вас, миссис Кавано. Все очень вкусно.
— Ой, ну, хорошо. Мы любим принимать друзей Фрэнни.
Во всяком случае, некоторых из них.
Я смотрю на Кейт и могу поклясться, что у нее сейчас случится сердечный приступ. А если Мэгги прекратит пускать слюни за ворот своей рубашки, это будет чудом. Мэри, к счастью, ведет с Гейбом вежливую беседу, как человек, у которого больше, чем одна извилина в голове. Ну, хоть какая-то из моих сестер нормальная. Но больше всех меня нервирует Грейс, которая совсем не изящно[20], практически благоговейно устаивалась на Гейба. По-моему, она не ест, а молится. Похоже, она вожделеет его… но в каком-то ужасном, доводящем до безумия религиозном понимании этого слова.
Я смотрю на папу, взглядом умоляя сделать хоть что-нибудь. Он сидит в рубашке и галстуке. Для него ужин — важное семейное событие, как свадьба или похороны, на котором все должны выглядеть безупречно.
— Грейс, родная, ты есть собираешься? — спрашивает он, подталкивая ее локтем.