я с молодыми людьми, которые умножают его самолюбие.
– Думаю, так можно сказать о любом более или менее приличном поэте.
– То-то и оно! Вспомни Иосифа Бродского! На суде его за это просто распяли! – Спохватившись, она посмотрела на мужа и безнадежно махнула рукой. – Воронцовой той зимой шел тридцать второй год. По общему мнению, она была женщиной не первой молодости, но очень кокетливой и легкомысленной. Короче, Пушкин не мог в нее не влюбиться.
– Это что же получается? – Дуло что-то прикинул в уме. – Она была на год младше тебя?
– В те времена женский возраст определялся очень предвзято, – ответила строгим тоном Полина, и Дуло не стал развивать эту тему.
– Когда Пушкина выслали из Одессы, Воронцова на прощание подарила ему…
– …тот самый перстень! – догадался Сергей и сам себя похвалил: – Вот я молодец!
– Кстати, купив этот перстень, Елизавета Воронцова заказала его копию, поменьше, на свой палец. Во времена их бурной переписки, сразу после высылки Пушкина из Одессы в Михайловское, они скрепляли письма сургучной печатью с оттиском перстня. Впоследствии Пушкин считал перстень своим талисманом и связывал с ним свой поэтический дар.
– «Храни меня, мой талисман» – про него?
– Про него, – кивнула Полина. – Только при жизни Пушкина это стихотворение опубликовано не было.
– В школе мы учили его наизусть. Воронцова была еврейкой?
– Нет.
– А почему надпись на камне сделана на иврите?
– Какой купила, такой и купила. Перстень старинный, наверное, из-за этого. В те времена в Одессе можно было купить что угодно. Через Одесский порт велась оживленная торговля с Балканами, Средиземноморьем, Ближним Востоком. Сам город был наводнен чужеземцами. Помнишь, как писал сам Пушкин в «Путешествии Евгения Онегина»?
Я жил тогда в Одессе пыльной…
Полина замолчала, потерла висок и, вспомнив, продолжила:
Все блещет югом и пестреет
Разнообразностью живой.
Язык Италии златой
Звучит на улице веселой,
Где ходит гордый славянин,
Француз, испанец, армянин,
И грек, и молдован тяжелый,
И сын египетской земли
Корсар в отставке, Морали.
– Мне нравится, – заметил Сергей. – Но больше всего – про гордого славянина.
– Ты специально меня подначиваешь? – спросила Полина.
– Рассказывай дальше.
– В общем, ты понял… Евреев там было тоже навалом. Так что перстень ей мог продать кто угодно. После смерти Пушкина перстень достался его другу Жуковскому. Он, как потом писал, сам снял его с мертвой руки Пушкина. После смерти Жуковского перстень наследовал его сын, который, в свою очередь, подарил его Тургеневу. В конце концов, он оказался…
– У Виардо?
– Откуда ты знаешь? – удивилась Полина.
Сергей пожал плечами.
– Так… Просто на ум пришло.
– Короче, Полина Виардо после его смерти передала перстень Пушкинскому музею Александровского лицея…
– Откуда его спер лицейский дядька, – закончил за нее Дуло.
– Стой! – закричала Полина. – Давай назад, задним ходом!
Сергей сдал немного назад. На обочине к столбу была прибита табличка: «Сдается дом. Посуточно».
Дуло достал телефон и набрал номер, приписанный внизу. Женщина, ответившая на звонок, объяснила, как проехать к дому, и сама их встретила в распахнутых настежь воротах. Ни Сергей, ни Полина не стали осматривать весь дом, ограничившись одной спальней. Сергей заплатил за два дня, предупредив хозяйку, что они могут у нее задержаться.
Хозяйка ушла в полной уверенности, что их ждет ночь любви. Она была бы разочарована, если бы узнала, что, едва оказавшись в постели, оба мгновенно уснули.
Глава 20. Визит к антиквару
Утро за городом, на берегу Финского залива, – особенное, ни с чем не сравнимое утро. Полина распахнула окно, и в комнату ворвался терпкий морской воздух.
– Что?! – вскинулся Дуло.
Она мягко прикоснулась к его плечу, он упал на подушки и снова заснул.
Постояв у окна, Полина закрыла его и пошла в ванную, вымыла голову, минут десять понежилась под душем. К счастью, в доме было все, чтобы привести себя в подобающий вид. Сумма, которую выложил Сергей за аренду, сегодня уже казалась приемлемой, хотя вчера вечером она посетовала, что их ободрали.
После душа Полина села за туалетный столик, порылась в косметике, которая была в ящике, кое-что нашла для себя, в том числе мягкую массажную щетку с натуральной щетиной, прекрасно сохранившуюся с советских времен. С помощью этой щетки и фена Полина привела в порядок волосы. Теперь они выглядели живыми и гладкими.
Возвращая щетку в ящик, она подумала, что хорошо бы ее выкупить у хозяйки, ведь если она оставила ее здесь временным квартирантам, значит, не слишком-то ею дорожит.
Закончив с прической и макияжем, Полина взяла пакет, который привезла из универмага. Там лежало хорошее белье и колготки. Пальто, платье, шляпку и сапоги она надела в кабинке для переодевания еще в магазине. Тряпье, что было на ней, безо всякого сожаления бросила в мусорку.
Теперь пришло время сменить белье, и она сделала это с большим удовольствием. Надела платье, сапоги, шляпку, покрутилась у зеркала и пошла к Сергею. Тронула его за плечо.
– Что?! – снова вскинулся он.
– Ты просил разбудить.
– Сколько сейчас времени? – Дуло спустил ноги на пол, повозил ими, отыскивая тапки, но вспомнив, что он не дома, встал и босиком пошел в ванную.
Полина сказала вслед:
– Восемь часов.
– Нормально…
Вернулся он посвежевший, с мокрыми волосами, которые по замыслу должны были зачесаться назад, но по факту торчали ежиком.
Сергей надел брюки, свитер и сел на кровать, чтоб натянуть носки.
– Нормально поспал. Можно сказать, впервые за несколько дней.
Он обулся, взял куртку и достал из нее телефон.
– О, кажется, Флегонтов прислал фотографию…
Пока Сергей копался в телефоне, заходил через Интернет в электронную почту, Полина стояла сзади, ожидая, когда он загрузит фотографию.
Сначала на экране показался прилавок и кассовый аппарат заправочной станции. За ним – мужчина. Когда появилось лицо, Полина спросила:
– Что за снимок?
– Флегонтов прислал. Водитель автомобиля, из которого предположительно выкинули труп третьей девушки.
– Сережа…
Он обернулся и обеспокоенно взглянул на жену:
– Что с тобой? Тебе плохо?
Полина постучала пальцем по его телефону.
– Это он…
– Кто?
– «Вельветовый». Я узнала его.
– Ты уверена? – Сергей пальцами увеличил масштаб и стал рассматривать лицо мужчины на фотографии. – Да, шрам на губе есть. – Он поднял глаза. – Теперь у нас есть подтверждение. Дело о трех трупах в Москве и взрыв в Питере связаны. Значит, мы идем верным путем. Сейчас я буду звонить, и ты мне не мешай.
Он ушел в ванную. Полина слышала его голос. Когда он вернулся, сказал:
– Едем завтракать, потом – к одному знакомому старику.
– К антиквару? – уточнила Полина.
– Он скорее коллекционер, но, как у нас говорят, ходит по первому кругу. – Сергей оглядел Полину. – Хорошо выглядишь. Это кстати.
– Кстати – почему?
– Борис Ефимович любит красивых, ухоженных женщин.
– Это обеспечит тебе какие-то преференции? – Полина вернулась к зеркалу и подвела губы помадой.
– Несомненно. – Дуло принес ее новое пальто и помог попасть в рукава.
– Благодарю, – улыбнулась Полина.
Он еще раз оглядел ее.
– Убери волосы под шляпку.
– С этой шляпкой лучше распущенные.
– Ну, как знаешь. – Он направился к двери. На ходу бросил: – Не забывай, у полиции есть твоя фотография.
По дороге в город их машина снова попала в пробку, но они успели ко времени. Приехали к старинному особняку, поднялись в лифте и остановились у двустворчатой двери с четырьмя дырками, оставшимися от когда-то снятой медной таблички.
– Кто там? – спросил женский голос.
– Сергей Дуло к Борису Ефимовичу. Мы договаривались.
За дверью послышались щелчки. Замки открывались один за другим. Полина насчитала ровно пять. Затем громыхнул засов, одна створка открылась, из нее высунулось женское лицо, похожее на лисью мордочку.
– Вы один?
– С женой. – Сергей обнял Полину и чуть пододвинул, чтобы женщина-лиса могла ее увидеть.
– Проходите, – сказала она и открыла дверь ровно наполовину, чтобы можно было войти только боком.
Навстречу им в прихожую выступил старик в бархатном пиджаке и нашейном платке. Роста он был незавидного, едва доставал Полине до плеча. Лет ему было не меньше восьмидесяти, но выглядел вполне импозантно.
Полина оценила его по достоинству, отметив, что взгляд у него заинтересованный и очень мужской.
Старик склонился и поцеловал ей руку.
– Борис Ефимович…
– Полина.
Он обернулся к Дуло:
– Рад видеть, Сергей Васильевич, как здоровье? Работа?
– Приветствую вас, Борис Ефимович, нам нужно поговорить.
– Ко мне должен прийти один очень уважаемый человек, большой знаток искусства, но я сдвинул встречу на пятнадцать минут. Нам хватит этого времени?
– Вполне.
– Тогда, если не возражаете, пройдем в мой кабинет, а вашу даму Агата проводит… – он чуть помедлил, – в чайную комнату. – Борис Ефимович помог Полине снять пальто и отдал его домработнице. Та повесила пальто в шкаф.
– Пройдемте… – Старик уступил дорогу, указав рукой направление. Сергей направился в глубь квартиры.
Женщина-лиса отвела Полину в комнату, которая была чуть больше стандартной кухни. В ней стоял небольшой столик, рядом – два кресла, а на подоконнике, в горшке, цвел розовый куст.
– Вам чаю принести или кофе? – спросила Агата.
– А какой у вас чай? – поинтересовалась Полина.
– Черный, зеленый.
– Зеленый – какой именно?
Агата пожала плечами:
– Просто зеленый.
– Тогда несите его. – Полина догадалась, что чайные изыски в этом доме не практикуются, несмотря на то что имеется чайная комната, которая скорей всего называлась так потому, что на окне цвела чайная роза.