Все-таки пить так много глинтвейна нельзя. Ох, моя голова! Все так и идет кругом: балдахин кровати, забранное решеткой узкое окно со свинцовыми квадратиками переплета, лицо Ирмы.
– Вставай! Ну же, скорее! В «Колодце дьявола» сидит очередной пленник! Ты слышишь! Идем же!
– Что? Пленник?
– Ну да! Кто-то пытался залезть в замок и попался, как всегда.
– Но ведь на время карнавала ловушки отключают.
– Ха! Как же! Это вранье! Глупая сказка! Для того, чтобы дурачки попадали в лапы Мастера ключей. Каждый раз кто-то клюет на эту нехитрую ложь. И вот опять!
– Нет, не может быть, чтобы вранье. И потом, решетка была открыта.
– А что толку? Сокровищница на втором этаже. А уж там ловушки всегда на страже! Спроси у Густава! – веско заявила Ирма. – Давай, одевайся, поглядим на недотепу!
Я принялась натягивать блузу и юбку. К счастью, на стуле у кровати была сложена другая одежда, не та, что я надевала на карнавал. А то бы Ирма заметила порванную юбку. Она все замечает. Как и Арабелла. Не знаешь, кто из них хуже. Впрочем, Ирма – племянница Арабеллы, будущая главная фрейлина, она уже и сейчас воображает себя почти главной. Бедная будущая королева, избранница Франческо, мне ее заранее жаль!
Наконец я оделась, сполоснула под рукомойником лицо и отправилась вслед за Ирмой смотреть, кого же угораздило попасться в каменный мешок. Красная дорожка вела нас мимо библиотеки к дверям черной комнаты.
Замок нехотя просыпался после ночного веселья.
– Ирма, а ты ходила в город?
– Конечно же нет, – соврала Ирма. – Что я забыла на этом дурацком карнавале? Чтобы меня щупали всякие придурки и целовали прыщавые сосунки? А вот Гвидо всю ночь веселился – это я точно знаю. А ты?
– Я хотела… но… – врала я куда хуже, чем будущая главная фрейлина.
– Значит, ходила! – уверенным тоном заключила Ирма.
О, святой Иоанн, изгнавший жестоких богов Домирья! Почему у меня нет настоящей преданной подруги, а есть только эта Ирма?
– Ну вот, гляди! – Она толкнула узкую дверь, и мы очутились в маленькой комнатке.
Комнатка была совершенно темной, к тому же стены выкрашены в черный цвет – из-за этого ее и называют черной. Ни окон, ни ламп. Только дверь в одной из стен. А противоположная стена из небьющегося стекла – причем огромного, во всю стену. Такие стекла изготавливали много лет назад лурсы для своих знаменитых «тайных» зеркал. Через это стекло можно было видеть, что творится в ловушке, а несчастный, запертый в «Колодце дьявола», нас разглядеть не способен, он видит простое зеркало. Зеркало, которое невозможно разбить. Зеркало, в которое день ото дня будет смотреться и видеть, как меняются его черты, как западают щеки, заостряются скулы, вваливаются глаза, а руки становятся все тоньше и тоньше. Сколько дней он может провести в ловушке? Полтора месяца? Два? Виолетта просидела в «Колодце стонов» пятьдесят девять дней.
– Гляди, гляди, он пытается найти дверь, вот дурак! – шепнула Ирма.
Она, видимо, опасалась, что пленник нас может услышать. Мастер ключей говорил, что сквозь зеркало ничего не слышно. Но, возможно, он лгал, как и многие в нашем замке.
Я шагнула к стеклянной стенке поближе. Внутри «Колодца дьявола», под самым потолком, горел желтый фонарик с «холодным» огоньком, освещая ловушку. Судя по мутному пятну на стекле, пленник уже попробовал разбить его, но, разумеется, безуспешно. Теперь он пытался нащупать в соседней стене дверь. Глупо. В «Колодце дьявола» нет дверей. Сюда падают сверху. Падают и остаются навсегда. Кажется, пленник это наконец осознал. Во всяком случае, он запрокинул голову и посмотрел наверх. Оскалился, обнажая крупные белые клыки. Лурс!
Сомнений не было: там, за стеклом, сидел Витали!
Но он же сказал, что знает все-все про ловушки, что не боится.
– Ви… – невольно выкрикнула я и осеклась.
Услышал он или нет! Просто почувствовал? Лурс повернулся и посмотрел в зеркало. Шагнул ближе, провел пальцами по стеклу. Острые когти царапнули поверхность. Следа не осталось. Но скребущий звук я услышала. Значит, какие-то звуки можно услышать, если постараться.
– Ты его знаешь? – подступила ко мне Ирма.
– Я хотела сказать, что Ви… принцесса Виолетта… – залепетала я.
– Ты его знаешь. Да? Ты видела его вчера на карнавале? – продолжала допрос Ирма. Она умная девочка – этого у нее не отнимешь.
– Ну и что? Что из того? – попыталась я отбить атаку.
– Ты должна обо всем рассказать!
– Кому?
– Густаву.
Я беспомощно заморгала.
– Почему Густаву?
– Потому что этот лурс шел в библиотеку. Неужели не ясно? А?
Ну да, «Колодец дьявола» находится рядом с библиотекой. Вернее, рядом с верхним ее ярусом, где хранятся самые ценные фолианты и куда имеет доступ только Густав. Да еще король. Там, наверху, на одной из полок, лежат все трактаты Андреа Бемана.
– Ирма, хочешь, я подарю тебе свой гребешок из слоновой кости? – Я попыталась подкупить добровольного инквизитора.
– Зачем мне твой гребешок?! – презрительно хмыкнула Ирма. – У него половина зубьев отломана.
– Не пойду! – сделала я последнюю жалкую попытку отбиться. – Я ничего не буду…
– Тогда, – перебила Ирма, – я пойду и все расскажу королю.
Нет! Только не ему! У меня от страха подогнулись колени.
– Ну, хорошо, – выдавила я едва слышно. – Расскажем обо всем Густаву. – Во рту у меня тут же пересохло.
– Идем! Густав в библиотеке.
Я бросила на Витали прощальный взгляд и выскользнула из черной комнаты. Шестнадцатилетний инквизитор отправился вслед за мной, чтобы удостовериться, по всем ли правилам я сделаю донос на саму себя.
Магистр Густав сидел в библиотеке за огромным дубовым столом, заваленным манускриптами, наряженный, как всегда, в черную мантию, с черной маленькой шапочкой на макушке, чтобы никто не дай бог не усомнился в том, что Густав – ученый. Перед ним лежал какой-то старинный свиток, перевязанный грубой тесьмой.
«Трактат Бемана», – почему-то решила я.
Трактаты Бемана хранились на втором ярусе, и попасть можно было туда лишь через дверь второго этажа, миновав ловушки (видимо, это и хотел сделать Витали), либо из библиотеки по узкой лесенке, ведущей на галерею. Но путь этот перегораживала дубовая дверь, всегда закрытая на замок, а ключ от нее хранился у Густава. Даже у Мастера ключей не было ключа от этой дверки. Густав водил меня наверх всего один раз. Тогда-то он и показал мне полку, где лежали все тридцать два свитка с трудами Андреа Бемана.
– Ну что у вас, девочки? – спросил магистр Густав с улыбкой.
Он довольно часто улыбался, но улыбка его начисто была лишена тепла.
– Вот, Ада хочет что-то сказать, – выступила вперед Ирма.
– С удовольствием послушаю! – Густав опять улыбнулся.
– Вчера ночью я была на карнавале. – У меня мгновенно пересохло во рту, так что вторую часть фразы «была на карнавале» с трудом можно было разобрать.
– Ну, это весьма неосмотрительно для девочки твоего возраста, – заметил Густав снисходительно.
Он часто бывал снисходительным, но его снисходительность всегда казалась мне фальшивой.
– И я там встретила одного человека…
– Лурса, – поправила Ирма.
– Ну да, лурса… Его звали Витали… И я позволила ему…
– Поцеловать себя? – спросил Густав. – Милая Ада, целоваться с лурсом – большой грех. Лурсы – не люди. Это низшая раса, не способная жить самостоятельно. Мы даем им кров и примитивную работу, чтобы они не вымерли.
– Нет, нет! Я с ним не целовалась! – Я сморщилась как от боли. Мне в самом деле было больно. Боль унижения, ее ни с чем не сравнить. Да, да, я чувствовала себя униженной, раздавленной, но почему-то не сознавала за собой вины. – Я позволила ему сделать слепок с моего ключа от «калитки карнавала».
– Вот как! – Густав больше не улыбался. Лицо его окаменело, глаза сделались не холодными – ледяными. Холодными они были, когда Густав пребывал в хорошем настроении. – Но разве тебе неизвестно, что передавать кому-либо ключи запрещено? Что это верх легкомыслия!
– И теперь этот лурс сидит в «Колодце дьявола!» – выпалила я, чтобы быстрее закончить с пыткой.
– Витали в «Колодце дьявола»?! – Густав несколько раз растерянно моргнул, похоже, он не сразу поверил подобному известию.
Глаза его вдруг сверкнули. На дне их как будто мелькнул блеск двух голубых карнавальных огней – такие вчера жгли на Ратушной площади, когда я шла в сопровождении Витали назад, к замку.
Густав поднялся.
Черная мантия хлопнула складками, будто огромная птица взмахнула крыльями.
– Витали в «Колодце дьявола»?! – переспросил магистр, улыбка вновь раздвинула его тонкие губы. – Клянусь духом Андреа Бемана, на это стоит посмотреть.
Густав больше ничего не сказал и направился к двери. Ирма толкнула меня в спину: мол, иди!
Я поплелась за Густавом, Ирма замыкала шествие.
Магистр направился прямиком в черную комнату со стеклянной стеной.
О святой Иоанн, вращающий Колесо Судьбы! Сделай так, чтобы лурс сумел выбраться за то время, что я каялась перед Густавом! Чудо! Чудо! Что тебе стоит! Исправь то, что я натворила! Добрый, добрый святой Иоанн! Я молитвенно стиснула руки и едва ли не провыла свою кратенькую глупую молитву в голос.
Но пленник по-прежнему пребывал в каменном мешке. Теперь он пытался взобраться наверх по старинной кладке. И даже весьма преуспел в этом: поднялся уже футов на шесть. И немудрено: у лурсов отличные когти. Я вдруг вспомнила, что точно так же карабкался по стене Пират, и закусила губу, чтобы не зареветь.
– Неплохо, – сказал Густав, разглядывая пленника, как огромного паука в банке. – Возможно, этот парень сумеет добраться до самого верха. Но все усилия его пропадут втуне: ловушки так сконструированы, что изнутри лаз не открыть. Это никому не под силу, даже лурсу. Ну что ж, Виталиано, ты должен закончить свои дни так, как и должен был закончить, – в этом милом каменном мешке.