Никаких исходящих с этого телефона не было, а значит, послать сигнал адской машине на инициацию взрыва «фотограф» не мог.
Филиппов еще и еще раз просматривал снимки. Они раздражали его своей бессмысленной некрасивостью. Почти на каждом были видны кончики пальцев, которые «фотограф» не потрудился поджать.
Иван Макарович понимал, для чего были нужны эти снимки: чтобы оправдать и сделать логичным появление одного-единственного, последнего, с женщиной и ее чемоданом. Все выглядело довольно правдоподобно: приехал человек в Питер, снял виды города – и обратно домой. Перед отъездом щелкнул зал ожидания. А тут – взрыв.
– Прямо какой-то рояль в кустах… – проворчал Филиппов и вдруг обратил внимание на то, что расплывчатые контуры пальцев имеют заостренную форму. Он воскликнул:
– Баба снимала!
Конечно, это были женские пальчики с длинными ноготками.
Филиппов отложил телефон и уставился в угол. Как опытный следователь, он не мог не вспомнить, что рассказывала стюардесса. Попутчица Свирской, красивая блондинка в синем шарфе, утром ехала этим поездом в Москву. Им же вернулась в Санкт-Петербург.
– Нужно доказать ее связь с типом в вельветовой куртке… – Он снял трубку. – Расторгуев! Нет его? Он занимается Свирской? Знаю, что умерла. Меня интересует все, что ее окружало. Как только вернется, пусть зайдет в мой кабинет.
– Разрешите? – На пороге стоял краснощекий седой человек в штатском. – Полковник Федеральной службы безопасности Беленков.
Филиппов поднялся из-за стола и вышел навстречу, одновременно протягивая руку для рукопожатия.
– Здравствуйте, Виктор Семенович, мы виделись с вами вчера на совещании у Девочкина.
Беленков пожал руку и сел у стола.
– Помню…
Иван Макарович вернулся на место.
– Что у вас нового? – спросил Беленков.
– Ничего, о чем бы не знал Старший брат[7], – улыбнулся Филиппов.
– Зря улыбаетесь, – заметил полковник. – Вы упустили террористку. Женщину, доставившую бомбу в здание железнодорожного вокзала.
– Ее убили сообщники через несколько часов после того, как она сбежала, – словно оправдываясь, сказал следователь.
– Слышал. Только это обстоятельство не смягчает вашей вины. По какой-то причине вы не опознали преступницу, хотя говорили с ней.
– Я уже докладывал генералу, – устало ответил Филиппов. – На тот момент у меня не было фотографии. Устное описание внешности было расплывчатым и неточным.
– И тем не менее это грубейшая ошибка для человека с вашим опытом.
Филиппов вглядывался в лицо Беленкова, пытаясь сообразить, к чему тот клонит.
– Прошу написать рапорт на имя генерала Девочкина, где вы объясните причину ваших ошибок. – Беленков встал и направился к двери. Там, обернувшись, добавил: – Надеюсь, за этим не кроется нечто большее.
Полковник ушел, а Филиппов остался сидеть в своем кресле, уставившись в одну точку. Теперь он понимал, что значит быть «под колпаком» у спецслужб.
Однако именно в такие минуты он предпочитал действовать. Сидеть и пережевывать свои неприятности было не в его характере. С рапортом Филиппов тоже решил подождать. Для него важней всего было схватиться за тонкую ниточку, которая, возможно, приведет к типу в вельветовой куртке и объяснит его трюк с двумя чемоданами.
Филиппов взял со стола записку, оставленную утром Гришей Румянцевым. На ней было имя попутчицы Свирской и ее адрес.
– Галина Ивановна Сутина, улица Депутатская, десять, квартира тридцать четыре, – прочитал он и сунул бумажку в карман.
До Крестовского острова Филиппов добрался за сорок минут, нашел дом номер десять на улице Депутатской и остановился у единственного подъезда высотки.
Поставив машину на сигнализацию, он поднялся на несколько ступеней, дернул входную дверь и, после того как она не открылась, позвонил в тридцать четвертую квартиру.
– Кто? – спросил женский голос.
– Следователь Филиппов, откройте, пожалуйста, мне нужно с вами поговорить.
– У меня уже были, – быстро проговорила женщина.
– Вот как? – Иван Макарович удивился, однако продолжил настаивать на своем: – Откройте дверь. Заодно расскажете, кто приходил.
В коридоре на подступах к лифтам его задержала консьержка.
– Кто такой? Куда идете?
– Ух ты! – Филиппов восхитился ее рвением. – Если бы все граждане так защищали чужое добро! – Он раскрыл портфель и достал яблоко. – Держи, бабуля, за службу!
– Ты мне зубы не заговаривай, – еще напористее подступила старуха. – В какую квартиру идешь, к кому? – Наконец, она решилась на крайнюю меру: – А ну-ка, предъяви документы!
– Иду в тридцать четвертую квартиру, к Сутиной Галине Ивановне. Вот мои документы. – Он сунул ей корочки.
Консьержка надела очки, проверила документ, после чего забрала у него яблоко.
– Вы всех так встречаете? – спросил он, нажимая на кнопку вызова лифта.
– В нашем подъезде позавчера убили женщину, – сказала она.
– В какой квартире? – насторожился Филиппов.
Старуха надкусила яблоко:
– Не бойся, твоя забулдыга живехонька.
– Вы про кого?
– Про алкоголичку из тридцать четвертой. Пока муж с ней жил, серьезная была женщина. А как бросил – покатилась под горку.
– Спасибо… – Иван Макарович вошел в прибывшую кабину и покрутил пальцем у кнопок.
– Десятый! – подсказала консьержка и откусила яблоко.
– Спасибо.
Двери лифта закрылись. Пока кабина поднималась вверх, Филиппов размышлял о том, что сказала старуха.
Когда открылась дверь тридцать четвертой квартиры, перед ним предстала пропитая черноволосая женщина лет сорока с бантиком на кожаном ободке, какие носили на голове лет двадцать назад. Ту моду он еще помнил.
– Сутина Галина Ивановна? – спросил он, одновременно оглядывая ее и понимая, что это отнюдь не то, что он ожидал увидеть. – Можно войти? – Филиппов предъявил удостоверение.
– У меня уже были. Спала, ничего не помню. С Танькой Масейкиной дружбы не водила.
– К вам приходили по поводу ее убийства?
– Она жила в соседней, тридцать третьей квартире.
– Я по другому вопросу. – Филиппов повторил: – Можно войти?
– Проходите. – Шаркая ногами, Сутина побрела на кухню. Как только Филиппов зашел туда вслед за ней и задохнулся от вони, он опустился на стул, стараясь не видеть раковины, в которой гнил мусор.
– Вы ездили 27 сентября, в субботу, в Москву? – Глядя на нее, Филиппов уже знал ответ на этот вопрос.
Сутина выбрала из всех грязных стаканов один, который был самым чистым, плеснула в него пива и сделала пару больших глотков. Тыльной стороной руки вытерла рот и сказала:
– Никуда я не ездила.
– Ну, хорошо… – Иван Макарович задал неизбежный вопрос: – Паспорт свой показать можете?
– Могу, – ответила Сутина и, прежде чем уйти в комнату, налила себе пива. Скоро вернулась. – Нет его.
– Что значит, нет? – Филиппов подхватился со стула. – Покажите, где у вас лежат документы.
Галина Ивановна подвела его к забитому бумагами секретеру и откинула дверцу.
– Пожалуйста, проверяйте.
Иван Макарович перебрал каждый листок.
– Может быть, вы кому-то его отдали?
– Кому? – спросила она, уставившись пьяными глазами ему в лицо.
– Я не знаю… – Он пытался придумать, кому Галина Ивановна могла отдать паспорт. – Подруге, сестре, знакомой… – Наконец, ему в голову пришла удачная мысль: – Может, вы его в залог оставляли?
– Зачем? – тупо поинтересовалась она.
– Может быть, кому-то денег должны? Брали взаймы?
– Мне денег взаймы никто не дает.
Филиппов смерил ее неодобрительным взглядом и сердито сказал:
– И я бы не дал.
– Вот. – Она ткнула пальцем, будто акцентируя этот момент, а потом громко икнула.
– А гости? Гости у вас бывают?
– Нет. Нечем их угощать.
– Ясно… – Филиппову нужно было что-то придумать, и он придумал: – У вас кто-то жил?
– Кто? – Сутина заинтересованно посмотрела на следователя. – Кто у меня жил? И почему я не знаю?
– Ладно… – Иван Макарович двинулся к выходу. – Дверь не забудьте закрыть!
Он спустился на первый этаж. Там его ожидала консьержка.
– Зачем вы к ней приходили?
– Просил предъявить паспорт.
– Предъявила?
– Она его не нашла. Не знаете, кто к ней приходил?
– Никто к ней не ходит. Но жиличку она пустила.
Филиппов оживился:
– Когда?
– С месяц назад.
– Она и сейчас живет в квартире у Сутиной?
– Съехала. – Консьержка всплеснула руками. – Где ж это видано, чтобы в приличном доме в квартирах углы сдавали!
– Опишите ее, пожалуйста.
– Жиличку? Высокая, стройная, красивая. Хорошо одевалась.
– Как же она в такой вони жила? – поинтересовался Филиппов.
– Не знаю.
– А волосы? Какие у нее волосы?
– Светлые.
– Как зовут ее, знаете?
– Я с ней не знакомилась.
– Спасибо. – Филиппов пошел к двери.
– К участковому сходи, может быть, он чего знает! – крикнула ему вслед старуха.
И он пошел в опорный пункт к участковому, нашел его кабинет, постучал в дверь, заглянул:
– Можно?
– Войдите.
Филиппов вошел в кабинет и сразу отрекомендовался:
– Следователь Филиппов. Я вот по какому делу…
– Опять по Масейкиной? – Участковый провел ладонью по горлу. – Вот она у меня где! – кивнул на экран монитора: – Весь день смотрю запись с подъездной видеокамеры. Чужих вычисляю.
– Вычислили?
– Да, вроде двоих нашел.
– Я по другому вопросу. Знали женщину, которая проживала в том же доме в тридцать четвертой квартире?
– Сутину? – испуганно спросил участковый и непроизвольно вскочил на ноги. – Почему знал? Ее тоже убили?
– Успокойтесь, жива она. Жиличка, говорят, у нее была.
– Видел.
– Можете мне ее описать?
– Высокая, стройная, красивая. Пальтечко у нее было такое. У-у-узенькое… Того и гляди пуговка на груди выстрелит.