Темноволосая красавица прошлась между столами и собрала деньги. Стелла дала ей две монетки и вопросительно посмотрела на Телифа. Она знала, что у него есть деньги: по дороге в Ключане скаллинарец заехал в родное стойбище. С недовольным видом Телиф долго рылся в складках одежды и, наконец, сунул девушке мелкую монетку.
Обойдя всех, артистка отдала старику-аккомпаниатору собранные деньги.
— Сейчас они станцуют танец с платками. — Телиф заметно оживился и отставил миску в сторону.
Зрелище действительно было занятным. Девушки кружились, переплетаясь руками, обменивались платками, в такт движениям позвякивали дешёвыми украшениями.
Танцовщицы вращались всё быстрее; шёлковые платки замысловато оплетали их — цветные, переливающиеся змеи, языки пламени, плавными изгибами обнимавшие воздух и тела, жившие, казалось, своей собственной жизнью. Эта плавность, эти струящиеся линии были застывшей музыкой, отголосками того прекрасного, что много лет безуспешно пытались запечатлеть люди, того, что каждый видел или не видел, того, что каждому виделось иным, своим собственным, трепетным, хрупким, а посему вызывающим восхищение — эхом мира красоты и гармонии. И неважно, что у одной из артисток кривые ноги, что музыка нещадно фальшивила — было только это движение, совершенное само по себе.
Магию движения разрушил один из посетителей, выхвативший одну из девушек из объятий танца и силой усадивший ее рядом с собой:
— Выпей с нами, красавица!
Бросив на него надменный взгляд, она встала и процедила:
— Я не пью с таким, как ты.
Её гордость разозлила его больше, чем отказ.
— Нет, ты выпьешь с нами! — Скаллинарец попытался снова ухватить танцовщицу за руку, но та вывернулась, больно его укусив.
По таверне прокатился недовольный ропот. Как написали бы в романах, в воздухе запахло бедой.
Девушку окружили. На лицах мужчин была написана злоба, руки сжимались в кулаки. Танцовщица испуганно прижалась к стене и с мольбой обвела глазами присутствующих — никто не откликнулся на этот молчаливый призыв, никто, кроме её товарки. Она выхватила палку у сопровождавшего их старика и изо всех сил огрела по голове обидчика подруги. Скаллинарец обернулся и, не раздумывая, ударил её по лицу.
Стелла не могла этого больше терпеть. Сидеть, есть и смотреть, как эти скоты бьют беззащитных женщин? Пьяные омерзительные животные! Кровь прилила к голове; щёки раскраснелись.
Когда мужчина снова занёс руку над танцовщицей (отважная девушка, она по-прежнему пыталась защитить подругу, принимая удары на себя!), принцесса не выдержала и встала. Телиф не сумел её удержать.
— Эй, скоты! — Голос срывался от закипавшей в сердце злобы. — Сейчас же уберите от них руки!
Скаллинарцы обернулись и разразились громким хохотом.
— Смотрите, ещё одна женщина посмела открыть рот! Она хочет, чтобы ей намяли бока. И мы её проучим, так проучим, что век будет помнить! Она даже не удосужилась одеться, как подобает приличной женщине!
— Мы ещё посмотрим, кто кого научит хорошим манерам! — Девушка окончательно отдалась во власть бурлящих чувств.
Она вытащила меч и с вызовом посмотрела на толпу. Энтузиазм скаллинарцев немного угас.
— Ты, что, серьезно решила с нами драться?
— Ещё как серьёзно, если вы сейчас же не оставите их в покое.
— Да не слушайте вы её, мало ли что болтает женщина? — Телиф предпринял отчаянную попытку спасти положение. — Она чужестранка и не знакома с нашими обычаями. Если угодно, она извиниться перед вами.
Девушка покачала головой. Уж чего она делать не будет, так это извиняться!
Получив неожиданную поддержку в лице Стеллы, танцовщицы, воспользовавшись ситуацией, поспешили сбежать от греха подальше.
Ещё несколько месяцев в Ключане вспоминали об этой драке. Очевидцы рассказывали, что рыжеволосая чужестранка, «заправская ведьма», убила пятерых взрослых мужчин и ранила ещё дюжину. «И всё из-за двух паршивых танцовщиц», — добавляли они. Конечно, они преувеличили: Стелла всего лишь немного попортила скаллинарцам кровь, убив только одного и то, повинуясь инстинкту самосохранения. Он приблизился к ней на опасное расстояние, подошел не с дружелюбными намерениями, ей ничего другого не оставалось, как утихомирить его с помощью подвернувшегося под руку ножа.
— Честно, не ожидал от Вас такого! — восхищённо заметил Телиф, когда они спешным образом покидали таверну. Естественно, не заплатив по счёту.
Стелла лишь усмехнулась в ответ; сейчас ей было не до этого. Мало того, что скаллинарцы подступали к входной двери, которую они так умело забаррикадировали, так на улице успела собраться толпа. Правда, она расступилась, давая ей дорогу, но всё равно надо было быть настороже. Окинув улицу быстрым взглядом, девушка поняла, что они оказались в ловушке: с обеих сторон улочка была перегорожена повозками.
Шум, доносившийся из таверны, доставлял всё больше и больше беспокойства. Оно переросло в панику, когда дверь затрещала, и какой-то умелец поджёг траву в повозках. Языки пламени весело затрепетали в весеннем воздухе; едкий запах дыма распространился по улице, от него слезились глаза.
— Напрасно Вы заступились за тех женщин, — с укором пробурчал Телиф. — Теперь они нас прикончат.
Принцессу такой исход дела не устраивал.
По приказу хозяйки взмыв над мостовой, Лайнес, сотую долю секунды помедлив, перелетала через языки пламени. Развернув лошадь, Стелла подняла её на дыбы и попробовала сбить огонь. Под мощными ударами копыт доски затрещали; горящая трава разлетелась по мостовой.
— Телиф, завяжи Ферсидару глаза!
Дверь таверны затрещала, сорванная с петель чьим-то мощным ударом, разъяренные скаллинарцы вывалили на улицу.
Забыв о своих принципах, Телиф вскочил на спину Ферсидару и пинками заставил его миновать огненную преграду.
Лошади галопом неслись по кривым улочкам, разгоняя прохожих, опрокидывая неблагоразумно забытые на мостовой предметы.
Они замешкались на главной площади: по лошадиному торгу прогуливался король. Он совершенно не походил на монарха, да и не имел ничего общего с именитыми королевскими родами, и с таким же успехом мог быть сапожником или шорником. Лысый, толстый, низкорослый, с жиденькой бородкой, король прохаживался между барышниками и проверял лошадям зубы. За ним со скучающим видом следовали два высоких, внушительного вида скаллинарца, вооружённых луками. Они то и дело сбивались с торжественного церемониального шага, чтобы перекинуться парой слов со знакомыми.
— Держите их, хватайте мужчину и девчонку! Они устроили резню в таверне «Чёрный бык»! — крикнул кто-то в толпе. Его призыв охотно подхватили другие.
Скаллинарцы схватились за ножи, а королевская стража, очнувшись от оцепенения скуки, натянула тетиву. Только в кого стрелять, они пока не знали.
Резко развернув лошадь, принцесса свернула на одну из улочек, увлекая за собой Телифа. Вслед им просвистели две стрелы. Пущены они были со знанием дела — одна из них вонзилась в деревянный столб рядом с головой девушки.
Больше всего на свете Стелла боялась запутаться в лабиринте узких улочек, но, к счастью, стремительно меняя одну на другую, она наконец вылетела на дорогу, знаменовавшую окончание города.
Принцесса придержала лошадь и обернулась: да, их по-прежнему преследовали. Группа всадников, человек десять. Среди них толстый король и его стража. Но они далеко и вряд ли их догонят.
Счастливо избегнув наказания за инцидент в «Чёрном быке», девушка вновь погрузилась в бесконечную степь с рассеянными по ней тёмными точками табунов.
Следующим вечером Стелла наслаждалась багровым закатом. Телиф не разделял её радости созерцания природы: он нашёл ручеёк с мутной водой и старательно чистил лошадей. Какое ему было дело до этого бесполезной красоты?
Принцесса со вздохом посмотрела на котелок: чтобы его набрать, придётся изрядно повозиться. Вода в ручье мутная, придётся отфильтровать Но вот как? Да, походная жизнь не сахар… И романтикой тут не пахнет, а веет землёй, лошадьми и потом.
— Телиф, пусти их попастись. Может, они найдут ещё какой-то ручей?
— Вряд ли, — покачал головой скаллинарец. — Здесь нет другой воды.
И откуда такая уверенность? Стоянка Телифа далеко отсюда. Или кочевники в поисках удобных пастбищ объехали всю страну?
С горем пополам, после долгих усилий и множества неудачных попыток, Стелле удалось пополнить запасы питьевой воды. Перед тем, как окончательно разлить её по фляжкам, принцесса, к удивлению Телифа, прокипятила её.
— Значит, завтра ты уезжаешь? — Девушка помешивала в котелке варево из остатков овощей и мясного бульона. Супом его можно было назвать только с большой натяжкой.
— Да. Меня ждут братья.
— Едешь на север… Тогда у меня к тебе будет небольшая просьба. Не передашь ли ты с кем-нибудь в Розин записку? Её можно оставить у городской стражи, они разберутся, кому её передать. Я знаю, это непросто, но возможно…
— Наверное, смогу. В начале лета мы кочуем восточнее Друзиша.
— Значит, передашь? — оживилась принцесса.
— Передам, — заверил ее скаллинарец. — Через Мыха. Он поедет в Зодчар и найдёт кого-нибудь, кто этим займётся.
Стелла поблагодарила его и передала аккуратно сложенный лист.
— Вы хорошая женщина, я хотел бы пожелать Вам быстроногих коней и верных друзей.
— Спасибо, — улыбнулась принцесса. — Они мне пригодятся.
— Я ведь так и не спросил, куда Вы едете?
— В Грандву, а, потом, может, и в Дакиру.
— У Вас какое-то дело к Чёрной колдунье? — прищурившись, спросил Телиф. Затея с поездкой в Дакиру ему явно не нравилась. И не ему первому.
— К ней — нет, а так есть.
— Ну, удачи Вам с этим делом! Надеюсь, Вы вернетесь обратно живой и невредимой.
— А что, там так опасно? — насторожилась девушка.
— Просто люди разное говорят… Э, да ладно, наверняка, бабы набрехали! Они у нас, не в пример Вам, дуры.
Глава II
Снова остались позади поваленные деревья, окрашенные албани, только на этот раз, чтобы миновать его, не пришлось предъявлять документы. Они потребовались, когда Стелла вступила на землю Грандвы, примечательную тремя вещами: скачками, «Чёрной скалой» в пустыне Одок и двумя царствующими королевами-двойняшками. Грандванский офицер бегло проглядел протянутые бумаги и, удивленно взглянув на нее, будто не веря, что перед ней принцесса, поинтересовался, не проводить ли ее до ближайшего города. Девушка вежливо отказалась, намекнув, что крайне нежелательно сообщать о ее приезде властям. «Я здесь с частным визитом», — улыбнулась она и в подтверждение своих слов протянула ему золотой.