В голове ее звенела оскорбленная гордость профессионалки, и Альбина, с трудом прорвавшись через терминологию, невольно улыбнулась. Похоже, Валерия искренне наслаждается ситуацией. Да, ее хлебом не корми – дай только поактерствовать. Стоило вспомнить, как она репетировала с Альбиной сегодняшний вечерний бенефис, как наряжала ее и себя, как изощренно занималась боевой раскраской! Уступив Альбине на вечер свою козырную дубленку, Валерия для себя взяла напрокат нечто невесомо-пушистое, белоснежное, развевающееся – может быть, даже из лебединых перьев! – высоко открывающее безукоризненные ноги в сверкающих чулках. То, что было на Валерии под шубкой, заслуживало особого внимания, и она не сомневалась в успехе предприятия.
Сомневалась Альбина. Во-первых, Смольников может найти себе кого-нибудь еще прежде, чем дойдет до них. Или просто будет не в настроении развлекаться сегодня с проститутками. А ведь именно в образе таковых и намеревались проникнуть в его квартиру Валерия с Альбиной. Разумеется, намеревалась прежде всего Валерия, ну а Альбина, как всегда, влеклась в вихре ее кипучей энергии и неожиданных идей. Альбина уже и не пыталась вырваться из этого смерча, однако сегодня утром ей показалось: все сорвется. Валерия проснулась мрачная и рассказала, что ей приснился отвратительный сон. Будто стреляет она по уткам, стоя в каком-то овраге, и дробью перебивает им шеи. Головы падают на землю, а утки… утки продолжают лететь, истекая кровью.
Альбина уставилась на нее, потрясенная не столько гадостной картиной, сколько антуражем: Валерия стреляет из охотничьего ружья! Да это же надо – уродиться таким совершенством!
Странным образом совершенство Валерии ничуть не подавляло Альбину и не вызывало в ней ни малейшей зависти. Она не уставала восхищаться подругой и мечтала стать похожей на нее. Именно поэтому столь безропотно ввязалась в авантюру со Смольниковым и даже пыталась играть столь же достоверно, как Валерия, которая уже и думать забыла об утренней хандре и вела себя так, словно и родилась на панели.
– Я о чем-то подобном читала, – проскрипела Альбина, почти не размыкая губ.
– В смысле? – столь же конспиративно ответила Валерия, нетерпеливо перебирая озябшими ногами.
– Про девицу-детективщицу, которая под видом заказной шлюшки проникла к двум преступникам – и скрутила их. Правда, сначала она всяко перед ними раздевалась и демонстрировала свои прелести, но потом взяла на прием или что-то в этом роде.
– Ну, достоинствами нас тоже Господь не обидел, – рассеянно отозвалась Валерия. – Да и на прием кого хошь возьмем. Только Смольников – он ведь по сути своей не преступник, как мне кажется. У него произошло так называемое «вытеснение». Так специалисты называют один из приемов психологической защиты, когда в безвыходных ситуациях мозг перестает воспринимать несущие угрозу мысли и переживания. При «вытеснении» человек может не заметить убийцу, приближающегося с ножом в руке, хотя все остальное будет видеть и осознавать в полной мере. Нечто подобное случилось и с этим Кириллом Игоревичем. Только у него роль «вытеснителя» сыграли сексуальные потребности, странным образом обострившиеся после того, что случилось с его дочерью.
Альбина передернулась. Если ей и было иногда жаль Смольникова раньше, теперь она ощутила к нему отвращение. И просто-таки взмолилась, чтобы нынешняя акция сорвалась!
Да… а ведь зарекалась о чем-нибудь просить небеса, прекрасно усвоив за долгие годы практики, что они выполняют все просьбы с точностью до наоборот! Так получилось и на этот раз: Валерия вдруг замерла, напряженно вытянувшись, и тихо ахнула:
– Бог ты мой! Идет, идет ведь! И один! Ну, смотри мне, вовремя подсекай!
Похоже, Валерия увлекалась не только охотой, но и рыбалкой.
Альбина усилием воли вынудила себя остаться на месте, а не дать деру, прекрасно понимая, что подруга не простит ей малодушия, и только слабо вздохнула, наблюдая за Валерией, которая упруго двинулась навстречу мужчине в длинном черном пальто и большой белой шапке. Он неторопливо приближался к женщинам, с интересом озираясь по сторонам.
Впрочем, завидев Валерию, он пристально уставился на нее и никуда больше не глянул. И, ей-богу, его можно было понять. Это вам не традиционное марш-марш от бедра, как на подиуме! Кажется, именно такой походочкой славилась обворожительная Мерилин Монро: ножка ставится точненько перед другой ножкой, отчего все тело соблазнительно извивается и подрагивает; голова откинута и чуть набок, зовущие губы приоткрыты, взор манит…
Тридцать семь? Ах, тридцать семь?! Девочки, да вам бы такими быть в семнадцать!
Смольников затормозил.
– При-ве-ет, – долетело до Альбины протяжное, произнесенное Смольниковым и Валерией одновременно и одинаково, а потом их смех. Похоже, они приглянулись друг другу сразу.
Несколько быстрых, неразборчивых фраз; потом до Альбины донесся вопрос Смольникова:
– А что ты делаешь?
И ответ Валерии – холодновато-бесшабашный:
– Если не все, то очень многое. Но мы работаем вдвоем с подругой.
– С подру-угой? – Голос Смольникова стал еще более заинтересованным.
– Ну да, она что-то вроде стажера. Перенимает профессиональные навыки.
Альбина стояла, словно примерзнув к асфальту; эти двое приблизились к ней.
Смольников глянул оценивающе:
– Стажер-ка? Ну-ну. Пусть учится на примерах. Почему это у меня такое впечатление, будто мы с тобой покажем ей сегодня блестящий пример?
Валерия хихикнула. Повиснув на руке Смольникова и танцующей походочкой направляясь вместе с ним в глубину жилого квартала, она сделала неприметный знак Альбине: «Делай как я!» Та медленно пошла следом, слишком ошеломленная, чтобы встревожиться или испугаться.
Она ожидала увидеть Смольникова совсем другим – угрюмым, разбитым, может быть, агрессивным. Однако этот улыбчивый, куртуазный человек ничем не напоминал сломленного горем отца. И если Валерия была права насчет «вытеснения» как средства защиты, то, пожалуй, защитные реакции Смольникова начали переходить в свою противоположность!
Альбина смотрела на него во все глаза и чем дальше, тем больше убеждалась, что этого человека она прежде не видела. Нет, конечно, это именно он пытался снять себе девочку, когда Альбина следила за Хинганом, он был на фото с Катюшкой и Наилем… И все-таки Смольников был слишком молод и вальяжен, чтобы оказаться тем самым Вольтом, который убил тетю Галю, Катюшку… может быть, убивал не раз и прежде. От этого открытия стало полегче на душе, но все-таки давило неприятное предчувствие. Ох, зря Валерия все затеяла…
Но уже поздно было поворачивать назад: они вошли в подъезд. Кирилл Игоревич придержал дамам дверь, а потом забежал перед Альбиной и двинулся наверх, придерживая Валерию под локоток и даже не оглядываясь на «стажера». Итак, совершенно ясно, в какую сторону направлены интересы Смольникова. Похоже, Валерии придется отдуваться за двоих…
– Ой, какая хорошенькая квартирка! – воскликнула Валерия, едва захлопнулась за ними дверь, и Альбина поморщилась: реплика была насквозь фальшивая.
Здесь царил какой-то странный, затхлый запах. Так пахнет в заброшенных, покинутых людьми помещениях. Похоже было, будто Смольников – существо либо неживое, либо безжизненное, если он не в силах своим присутствием развеять царившую здесь атмосферу гнетущего запустения.
Миновав гостиную (на столе белел кожух большого компьютера), прошли сразу в спальню. Вспыхнул свет, и Альбина испуганно уставилась на незастеленную, смятую постель, зиявшую посреди комнаты. На стульях в беспорядке были свалены и висели вещи, стояли стаканы и тарелки с остатками еды. Похоже, здесь царило многолетнее запустение, однако Альбина приметила, что слой пыли на мебели не такой уж толстый. Значит, в комнате все-таки иногда убирались. Комод с зеркалом, красивые прикроватные тумбочки тоже были заставлены всякой ерундой вроде стаканов и пивных бутылок и забросаны носками и трусами. Никаких флаконов, хорошеньких безделушек, шкатулок – ничего такого, что украшает обычно такие вот комоды и тумбочки. Интересно, Смольников сознательно уничтожил здесь все следы пребывания своей жены, чтобы не бередить память, или просто припрятал ее вещи, чтобы не покрали случайные гостьи?
Смольников сбросил прямо на пол пальто, шапку и принялся стаскивать через голову свитер.
– Ну что, девчонки, начнем? – Голос его глухо звучал из-под полуснятой одежды.
Альбина встревоженно оглянулась на Валерию, и спокойствия ей не прибавил растерянный проблеск в глазах подруги. «Может, сбежать, пока он там запутался?» – мелькнула мысль.
Но было уже поздно: Смольников освободился от свитера и приглаживал волосы, нетерпеливо глядя на женщин.
– Вам что, помочь раздеться?
– Неплохо бы, – хохотнула Валерия как ни в чем не бывало. – Уж больно ты швыдкий, как говорят на Киевском вокзале. Может, выпьем со знакомством?
На это и был расчет: посидеть, завязать разговор – и, цепляя слово за слово со свойственной Валерии изощренностью, вытянуть из Смольникова если и не историю Хингана, то хотя бы подступы к ней; если и не сведения о Вольте, то хотя бы некие зацепки. Однако Кирилл Игоревич что-то уж больно сразу взял быка за рога!
– Не до выпивки, – буркнул Смольников, расстегивая «молнию» брюк и запрокидываясь на кровать. – В другой раз выпьем, а сейчас работаем по сокращенной программе. Я совсем забыл, что ко мне вот-вот должны по делу прийти. Давай для начала на саксофоне поиграй, а там по времени посмотрим. И скорей. А то я сейчас лопну!
Да уж… Альбина только раз покосилась – и поспешно отвела глаза. Ох, чего бы она только не дала сейчас, чтобы смыться отсюда! А может, просто повернуться и уйти? Но разве оставишь Валерию одну с этим жеребцом? Нет, каков оказался этот Кирилл Игоревич! На улице сыпал улыбками, а стоило заманить женщин к себе, подошел к делу так весомо, грубо, зримо, что аж с души воротит!
– Сак-со-фо-он, – задумчиво протянула Валерия. – Ну, вообще-то я этого не делаю. Принципиально!