Альбина хлопнула глазами. Интересно, когда Валерия успела одеться и даже обуться, в то время как она стоит в чем была?
Пока она удивлялась, Валерия успела вскочить в дубленку и теперь открывала уже запертую на ночь дверь, бормоча:
– Кажется, кому-то понравилось бегать по снегу в одних носках? Конечно, дело вкуса, но, по-моему, – мазохизм!
– Ты… ты электровеник! – обреченно вздохнула Альбина и начала надевать сапоги.
Ей удалось не очень разозлить Валерию своими темпами, а вернее, отсутствием таковых, и в Кутузовском универмаге они оказались с помощью удачно подвернувшегося такси не более чем через час. Однако взять Катюшку тепленькой все-таки не удалось: в витрине ее просто не было. Еще издали Альбина разглядела дородную фигуру Бузмакина, который демонстрировал немногочисленным зевакам очередной итальянский шик-модерн от-кутюр и одновременно выключал компьютеры и прочую офисно-бытовую технику, рассованную по витрине тут и там.
– Ч-черт! Опоздали! – выдохнула Валерия, бросая такой взгляд на ноги Альбины, что той захотелось немедленно остаться босиком – даже без носков и колготок, только бы Валерия не прожгла ей лютым взором единственные сапоги.
– Подожди переживать, – пробормотала Альбина робко. – Может, она еще не ушла?
Наперегонки, огибая угол приземистого здания, побежали к служебному входу – как раз вовремя, чтобы нос к носу столкнуться с Бузмакиным, который неторопливо покидал здание, шушукаясь о чем-то с субтильным блондинчиком, интимно висевшим у него на руке.
Голубки испуганно отпрянули – слишком уж напористо налетели на них существа ужасного, чуждого, безусловно лишнего на этой планете пола.
– Госпожа Богуславская? – недоверчиво воскликнул Бузмакин. – Это вы?
Альбина до того удивилась, что ее узнали, что даже забыла кивнуть.
– По-моему, я не раз предупреждал, – высоким голосом провозгласил Бузмакин, – что даже единственный прогул означает автоматическое увольнение без всякого расчета. И как только у вас хватило наглости…
– Заткнись, задница! – послышался рядом ленивый зевок, и Валерия шагнула вперед, заслоняя собой Альбину. – Чего разбухтелся? Лучше бы спросил, в чем дело. У нее бандиты тетку убили, сама еле живая осталась!
– Н-да? – пролепетал Бузмакин. – Но это хоть причина уважительная. Екатерина Калинина тоже который день не удосуживается явиться, и хоть бы позвонила!
И вдруг его брезгливо отвисшая нижняя губа мелко задрожала. Да и через все толстощекое бузмаковское лицо прошла судорога: до него наконец-то дошло, как назвала его Валерия!
Кровь резко бросилась ему в лицо, а в тусклом свете лампочки над подъездом он вообще казался багрово-фиолетовым, будто гангренозная опухоль.
– Что вы?.. Что вы себе?!
– Не пыхти, а то поперхнешься, – заботливо сказала Валерия. – Но неужели я ошиблась? Неужели из вас двоих задница – это не ты, а он? Тогда совсем другое дело получается!
Тоненький юноша возмущенно выдернул руку из-под бузмакинского локтя и зарысил через двор прочь.
– Костик, подожди! – фальцетом пропел Бузмакин, делая попытку ринуться за ним.
Альбина предупредительно шарахнулась в сторону, однако Валерия проворно заступила Бузмакину путь.
– Вы что… вы… – опять залепетал менеджер отдела офисной техники – и осекся, когда Валерия резким движением головы стряхнула капюшон и свет лампы заиграл в темно-рыжих пружинках, выбившихся из косы.
– Чудило, – сказала она с ласковым укором, неотрывно глядя Бузмакину в глаза. – Ты хоть знаешь, от чего вообще отказываешься?
Альбина с открытым ртом следила за узкой ладонью, которая легла Бузмакину на грудь, под борт расстегнутой куртки.
Менеджер качнулся, но Валерия сильно обхватила его другой рукой за талию и привлекла к себе.
– Не на… – пискнул он. – Я буду кри…
В горле у него что-то забулькало. И было отчего! Альбина не поверила глазам, уловив сверканье перстней Валерии уже пониже бузмаковского живота!
– Кричать будешь? – жарко выдохнула Валерия. – Кричи, мой сладкий! И мне покричать охота… давай вместе, а?
Бузмакин попятился в притворенную дверь. Валерия, при каждом шаге норовисто просовывая у него между ног коленки, передвигала его остолбенелое тело, как партнер передвигает в танго неловкую партнершу.
– Подожди меня в метро, на лавочке. Полчаса, не больше! – донеслось до Альбины, и дверь захлопнулась.
Какое-то время Альбина постояла, собираясь с мыслями и чувствами, затем повернулась и послушно побрела к метро. Она была так потрясена, что даже забыла испугаться, когда какая-то фигура ринулась к ней из подворотни, – только слабо взмахнула обеими руками.
– А где Аркадий? Куда вы его дели?!
Альбина обошла взволнованного юнца:
– Подождите, он скоро выйдет. Через полчасика.
– Когда?! – капризно выкрикнул блондинчик. – Мы на прием опаздываем! Мы уже опоздали! Какие могут быть полчасика, я вообще не понимаю? Что ей нужно от Аркадия, этой кобле?
Альбина сморщилась было, но тут же ей стало смешно:
– Слушай, чего пристал? Никуда твой любовничек не денется. Скажет, чего от него хотят услышать, – и выйдет.
– Да она же его трахаться потащила, я что, не видел? – взвизгнул несчастный. – Трахаться с женщиной! Это… это…
– А по-моему, не так уж это и ужасно, – неуверенно сказала Альбина, которой почему-то жалко стало отставного красавчика. – Некоторые из ваших вообще пол меняют. Значит, женщина – это не так уж плохо!
– Глупости! – авторитетно заявил блондин, осторожненько, кончиком кружевного платочка, вытирая нарядные, будто у девушки, ресницы, увлаженные слезинкой. – От себя не убежишь! Мужская сущность свое берет. Видел я одного такого придурка на Сухаревке. О чем только люди думают?! Ну, была бы хоть внешность подходящая, – он игриво стрельнул глазками, – а то весь прямо-таки топором вырубленный! Одет кое-как, все ему узко, колготки драные, волосы дыбом. Хоть бы парик надел! Естес-сно, от него все порядочные люди шарахаются. А он стоит, бормочет: «Дашенька! Дашенька!..» Это он якобы Дашенька, этот крокодил, вы себе представляете?.. О господи, да вы что? – заверещал он, отшатываясь от Альбины, которая вдруг коршуном налетела на него и вцепилась в руку. – Отстаньте, отстаньте! – затрясся брезгливо. – Это Аркадий у нас в прошлом бисексуал, а у меня убеждения твердые, я окраску не меняю!
– Простите! – Альбина отпрянула и даже руки на всякий случай сунула в карманы. – Извините! Но этого… Дашеньку… вы когда видели?
– Ну, час назад, может быть, минут сорок, – передернул своими прочно окрашенными плечами юнец. – Я как раз там проходил по пути к Аркадию. Да нет, вы ничего не подумайте, я ему верен, у нас вообще любовь! – вдруг залепетал он испуганно. – Я просто мимо шел… ну, надо же знать конъюнктуру, цены, руку на пульсе держать надо…
– …О-о-о! – гулко прокатилось в подворотне эхо, и Альбине показалось, будто вслед за ней несется железный ржавый обруч. Она даже оглянулась. Да ну, глупости, ничего не катится, конечно. И юнец не бежит следом – так и стоит, пригвожденный изумлением после внезапного бегства слушательницы.
Альбина выскочила из подворотни весьма удачно: автомобиль, который как раз проезжал мимо, все-таки успел затормозить, а не сбить ее с ног.
Она рванула дверцу, начисто забыв обо всех страхах по отношению к автомобилям:
– Вы меня не подвезете? Очень срочно! Пожалуйста!
Не дожидаясь ответа, плюхнулась на сиденье.
– На тот свет прикажете? – неприязненно поинтересовался сухощавый, интеллигентного вида водитель. – Рай, ад, чистилище? Куда срочно-то?
Батюшки, какой остроумный! Да и ради бога, пусть остроумничает. Главное, не взрыкнул, чтобы шла вон, и выбрасывать Альбину из машины вроде не собирается…
– На Сухаревку!
Альбина напряженно смотрела в стекло. Скорее, да скорее же! Вроде бы час пик уже закончился, но как много машин на улицах! Все шоссе впереди шевелится, как живое, фосфоресцирующее существо. Конечно, надо отдать должное водителю: он не тащится в хвосте – ловко вписывается в мало-мальски свободное местечко, лавирует, будто каскадер в американском кино про какую-нибудь погоню. То ли сам спешит, то ли отчаянный призыв Альбины так подействовал… А к чему призыв-то?
Первый угар сошел – теперь Альбина могла не только похвалить себя за проворство мышления и действий («И мы не лыком шиты!»), но и задуматься, к чему это проворство приведет. Ехать еще минут сорок, самое малое, так что есть время решить, что делать дальше.
Ну вот, выскочит она на Сухаревке. И, предположим, отыщет нужную фигуру: странную, нелепую, в дурацкой одежде и дырявых колготках. И, опять-таки предположим, узнает то самое существо, которое стало причиной рухнувших на нее бедствий.
А потом? Чего она, собственно, хочет?
На миг все смешалось, замельтешило в голове, мысли как бы ринулись испуганно кто куда, однако эти дни общения с Валерией все-таки не прошли даром: кое-какие обрывочки удалось поймать за хвост, будто чертенят, разбегавшихся от Балды, и даже пригрозить им кнутом логики.
Ей нужно, чтобы этот человек подтвердил: да, тетя Галя прятала его, потому что он ужасно боялся Наиля, в смысле Дениса Акулова, и неведомого Вольта, а также неведомого доктора, который, наверное, и впрямь не доктор. И, быть может, Валерия права: доктор и Вольт – одно и то же лицо. Тогда, в больнице, Альбина могла ошибиться насчет роста (у страха глаза велики), а голос вообще можно как угодно изменить. Ну, это не суть важно. Главное – убедить полицию: эти люди существуют сами по себе, это часть жизни злополучного транссексуала, но никак не Альбины. Она никого не нанимала для теткиного убийства. Она ни в чем не виновата. С нее можно наконец снять проклятущую подписку о невыезде, дать разрешение похоронить тетю Галю и убраться из Москвы восвояси! Вот чего она хочет. Оказаться отсюда подальше! Где угодно, хоть в дремучих (пока еще местами) заволжских лесах.
«Может, вообще лучше отказаться от этого наследства? – подумала вдруг она с проблеском радости. – Тогда они поймут, что у меня не было никаких побудительных причин, и отвяжутся».