— Спасибо, мисс Кавано. — Его взгляд обводит класс.
Выберите Мальчика-загадку.
Он улыбается мне, когда его пристальный взгляд останавливается на Мальчике-загадке.
— Мистер Каин, будьте так любезны продолжить. — Все еще смотрящий на меня Мальчик-загадка криво улыбается, приподнимая лишь уголки губ.
— Конечно, — говорит он. Его голос похож на теплый мед, гладкий и липко-сладкий. Но когда он начинает читать, его глаза не переходят от меня к книге. — Том стоял, глядя на проповедника. Полоска света выхватила из темноты грузные ноги и новенькую белую палку. Том кинулся молча. Он завладел палкой. Удар пришелся по плечу… Промах. Он сам это почувствовал. Но во второй раз палка со всей силой опустилась на голову, и когда человек упал, на него обрушилось еще три удара…
Кажется, он наслаждается этим ужасным моментом. По-настоящему смакует его. Мистер Снайдер закрывает глаза и выглядит так, словно медитирует. Он позволяет Мальчику-загадке читать до конца главы, которая намного больше любого прочтенного нами отрывка за этот год. Я оглядываю класс, и все — даже крутой парень, хитрая-задница Маршал Джонсон — выглядят загипнотизированными.
— Мне переходить к двадцать седьмой главе, мистер Снайдер? — спрашивает Мальчик-загадка, и учитель резко выходит из транса.
— О… Нет, спасибо, мистер Каин. Этого достаточно. Прекрасно получилось. Хорошо, ученики, схема главы с основными мыслями мистера Стейнбека по второй части двадцать шестой главы должна быть закончена к завтрашнему дню. Оставшееся время вам на работу.
Мальчик-загадка поворачивается ко мне, закрывая книгу, и я оказываюсь в ловушке его глаз в течение нескольких секунд.
— Итак, мисс Кавано, у вас есть имя?
— Фрэнни. А у вас?
— Люк.
— Приятно познакомиться. Отличный фокус.
— Что? — Его глаза вспыхивают, а красивая, хитрая усмешка на лице становится шире.
— Читать, не глядя в книгу.
Он откидывается на спинку стула, и его усмешка слегка блекнет.
— Тебе показалось.
— Вообще-то, нет. Не показалось. Ты даже не смотрел в книгу, пока не перешел ко второму предложению, и ты не перелистывал страницы. Зачем учить наизусть Стейнбека?
— Я не учил. — Он такой врун, но прежде чем я могу указать ему на это, он меняет тему. — Что за статья в Глоуб?
— Да ничего особенного. Просто мы посылаем письма детям и подросткам в Пакистан. Что-то вроде друзей по переписке. В основном, это способ помочь нам понять друг друга… Ну, в смысле наши культуры и прочее.
Его лицо принимает циничное выражение.
— Ну да.
— Хочешь попробовать? — Я тянусь к своей сумке и вытаскиваю папку. — У меня еще есть много имен.
— Дай мне подумать. Полагаю, мы партнеры по эссе, что бы это не значило?
— Видимо, да. — Несмотря на нечто странное в нем (чтение без книги), я не намерена жаловаться. Он определенно на шаг впереди (а то и на двадцать) Аарона Дали, который отсел на место справа от меня через проход, и теперь сует нос в тетрадку с заданиями Дженны Дэвис, а не в мою. — Мы, как предполагается, обсуждаем прочтенное и придумываем схему главы с основными мыслями автора. Мистер Снайдер — Бог дискуссий, — говорю я, закатывая глаза. Это все напускное, потому что мне действительно хочется подискутировать с Мальчиком-загадкой. — Итак, что ты думаешь о поступке Тома?
Я пишу: «Фрэнни и Люк: Схема главы 26. Часть 2».
Он приподнимает бровь, берет мою ручку и исправляет свое имя[5].
Я наблюдаю за тем, как она пишет «Фрэнни и Люк: Схема главы 26. Часть 2» в своей тетради, и по какой-то причине мне действительно не плевать на то, что она записала мое имя неправильно. Я исправляю его прежде, чем ответить:
— Думаю, что он сделал определенный выбор, за который теперь должен платить. — Вечным горением в Аду.
Она смотрит на меня скептически.
— Что, все так просто? Никаких возможностей исправить? Никаких вторых шансов?
— Ага. Не верю во вторые шансы. — Преисподняя не фанат этой концепции.
Она откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди, внимательно смотря на меня.
— Ты никогда не совершал ошибок? Не делал того, о чем сожалел?
— Не-а.
— У всех есть что-то, о чем они жалеют, что они хотят исправить.
Я склоняюсь в ее сторону и вглядываюсь в эти сапфировые глаза.
— О чем ты так жалеешь? Что ты не смогла исправить, Фрэнни?
Она вздрагивает, когда я произношу ее имя, и я понимаю, что неправ. Я применил к ней немного силы, без особой необходимости. Но мне нравится ее реакция.
Когда она отвечает, я слышу намек на боль в ее голосе, а ее слабый запах усиливается — печаль. Я ищу в глубине ее глаз причину.
— О многом, — говорит она, не отводя глаз.
И внезапно по какой-то немыслимой причине я не хочу причинять ей боль. Я чувствую себя одержимым желанием сделать ее счастливой. Все, что мне нужно для этого, это…
А ну, прекрати!
Откуда, Черт возьми, такие мысли? Я даже не знаю, что это за чувство, сопровождающее то желание. Демоны не имеют чувств. Во всяком случае, таких. Это не благотворительная миссия. У меня здесь определенная цель, а мисс Фрэнни Кавано весьма обещающая особа. Многообещающая. На самом деле я уже начинаю надеяться, что она Та Самая. И когда раздается звонок, я с удивлением понимаю, что это ее глаза держали меня в ловушке, а не наоборот. Это будет интересно.
Она моргает, будто резко очнулась ото сна, и смотрит вниз на свою пустую тетрадь.
— Ну… полагаю, мы не очень далеко продвинулись.
— Я бы так не сказал. — Я протягиваю ей свою тетрадь.
Она читает с десяток пунктов пронумерованного списка, озаглавленного как «Фрэнни Кавано и Люк Каин, Мысли Стейнбека. Глава 26. Часть II», и хмурится.
— О… ну ладно. Думаю, это подойдет. — Снова недоверие. Она огонь, бесспорно. А я люблю огонь. Он заставляет меня чувствовать себя как дома. — Ты нашел свой шкафчик в этом крысином лабиринте? — спрашивает Фрэнни, бросая книги в сумку и поднимаясь.
— Еще не искал. — Я демонстрирую свои скудные пожитки: тетрадь и «Гроздья гнева».
— Ну, со временем будет хуже, поэтому, если у тебя нет желания таскать с собой все свое имущество, я могу помочь тебе найти его.
Я вытягиваю листок бумаги с номером шкафчика и кодом от него из заднего кармана, пока мы направляемся к двери.
— Номер… хм… — Я улыбаюсь. Смертный мир, порой, весьма забавен.
— Какой?
— Шестьсот шестьдесят шесть, — отвечаю я, и она весело смотрит на меня.
— О, это здесь. — Она указывает в другой конец коридора. — Прямо рядом с моим.
И даже притом, что я прекрасно знаю: судьба — это выдумка смертных, чтобы оправдать свои поступки, я понимаю — это знак. Я смотрю на нее более пристально. Если она Та Самая (что становится все более вероятным), я должен отметить ее душу для Ада до того, как какой-нибудь грязный ангелочек мне помешает. И нужно сделать это как можно скорее. Потому что тот факт, что ее так сложно обнаружить, скорее всего, является последствием того, что они ее Ограждают. А если они ее Ограждают, значит следят за ней. И значит, пройдет совсем немного времени, прежде чем они узнают, что я нашел ее. Я осматриваю переполненный коридор. Столько разных перспектив, но ни одного ангела… пока. Она отправляется через коридор к своему шкафчику, я не спешу, позволяя себе несколько секунд насладиться видом, прежде чем пойти за ней. Она действительно миниатюрна, не больше пяти и двух[6]. Почти на фут ниже, чем моя человеческая форма. Но она не маленькая девочка. Во всех нужных местах есть приятные изгибы.
Я смеюсь над самим собой. Хотя похоть и является одним из семи смертных грехов, это не то, от чего я рожден, и не то, что я часто испытывал за семь тысячелетий своего существования, хотя я и использовал ее пару раз для разрешения ситуации в свою пользу. Это будет весело.
Я шагаю по коридору и догоняю ее как раз, когда она добирается до шкафчиков. Какое-то время я кручу свой замок, и он открывается.
— Как ты это сделал? — спрашивает Фрэнни, как будто знает, что я использовал силу.
— Что?
— Это был мой шкафчик в начале года, но я его сменила, потому что замок был сломан.
— Эм… ну, видимо, они починили его. — Я должен быть более осторожным. Эта смертная невероятно сообразительна. Я ошибся в классе, не опустив глаз в книгу, что она сразу заметила, потому что она тоже была занята разглядыванием меня. И сейчас со шкафчиком, потому что, когда я попробовал реальную комбинацию, то обнаружил, что она права — замок сломан.
Она смотрит скептически.
— Да, наверно. За исключением того, что они никогда здесь ничего не исправляют. Добро пожаловать в Хейдис Хай.
— Какого черта? Прости? Хейдис Хай?
— Ага, уловил? Хайден Хай — Хейдис Хай[7]? Всего пара букв, но второй вариант гораздо точнее описывает эту чертову дыру.
— Хм…
— Ты не согласен? — Она жестом обводит потрескавшуюся штукатурку, отшелушенную краску, перегоревшие лампочки, вытертый серый линолеум и шкафчики с помятыми металлическими дверями, окружающие нас.
— Ну, похоже, что я выбрал местечко, что надо. — Усмешка появляется на моем лице. Насколько может быть удачным то, что моя цель ходит в школу, называемую Адом? О, это даже слишком. Она отводит взгляд и поворачивается к своему шкафчику, но не может скрыть улыбку на лице.
— Если твое «местечко, что надо» — это жуткий, всеми забытый рыбацкий городок, то ты еще более жалок, чем мне показалось сначала.
Я начинаю смеяться… ничего не могу с собой поделать… а потом дрожать, когда улавливаю запах имбиря, исходящий от Фрэнни. Ммм… Вызывающие жалость парни, похоже, ее тип.
— Что должно было заставить тебя сменить школу за месяц до окончания?
Я улыбаюсь про себя.
— Бизнес.
—