Марта принесла мне чай и только что испеченную булочку.
– Великий Хранитель ждет. – Она явно волновалась.
И в глубине души надеялась, что Крон как-то сможет мне помочь. Мы все жили в тени Крона, уверенные, что у него есть ответы на все вопросы.
– Надеюсь, ты его накормила, Марта?
– Конечно! – Кухарка расплылась в улыбке. – Кто же откажется от моих булочек!
Если Крон решил перекусить, значит, он настроен миролюбиво, во всяком случае, по отношению ко мне.
Неспешно покончив с завтраком и дождавшись, когда утренняя боль в ноге окончательно утихнет, я спустился в большую залу.
С тех пор как мы здесь пировали во время приезда Гиера, многое переменилось. Сейчас почти все стулья были убраны, а на подоконниках лежали мешки с песком. Чуть выше те окна, что выходили на юг, в сторону Гадючьего перевала, были закрыты матрасами. В первый день войны, когда удалось прорвать нашу оборону и отшвырнуть армию Ниена за вторую стену на перевале, вообразивший себя всемогущим Брин пытался с помощью зарядов магического огня поджечь замок. Однако силы его магии не хватило – огненные заряды рассыпались по дороге, оставив черные подпалины в лесах и полях и устроив пожары в крестьянских домах. Доставшие до Ниена огненные плевки заставили потемнеть заговоренные стекла в витражах, но и только.
На столе остывала большая чашка с чаем, но тарелка подле была пуста, сохранив кое-где налет сахарной пудры. Крон вместо мантии Великого Хранителя был одет в удобные кожаную куртку и штаны. Судя по черным пятнам на груди, куртка была покрыта магической защитой и уже не раз спасала жизнь своему обладателю. Крон был младше короля на три года, но сейчас выглядел немногим старше Эдуарда, он как будто помолодел лет на десять.
– Рассказывай, – проговорил Крон, едва я вошел, – как тебе удалось это сделать.
– Рассказывать – о чем?
– Как тебе удалось вернуть Дар.
– Если бы!
– И все же ты магичил.
– Чуть-чуть.
Я изложил ему всю историю. Или почти всю: убийство бродяги, контакт с Ларой, попытки Механического Мастера создать плетеные перчатки из серебряной проволоки.
– Идем посмотрим на серебряные перчатки, – предложил Великий Хранитель.
Мне не хотелось показывать ему перчатки. Это была моя единственная надежда (если не считать возможности убивать людей и сдирать с них кожу), и я знал, что Крон мою надежду разобьет вдребезги.
Мы с Кроном поднимаемся в Парящую башню. Говорят, давным-давно, когда Империя Домирья пала, первую крепость в виде башни построили лурсы – и ни одна магия не может ее разрушить. Триста лет тому назад, когда замок пал, уцелела только эта башня. Игеровы наемники во время осады вынули все камни из ее основания, но один, последний, скрепленный кровью лурса-строителя, извлечь не смогли. Башня так и осталась стоять на этом одном-единственном последнем камне. С тех пор ее прозвали Парящей. На камнях винтовой лестницы выбили имена тех, кто спасся внутри ее гранитного чрева. Все имена почти стерлись за минувшие столетия. Лишь кое-где уцелели отдельные буквы. И лишь одно имя можно прочесть полностью. Это имя Кенрик. Основание башни восстановили, возведя фундамент из черного гранита, под цвет того, единственного неразрушимого камня, и он скрыт теперь среди бесполезных двойников, но все знают, что он есть там, внутри, и, даже если Ниен падет, башня все равно уцелеет.
Поднимаясь, я чую горячий запах расплавленного металла – значит, Механический Мастер уже в своей мастерской.
Так и есть – он склоняется над столом, рассматривая то, что лежит перед ним – сделанные из металла руки. Вернее, не руки, а что-то вроде серебряных ажурных перчаток.
– Счастливой Судьбы, – приветствует Мастера Крон.
На миг в лице Великого Хранителя проскальзывает печаль – он тоже видит, как сдал за последние месяцы Мастер.
– Светлой… – отзывается тот не поднимая головы.
– Это вернет Кенрику Дар? – Великий Хранитель обходит стол, придирчиво оглядывая перчатки, но их не касаясь, чтобы не настроить искусственные нервы под себя.
– Хочешь попробовать? – Мастер улыбается мне ободряюще.
– Хочу.
Он надевает мне перчатки на руки, застегивает металлические замки там, где руки еще живы. Четыре иглы каждой перчатки острыми коготками впиваются в кожу. Я корчу гримасу боли, но не издаю ни звука.
– И?..
Я протягиваю руку. Правую. Делаю магический пасс, призывая магию. Ощущаю ток энергии в коже, боль прошивает омертвевшую плоть и… слабый магический огонек вырывается из пальцев и зажигает свечу. От пасса левой руки вспыхивает вторая свеча, но тут же гаснет.
– Неплохо, – говорит Мастер.
– Слабовато, – замечает Крон.
– Нужны тренировки. Месяцы тренировок.
– У нас нет месяцев. У нас даже дней почти что нет. – Фраза Крона звучит как приговор.
Я пытаюсь создать миракля Лиама, надеясь впечатлить Крона. Но миракль не получается, возникает лишь синий абрис, мелькает блеклым пятном лицо и тут же тает.
– Да. – Крон качает головой, как будто отвечает сам себе.
Мы с Кроном покидаем мастерскую, но не спускаемся, а, напротив, поднимаемся еще выше – на балкон. Магическая сеть внизу напоминает серебряную паутину. Но я бы не стал ее испытывать. Хотя реальная сеть Мастера, натянутая ниже, в любом случае все равно спасет.
Крон облокачивается на балюстраду, смотрит на лежащий внизу Ниен. Его профиль напоминает профиль хищной птицы, а вот глаз печален, почти скорбен. Крон всемогущ и одновременно беспомощен. Вода в бухте темна и цветом напоминает Вианское вино из черного винограда. Какой-то смелый кораблик идет в бухту – прорвался сквозь блокаду, один-одинешенек. Один – не в счет, один не может спасти. Капитан наверняка магик, раз сумел миновать запретную бурю.
– Что бы ты сделал, если бы вернул себе Дар?
– Я бы создал сотню мираклей и вышиб Игера с перевала.
– Это вряд ли… Сотня мираклей не решит исход войны.
– Боевых мираклей, способных сражаться.
– Это в прошлом. Прошлое не спасет.
– А что спасет?
– Помнишь ты скалу, которую ты пытался расколоть? На другой день после того, как мы едва не убили Эдуарда.
Этим «мы» он наконец признаёт и свою вину, как ему это ни тяжело. Как нелепо и смешно выглядят теперь эти старые счеты.
– Зуб Дракона недалеко от перевала.
– Да.
– Линии разлома уже проложены.
Я запер излишки своей магической силы в этой скале, миракль-двойник сотни дней пребывает в каменном плену, и я не ведаю, что случится, если мне удастся его освободить. Возможно, он сожжет все живое на десятки миль вокруг. Но Крон об этом не думает, он думает только о поставленной цели, которую должен достичь.
– Для этого потребна страшная сила, – уточняю я. – Уровень пятый или шестой, чтобы разбить такой камень и бросить осколки в цель.
– Твоего прежнего Дара хватило бы. Надо только отточить заклинания.
– У меня нет прежнего Дара.
– У тебя есть шанс его вернуть.
– Сотни дней тренировок – и то, не выше третьего уровня.
– Есть другой способ.
Уверен, что Крон давно просчитывал этот план – еще с той минуты, как узнал, что я утратил не Дар магика, а только свои руки. Меня тошнит заранее, еще до того, как он начинает говорить, потому что я догадываюсь, что это за план.
– Лара – вот ключ к твоему Дару.
– Нашей с нею силы не хватит, чтобы разломать Зуб Дракона.
– Да. Сейчас. Но есть способ усилить вашу связь.
– Как именно?
– Ты ее любишь.
Я молча кусаю губы, это напоминает пытку, но Крон делает вид, что ничего не замечает.
– Если вас соединит общий плод, пусть даже ему будет несколько недель, ты обретешь свой Дар через тело Лары. Этого хватит на один удар, но это будет весь твой прежний Дар. Вся твоя сила.
– Плод – это будущий ребенок?
– Да.
– А что потом?
– Ребенок умрет. Не сразу. Через несколько часов.
– Лара…
– Тебе необязательно говорить ей об этом.
– Она догадается.
– Да. Но потом. Другого пути нет.
– Механические руки. Я отпилю запястья, и Механический Мастер присоединит протезы. Матушка приживит каждую проволочку к моим нервам.
– Нет. Сейчас этого не хватит, даже чтобы создать парочку боевых мираклей.
– Я не могу так поступить с Ларой. Я дал слово Лиаму, что буду заботиться о ней.
– Тебе придется нарушить слово.
– Я любил Лару. Как я смогу вот так с нею?
– Представь, что пошел к продажной девке.
– А она?
– Представит себя этой девкой.
– Она не согласится. – Я мотаю головой в надежде, что она скажет «нет» и спасет нас от предстоящего ужаса. – Она любила Лиама.
– Разве?
И Крон кладет мне в карман золотой. Я знаю, что в нем толика Кроновой магии. Это не просто монета. Это наше подлое обручение. Я его ненавижу.
Я спускаюсь из башни, выхожу во двор. Френ набирает воду в желоб из колодца с помощью насоса, что сделал для нас Механический Мастер. Как было бы всё просто, если бы в мире не было магии! Механические куклы плевались бы огнем и сжигали людей, а рабом человека делал бы простой, а не магический ошейник. Я шагаю по двору широким шагом, Френ следит за мной, но не пробует окликнуть или подойти. Мне иногда кажется, что после лишения Дара я отделен от остальных стеклянной стеной, люди стали меня бояться больше, чем когда я был почти всемогущим. Я мечусь от одной стеклянной стены к другой, как зверь в тесной клетке. Я знаю, что исполню план Крона и никуда мне не деться от своей Судьбы, он как будто накинул ошейник мне на горло, и я задыхаюсь, как пес-чел под магическим поводком.
Лара входит в калитку, что ведет в Ниен. На сгибе ее локтя корзинка со сладостями, вокруг шеи – пестрый шарф из виссона. Мамина служанка тащится за ней с огромным свертком.
– Я купила себе платье, – сообщает Лара весело.
Ого, платье! Это что-то да значит.
– Красивое? – Я подбегаю к ней и утаскиваю марципанового зайца из ее корзины.