Половина их выглядели помешанными. Но вроде бы все сознавали опасность. Кое-кто разглядывал свои запястья, словно не верил, что на них нет наручников. Другие жадно рассматривали уродливых ящеров, сгрудившихся перед входом в здание тюрьмы. Третьи предпочитали угрюмо смотреть себе под ноги. Но главным было то, что все маги отдавали силы северянке и дор Зеельмайн, бормоча заклинания, опускала защитную пленку вниз по стенам — растягивала зеркальный пузырь. А снизу ползли навстречу неровные края такой же защитной пленки. Это группа Мбо Ун Бхе наращивала зеркало, оставленное Хеди у входа. Наконец верхний и нижний пузыри слились. Хедвига вздрогнула, когда сошлись две встречных воли — ее и Мбо. Теперь тюрьма была охвачена сплошным зеркальным коконом. Пленка была тоненькой, но она была.
— Жить хотите? Все силы на защиту! — велела Хеди и покинула крышу.
Мгновение она колебалась, что сейчас важнее — сила или время. Решила, что время дороже, и не стала пересчитывать ногами ступеньки и пролеты, а спланировала в лестничный колодец. Несколько надзирателей проводили ее безумными взорами. На первом этаже Ун Бхе встречал Хедвигу. Горящий взгляд южанина сказал ей, что Мбо был бы рад подхватить ее на руки. «Позже», — улыбнулась одними глазами северянка, и Мбо согласно прикрыл веки. Кровь быстрее заструилась по жилам любовников.
Совещание перед боем они тоже провели одними взглядами.
«Готова?» — молча спросил Ун Бхе.
«О да! — усмехнулась дор Зеельмайн. — Я пойду первой».
«Меч?» — уточнил Мбо.
«Щит, — не согласилась Хеди. — И приманка. Мечом будешь ты».
«Пусть так!» — яростно вскинул голову южанин.
Северянка легко шагнула к двери. Маги, удерживающие защиту, обеспокоились, но Хедвига качнула головой: нет, им ничего не нужно делать.
— Всем стоять, — хмуро уточнил Мбо. — Ваше дело — следить за стенами. Держать оборону. Хоть одна трещинка… Смерть.
Это заключенные понимали.
Дор Зеельмайн примерилась и следующий шаг сделала как-то непонятно, не то на месте, не то вбок. Восклицание сорвалось с ее губ, словно от удивления. Хедвига всплеснула руками — и исчезла. А появилась на противоположной стороне двора, за спинами василисков.
— Сюда, уроды, — негромко позвала она. — Обернитесь — я здесь.
Медлительность огромных ящеров была обманчивой. Когда нужно, они могли перемещаться быстро. В несколько неуклюжих скачков десяток василисков добрались до человека. На ходу они не отводили взглядов от Хедвиги, и под их смертоносными лучами женщина начала превращаться в лед… или она стала льдом чуть раньше? Это был живой лед. Как только первый ящер поравнялся с ней, замороженная дева вскинула руки — и ледяные иглы впились ему в глаза. Василиск зашипел и издох на месте. Размерами он превосходил кабана.
Дор Зеельмайн расхохоталась, выдохнув облачко морозного тумана, и запрыгнула на еще подергивающуюся тушу. Василиски скрестили взгляды там, где она была мгновением раньше. Затрещала земля, промерзая вглубь. Хедвига нараспев прочитала двустишие и стала подниматься в воздух. На высоте трех человеческих ростов она зависла и окуталась ледяной сферой. Поверхность сферы ослепительно засверкала. Ящеры задирали головы взглянуть на зеркальный шар и замирали, не в силах оторвать взгляд.
Отовсюду сползались все новые твари и вперивались глазами в сверкающую сферу. Потрескивал воздух от леденящих взглядов. Температура во дворе стремительно падала, и вдруг прямо из воздуха посыпались белые хлопья — снег, которого не знали здешние зимы. Поднялся ветер, закрутил снежные вихри. Разыгралась метель, за которой ошеломленные наблюдатели на крыше уже не могли различить подробностей. А если и различали, то не верили своим глазам.
Мбо Ун Бхе в ипостаси тигра вырвался на середину двора одним могучим прыжком. Но странно — вместе с тигром неслись на врага лев, леопард, рысь и еще несколько больших зверей кошачьего племени, и снег таял на горячих телах хищников. Тигр обрушился всем весом на василиска и сломал ему шею. Рысь выцарапала другому ящеру глаза. Третьему лев прокусил голову. Мбо и его звери сеяли смерть в рядах противника, а ящеры не могли оторвать взгляды от приманки — сверкающей ледяной сферы Хеди. Но их было много, очень много. Хотя василиски уже не заполняли весь двор сплошной шевелящейся массой, как вчера, счет шел на сотни. Звери Мбо грызли, кусали, ломали хребты и выкалывали глаза, а число ящеров вроде бы и не уменьшалось.
Двор заполнили шипение, удары и хруст — звуки боя. Хедвига не ослабляла действия приманки. Одно неверное слово — и какой-нибудь василиск мог обернуться, поймать взгляд Мбо… Дор Зеельмайн скорее сама рухнула бы тварям на головы, чем подвергла опасности любимого, и потому она держала сферу… держала, отдавая последние силы… держала, впившись ногтями в ладони и не замечая, что ранит себя. А Мбо рвал, крушил, ломал… Убивал.
Через неясный промежуток времени — час, два или вечность — Хеди поняла, что давление взглядов ослабло. Она позволила себе посмотреть вниз. Метель улеглась. Двор был завален тушами ящеров. Мертвые василиски громоздились горой, и серебристый снег покрывал их как саван. Мбо в обличье тигра добивал последних. Прочие звери исчезли. Хедвига судорожно вздохнула и потеряла сознание. Зеркальный шар исчез. Женщина падала, но мужчина, возникший на месте тигра, парой слов замедлил ее падение и поймал на руки.
Хеди пришла в себя от поцелуя.
— Мы победили, любимая, — шепнул ей Мбо.
Дор Зеельмайн представила, сколько глаз наблюдают за ними, и усмехнулась. Острое чувство, что жизнь никогда не будет прежней, пронзило ее безжалостно и сладко. Северянка с жаром ответила на поцелуй.
Ун Бхе с трудом оторвался от ее губ.
— Что теперь? — трезво спросил он.
Женщина не успела ответить. В здании тюрьмы закричали. Дикий вопль рвался из нескольких глоток — и одновременно с тем Хеди и Мбо ощутили, как сминается и рвется защитный покров на здании.
— Быстрей! — выдохнула Хеди.
— Сейчас, сейчас, — бормотал Йемителми.
Его смуглая кожа побледнела от волнения. Главный почтальон быстро, но бережно переворачивал страницы. Старинный пергамент едва уловимо теплел под пальцами мага. Он еще не привык к тому, что его сила вернулась, и переживал, как мальчишка. От серебряного переплета книги исходил тонкий, на пределе слышимости звон, словно пение далеких цикад.
Орвель сгорбился в кресле, в совершенно человеческой позе, и перестал быть похож на зверя. Король выглядел человеком, закутавшимся в мохнатый плед и очень несчастным.
— Вот оно, — пробормотал Йемителми.
Король едва шевельнулся.
— Я могу помочь? — тоскливо спросил он.
— Нет, — сказал почтальон. — То есть да. Позвольте, я возьму подделки, ваше величество. Обе.
— Конечно, — вздохнул Орвель.
Он стянул с мизинца один фальшивый перстень, выбрался из кресла, отпер тайничок и вынул оттуда второй.
— Спасибо.
Йемителми поднял на короля затуманенный взгляд и, видимо, сильно огорчился увиденному, потому что даже отвлекся от магического фолианта.
— Ваше величество! — возмутился он. — Не переживайте так сильно! Вернется ваша невеста, вот увидите. Ну что ей сделают братья? Говорят же — ветер нельзя запереть.
Орвель душераздирающе вздохнул. Шерсть на его морде свалялась клочьями, желтые глаза воспаленно блестели. Впору было испугаться за здоровье короля, если не знать, что страдает его душа, а не тело.
— Я бы поговорил с ними, — скорбно сказал король. — Но кто я для них? Песчинка. Муравей. Жалкий человечишка.
Йемителми взглянул на него очень внимательно.
— Мне кажется, Орвель, или вы действительно себя жалеете? — осведомился он.
Король захлопал глазами.
— Похоже на то, — смущенно признал он. — Проклятье, Йем! Я вам дважды обязан за сегодня. Сперва вы спасли мне жизнь, теперь — мою королевскую честь. Хотите награду?
— Угу, — беззастенчиво кивнул Йемителми. — Помолчите, пока я не закончу, ладно?
— Ладно, — буркнул Орвель и вернулся в кресло.
Оттуда он молча наблюдал, как почтальон хозяйничает у него за столом. «А ведь Йеми сильно переменился», — подумал дор Тарсинг. Он не видел, каким был южанин до того, как утратил магию и попал на острова, и привык к его прежней манере себя вести как к некоторой данности. Сейчас стало видно, что все это время Йемителми жил под грузом невидимой ноши. Обретя вновь способности мага, он будто распрямился и вздохнул свободно. И сейчас впервые назвал короля по имени и даже не заметил этого. «Мне пора искать нового главного почтальона», — мысленно вздохнул Орвель, но тотчас оборвал себя. Акулий клык! О чем он думает? Трина пропала! Перстень не найден! На островах… сущий конец света происходит на островах! Мысли тотчас заскакали суматошными лягушками.
— Так, — веско сказал Йемителми.
Он успел закрыть книгу и даже запер переплет на ключик. В руке королевского почтальона белел кусочек глины, и он быстро начертил ею на поверхности стола несколько фигур. В основном это были пересекающиеся окружности. Король привстал, чтобы лучше видеть. Фальшивые перстни Йеми разместил в совершенно неочевидных точках, один посреди малого круга, другой на пересечении сразу трех линий. Напрягшись всем телом и вцепившись пальцами в край столешницы, южанин заговорил незнакомым гортанным голосом. Он словно читал наизусть длинную поэму. Орвель ни слова не понимал, но шерсть у него встала дыбом.
Перстни начали медленно приподниматься над столом. Крошки белой глины зашевелились, и линии поползли, слагаясь в новый узор. Йеми запел. В песне проступал невысказанный вопрос. Перстни закружились друг вокруг друга, как рассерженные осы. Йемителми что-то приказал резким, лающим голосом. Белые линии замерли. Перстни со стуком упали на стол, камни сами собой вывалились из них, южанин обессиленно рухнул на стул. Стало можно перевести дыхание.
Орвель медлил с вопросом, но маг сам ответил ему.
— Я не нашел перстень, — глухо сказал Йемителми. — Его невозможно увидеть. Это может означать либо то, что артефакт уничтожен, во что трудно поверить, либо то, что его экранирует невообразимо мощное заклятие. И я не знаю, что теперь предпринять.