магии, и Тана с ее врожденной способностью к мимикрии приняла правила Игера, стала частью его мира. Она выбрала этот путь еще здесь, в Ниене, во время визита будущего жениха, и понял это, кажется, только один Лиам.
– …мы требуем виру за наших мертвых, – бубнил посол, спутник Таны, – …запретить черную магию на всех землях Ниена. Принять наш гарнизон в город Ниен. Принять наши законы. Если вы откажетесь, мы придем – и руки каждого, как магика, так и простого смертного, коснется Перст Судьбы.
– Договор запечатан магическими печатями, вы не можете уничтожить Ниен! – Мои слова были как предсмертный крик отчаяния.
– Мы не уничтожаем – мы устанавливаем справедливость, – заявил спутник Таны. – Магические печати стоят только на последнем листе. На остальных девятнадцати листах ни одной печати нет. Но даже без магии император Игер намерен соблюдать условия договора. Мы обязались поддержать нерушимость общих границ Империи и Ниена. Ниен станет частью Империи в общих границах – эту свою клятву ради общего блага наш император Игер сдержит.
Он умолк, слышалось лишь дыхание сотен людей в большом зале, кто-то покашливал, шуршала ткань одеяний. Я посмотрел на Крона. Лицо его будто окаменело.
– Это невозможно, – сказал отец после долгой паузы. Слова падали камнями на хрупкое стекло прежней нашей жизни. – У нас нет рабства, а у Игера есть. И в своде Игеровых законов записаны сотни провинностей, за которые могут надеть на шею рабское ярмо и сечь плетьми. За оскорбление Величия императора – смерть. За разговоры о прежних вольностях маноров – рабство. Пытка допускается как в отношении черноногих, так и аристократов. Любого можно жечь каленым железом, рвать ноздри и выкалывать глаза. Любого могут бросить в темницу и держать там месяцами, ни в чем не обвиняя. У любого – отобрать дом и земли. Детей и жен можно продавать в бордели. Ты этого хочешь для своей страны, Тана?
– Супругу Гиера называть ваша светлость! – напомнил посол.
– Моя страна – Империя Игера, – объявила Тана. – Вам придется принять наши требования.
– Эдуард! – снова повернулся я к брату. – Скажи, что там, на свадьбе, на нас напали, мы защищались, скажи!
– Не могу, – прошептал Эдуард.
– Нет? – Мне стало казаться, что я болен, я брежу и в бреду происходит эта встреча. И новая Тана – всего лишь мой ночной кошмар. И ультиматум Игера – ночной бред.
– Кенрик, брат мой… чтобы тебя отпустили, мы официально признали, что ты пытался убить императора Игера и его наследника Гиера и что ты убил Лиама.
– Признали? Когда? Меня отпустили на другое утро после удара Перстов…
– Нет, нет, только через две недели. Ты был в плену без сознания две недели. Нам нужно было спасти тебя.
– Жаль… – пробормотал я, скалясь, не силах перемочь непроходящую боль в руках.
– О чем ты? – все так же шепотом спросил Эдуард.
– Жаль, что не убил Игера на пиру во время свадьбы.
Да, мог бы. От черной магии никакая охрана не защитит. Но отец запретил. Взял с меня слово, что я не посмею тронуть императора – ни оружием, ни магией. Отец верил, что заключает с Игером мир на тридцать лет. А вышло – всего на полдня.
Я стоял посреди залы, не в силах сдвинуться с места и заталкивая вглубь своего существа душащую меня бешеную ярость.
Толпа придворных начала быстро редеть. Многие спешили собирать вещи и готовить в дорогу спальные повозки – особенно те, кто имел поместья в землях Гармы или Виана. Кое-как справившись с собой, я протиснулся мимо оставшихся придворных к стене, где подле глубокой ниши, в которой прятался бронзовый бог-громовержец, прикорнул, сгорбившись, Залдгар.
– Они врут, так ведь? Как такое может быть, чтобы первые листы договора оказались бесполезны…
Залдгар поднял голову, и я увидел его глаза, очень светлые, прозрачные, окруженные сеткой бесчисленных морщинок.
– Печать на последнем листе? – спросил Залдгар.
– Да, но…
– Мерра сшил договор магической нитью?
– Они были сшиты красной шелковой нитью в единый кодекс.
– Это ерунда, – фыркнул Залдгар и рассмеялся коротким дерзким смешком. – Мерра должен был каждый лист прошить магической нитью. Ты как магик обязан был это заметить. Тогда бы печать распространилась на все листы договора и проступила бы на каждом листе.
Я отрицательно покачал головой:
– Он только переворачивал листы. Никакой нити я не видел. Проклятье Судьбы! Почему я не знал такой простой вещи?
– Это не простая вещь, а наисложнейший магический обряд, известный всего троим магикам в Ниене. Увы, уже только двоим. А не знал ты его потому, что тебя выгнали из Дома Хранителей. Ваша глупая вражда с Кроном будет стоить нам всем свободы, а может быть, и жизни.
– Но Мерра же знал, так ведь?
– В Золотом граде много золота для покупки нетвердых душ.
– Странно, что Крон это пропустил. Великий Хранитель уже допросил Мерру?
– Допросил Мерру? – Старый Залдгар опять рассмеялся язвительно. – Так ты не знаешь? Тело Мерры выдали нам спустя неделю после свадьбы Таны. Якобы его тоже убил ты.
Король Эддар сделал последнюю попытку договориться с посланцами Игера и устроил в честь Таны роскошный обед. Теперь Эдуард занял место по правую руку от нашего отца, Тана – по левую. Мне поставили кресло за высокой частью стола, рядом с Таной. Для меня это было унизительным, но я смолчал. Выписанные из Гармы повара превзошли себя – пряности из-за Южного предела, рыба с острова Магна, знаменитый гармский паштет, ниенские пироги, вино из Вианова королевства. Из Игеровой Империи почти не было яств – только яйца перепелов и терпкий красный соус, приправа к мясным блюдам.
Тана как ни в чем не бывало рассказывала, как устроила свой двор в Золотом граде, о лурсах, что строили стены столицы Игера, но в один день все внезапно исчезли, возведя стены лишь до половины, о школе магиков, которая уже превзошла Ниенскую школу, а скоро превзойдет школу Гармы. О хлопотах по устройству своих покоев во дворце.
– Тебе не хватает наших домашних блюд? – спросила Тану сидевшая напротив меня матушка.
Рядом с нею помещался Крон. Великий Хранитель молчал, почти ничего не ел и пил только воду.
– Нет, я вполне равнодушна к этой жирной пище, – отозвалась Тана и демонстративно отодвинула от себя блюдо с рыбными пирожками. – И вы сделали непростительную глупость, когда уничтожили мою прекрасную усадьбу «За холмом». Если озеро и земли не удастся восстановить, вам придется отдать мне Элизеру.
– Отдать Элизеру? – переспросила матушка в растерянности.
– Незачем было увечить мой манор, – пожала плечами Тана. – Я смотрю, вы плохо понимаете свое положение. Мне стоило большого труда сохранить Ниен как отдельное королевство. Император собирался сделать Ниен своей провинцией и назначить сюда наместника. Я уговорила Его милость быть снисходительным и дать вам статус вассала.
– Тана, Ниен – твой родной дом. – Пока матушка пыталась переубедить Тану, остальные молчали.
– Ниен – в прошлом. Судьба подарила мне Империю Игера. И неужели вы думаете, что я выпущу такую добычу из рук? Я буду держаться за нее изо всех сил. А сила в моих руках есть – не то что в уродливых лапках Кенрика.
– Это невыносимо, – прошептала матушка.
– Невыносимо? Я говорю то, что и так хорошо известно. Вам придется принять условия Игера – это единственный шанс Ниена уцелеть. Иначе вас просто сотрут с лица земли.
Пока она говорила, Крон смотрел на меня с тревогой. Постепенно на лице его проступило изумление.
То, что произошло потом, я точно описать не берусь. Перед моим взором все заволокло густым бурым туманом, а потом тело мое начали сотрясать спазмы, как при рвоте. Я встал и согнулся над столом. Мне показалось, что сейчас меня вырвет прямо на блюдо с соленой рыбой и зеленью. Но вместо рвотной массы изо рта полезли черные клубки магических змей, хищно сверкая желто-зелеными гнойными глазками. На миг зависнув над столом, они устремились к Тане. Наверное, магические змеи могли бы ее задушить, даже притом, что Дар мой был ослаблен и заперт в теле, но Крон, ожидавший чего-то подобного, вскочил, перехватил сгустки черной магии, слепил их в клубок и испепелил. Мерзкий ядовитый запах паленого потек над столом. Я стоял уперев руки в столешницу, тяжело дыша, не в силах поднять головы, ощущая, как пот стекает со лба по переносице и капает с кончика носа. Ноги мои подгибались, губы тряслись, и больше всего в тот миг мне не хватало горячих ладоней Лиама у меня на плечах.
Тана вскочила, ее платье из оникса с серебряной вышивкой отразилось в серебряном кубке, стоявшем передо мной. Я не видел ее лица, по-прежнему глядел в стол и думал лишь о том, как опуститься на свой стул и при этом не сверзиться на пол.
– Вы все пожалеете об этой дурацкой выходке. – Голос Таны дрожал, я не мог понять – от страха или от гнева.
– Тана, деточка моя, твой брат не контролирует свою силу, – попыталась оправдать меня матушка.
– Я передумала, – объявила Тана, скомкав салфетку из тончайшего батиста с пятнами вина и дорогой помады. – Ниеном будет править наместник. Если этого не может понять Кенрик или бывший король Ниена, то поймет Хранитель Крон. Ты все понял, Крон?
– Да, – отозвался Великий Хранитель. – Мы все оказались в ловушке.
– Свет нужен. Нужен свет… – пробормотал я любимые слова Лиама.
Я с трудом распрямился. Взглянул на Тану. Лицо ее расплывалось, как если бы кто-то накинул ей на голову магическую вуаль. Почему-то вспомнился спектакль на берегу озера, как мы все обливаем друг друга сладким сидром.
Я вышел из залы. И уже на пороге услышал голос отца:
– Ниен не примет условия Игера.
Глава 18. Поиски пути
Остатки лета стекали жаркими каплями в пустоту. Целый кусок прежней жизни откололся и исчез. Горные хребты изменили очертания, небо просело до самой земли. Каждую ночь в кошмарах я искал выход из подземелий и не мог найти. Капала вода, слышались шаги, голоса. Но выхода не было. Я смотрел на свои руки и видел обрубленные уродливые культи. Просыпался и впивался зубами в лишенные силы пальцы, как будто боль могла что-то изменить.