Дерьмо.
Я поворачиваюсь к Люку, осторожно, чтобы не встретиться с ним глазами.
Кислородное голодание делает мысли вялыми, но я стараюсь не запинаться:
— Эм… Ну ладно, мы можем ехать… я думаю… если хочешь.
Райли следит за женской борьбой, которая вот-вот начнется прямо у всех на глазах. Я слегка повышаю голос, чтобы она меня услышала.
— Райли. — Она смотрит в мою сторону. — Я собираюсь с Люком… Ладно?
Блики костра отражаются в ее глазах, она улыбается, показывая, что поняла, и кивает.
Я еще раз бросаю взгляд на Гейба, который встречается со мной глазами и одаривает своей светящейся улыбкой, и затем чувствую горячие, почти обжигающие пальцы Люка сквозь ткань рубашки на своей спине. Я улавливаю запах корицы, когда он наклоняется и шепчет:
— Идем.
Из-за его прикосновения я чувствую, как приятное покалывание появляется внизу живота и, усиливаясь, распространяется по всему телу. Я позволяю ему отвести меня к его машине.
Итак, Он послал Габриэля. Не просто ангела… Доминиона. Защитника со Второй Сферы. И не просто Доминиона, а Свою левую руку — Габриэля. Это может означать лишь одно: душа Фрэнни стоит того, чтобы за нее бороться.
Мы уходим с вечеринки, и Фрэнни заценивает мою машину:
— Круто! Шелби Кобра. В отличном состоянии! Это классика шестьдесят седьмого года?
Не могу удержаться от улыбки.
— Шестьдесят восьмого. Ты знаешь толк в Мустангах.
Она поворачивается ко мне и улыбается, и я внезапно поражен тем, насколько она живая. Не то чтобы все смертные не живы по определению, но ведь есть «степень» живости. Некоторые люди скорее мертвы, хотя уверены в обратном. Фрэнни ни одна из них.
— Кстати, это было впечатляюще.
Она стреляет в меня глазами.
— Что именно?
— Кинуть здорового парня на землю.
Ее глаза распахиваются.
— Ты видел?
— Ага. Он, наверно, весит вдвое больше тебя, поразительно.
Она отворачивается и смотрит в окно.
— Да ладно… — Но я могу с уверенностью сказать — она улыбается.
— Ну…
— Что «ну»?
— Где ты этому научилась?
— Дзюдо. Восемь лет.
— Интересно. — Мне нравится эта девчонка… с каждой минутой все больше и больше. — Итак… куда?
Она поворачивается ко мне с намеком на улыбку на губах.
— Мне казалось, ты собирался отвезти меня домой.
Она расслабляется, двигая плечами в такт музыки, льющейся из стерео.
— Правда? Ну, если это то, чего ты хочешь…
Ее брови ползут вверх, а на лице проницательная улыбка — поднимаются одни уголки губ.
— А у тебя было что-то иное на примете?
— Ну, мы могли бы поработать над нашей схемой по английскому, — говорю я, с трудом сдерживая рвущийся наружу смешок.
— Серьезно? И это твой план горячего свидания?
— Прости, я не знал, что мы на «свидании». — И в этот раз я не могу сдержать смеха, когда она съеживается. — Ну, так как горячо ты любишь? У меня есть разные уровни. Начиная с теплого Люка и (тут я говорю буквально) заканчивая Люком-Жарче-Чем-Ад.
Я наблюдаю, как ее щеки заливаются румянцем, а салон наводняется запахом имбиря. Значительный прогресс.
— Ну, ладно… Я скорее думала о… Возможно, мы могли бы поработать над нашей схемой по английскому. — Ее голос затихает, и она краснеет, как угольки Ада.
— Схема по английскому… Прекрасная идея. Как я сам до этого не додумался? — Я одариваю ее своей самой очаровательной улыбкой. — К тебе или ко мне?
Ее брови поднимаются еще выше, пока она обдумывает свой выбор.
— Наверно, лучше мне просто пойти домой, — говорит она наконец.
— Как скажешь.
Мы едем в тишине, пока я не заворачиваю на улицу, ведущую к ее дому, и она не выпаливает:
— Хочешь горячего кофе? Тут Старбакс за углом.
Шины взвизгивают, когда я слишком резко разворачиваюсь. Я стараюсь скрыть свою улыбку, смотря на ее попытки удержаться в кресле и не завалиться на меня.
— Ну и откуда ты знаешь этого парня, Гейба? — спрашивает она, глядя на меня поверх дымящейся чашки кофе.
— Это очень длинная история. — Длиной в семь тысяч лет.
— Так вы типа друзья?
— Скорее соперники.
— Как в футболе? — Она выглядит озадаченной, наверно, не может представить меня футболистом.
Я наклоняюсь вперед и вглядываюсь в ее глаза, прикасаясь пальцами к тыльной стороне ее руки, лежащей на столе. Я вижу, как она вздрагивает, и электрический импульс проходит сквозь меня. Волнение? Ожидание? Пульс ускоряется под моими пальцами. Я совсем чуть-чуть воздействую на нее своим сознанием.
— Давай лучше поговорим о тебе. Расскажите мне о себе что-нибудь, чего я еще не знаю, Мэри Фрэнсис Кавано.
Она откидывается назад и смотрит на меня какое-то время, прежде чем сказать:
— Я ненавижу свое имя.
— Тогда почему ты не станешь просто Мэри?
— Потому что это имя моей сестры. — Она опирается локтями о стол, акцентируя внимание на некоторых изгибах, которые в значительной степени отвлекают меня.
Я заставляю себя глубоко вдохнуть и посмотреть ей в глаза.
— Твоя сестра тоже Мэри?
— Они все Мэри. Но только старшей сестре повезло застолбить это имя.
— И как много у тебя сестер?
— Четыре.
— И вы все пятеро Мэри? Вы, наверно, часто путаетесь.
— Вот, почему мы не можем все быть просто Мэри.
— А какие вторые имена у твоих сестер?
— Ну, есть Мария Тереза (она Мэри). Мэри Кэтрин (Кейт). Потом я — Мэри Фрэнсис. Мэри Грэйс (просто Грэйс). И Мэри Маргарет (Мэгги).
Я с трудом сдерживаю хихиканье. Вот это даааа.
— Идеальная католическая семья, — говорю я, стараясь казаться искренним.
— Ну, можно и так сказать.
Хм… Кислый запах? Вина? Надо будет копнуть поглубже.
Сделав последний глоток кофе, она откидывает голову назад, расслабляя шею и выгибаясь, тем самым плотно натягивая рубашку в области груди. Волна желания накрывает меня с головой, я почти теряю способность нормально мыслить. Закрываю глаза и пытаюсь очистить голову.
Сосредоточься.
Когда я вновь открываю глаза, она внимательно смотрит на меня.
— По-моему, мне пора домой… — говорит она немного разочарованным голосом.
— Как скажешь, — отвечаю я, желая отвезти ее куда угодно, только не домой.
Мы подъезжаем к моему дому, и Люк выключает двигатель. Лужайка вся в желтых полосах от света гостиной. Папа, как обычно, ждет.
Из стерео льется песня «Помешан» Saving Abel[11], рассказывая мне о том, что может произойти дальше, заставляя мое сердце учащенно биться, а воображение подкидывать все новые и новые образы. Я не ангел, я была с парнями и раньше. Не так, конечно, но все же… Я это называю «Третьей базой с плюсом»[12]. Но я всегда держала все под контролем, а в мыслях никогда не было такого беспорядка, как сейчас с Люком. Как будто, даже без прикосновений, он пробрался ко мне в голову в поисках грязных мыслей и фантазий. И когда он обнаружил то, что искал, воплотил их в жизнь. Как будто я смотрю фильм в формате 3D, яркий, четкий. И больше всего я ненавижу то, что мне это, вроде как, нравится. Нет, ни один парень не заставлял меня так терять контроль. Это пугает меня до чертиков…
Я оборачиваюсь и обнаруживаю, что он внимательно смотрит на меня. Мгновенно из автомобиля словно выкачивают весь воздух. Пытаюсь восстановить дыхание.
— Ну, спасибо за кофе, — говорю я, желая сбежать из машины, но, в то же время, мечтая остаться там на всю ночь.
— Так он был достаточно горяч для тебя? Кофе? Потому что в следующий раз, если захочешь, мы можем попробовать что-нибудь еще более горячее. — Эта его опасная усмешка. Но создается впечатление, что он пытается не рассмеяться. Это он надо мной?
— Это было… — И я не знаю, как закончить, потому что то, что сейчас происходит у меня внутри… чертовски горячее кофе. Я еле сдерживаю себя от того, чтобы не протянуть руку и не дотронуться до него. — Ну, увидимся в понедельник. — Я хватаюсь за ручку двери дрожащими руками и вдруг чувствую, как его ладонь ложится на мою. Он наклоняется ко мне и заправляет второй рукой мои волосы за ухо. Я ощущаю, как его губы щекочут мою кожу, когда он говорит:
— Буду ждать.
Его горячее дыхание у моего уха посылает дрожь по всему телу, и я с ужасом осознаю, что мягкий стон, раздавшийся в тишине, был моим собственным. Смущенная, я тяну ручку двери, но его рука все еще удерживает меня.
— И что? Никакого прощального поцелуя? — спрашивает он. Я резко оборачиваюсь, и наши носы почти соприкасаются.
Я стараюсь не поддаваться панике, образовавшейся где-то в области желудка, и не слушать ту часть, которая отчаянно хочет поцеловать его. Я смотрю ему в глаза и собираю все свои силы, чтобы голос звучал как обычно, когда кладу ему руку на грудь и отталкиваю.
— Не на первом свидании.
На мгновение выражение его лица становится пораженным, но тут же смягчается.
— Как скажешь, — говорит он. Его палец, обжигая, проводит черту по моему подбородку, а затем он откидывается в кресле и улыбается. — Хороших снов.
Я смотрю на него не больше секунды, прежде чем толкнуть дверь и, пошатываясь, выйти из машины. Он включает двигатель, когда я захлопываю дверь, но не уезжает. Я могу чувствовать тяжесть его взгляда, пока иду к входной двери. И прежде чем закрыть ее за собой, я оглядываюсь и вижу красные огни его глаз среди огоньков приборной панели.
Я бегом взлетаю по лестнице и, добираясь до своей комнаты, первым делом бегу к окну, чтобы увидеть, как машина Люка скрывается в конце улицы. Довольно долго я стою у окна и смотрю на место, где он меня высадил. Сердце подскакивает и в животе появляется странное покалывание, когда я представляю, как бы это было, позволь я поцеловать себя. Я издаю стон и иду к комоду, чтобы взять фотографию брата.