Конечно, дело вкуса, но я бы на этих островах по собственной воле не прожил и пару дней. А вот местные граждане никуда с озера переезжать не собираются. Хотя и холодно и голодно. А если даже не голодно, то все равно рацион большим разнообразием не отличается: рыба и еще раз рыба. Иногда чудом удается подстрелить какую-нибудь птицу.
Обычно на одном острове живут две-три семьи. Разумеется, родня. Если молодым надо отделиться от родителей, они просто, как птицы гнездо, свивают дополнительный кусочек острова, а на нем домик. Родился ребенок – домик «довязывают», родился еще один – перевязывают еще раз.
Случаются, конечно, и семейные конфликты, тогда остров делят на части и разъезжаются в разные стороны. То есть чем люди здесь не испорчены, так это жилищным вопросом – что надо, то себе и свяжут. И никто не задумывается над тем, сколько стоит квадратный метр и не повысят ли снова тарифы на коммунальные услуги. Этих услуг просто нет. Как, впрочем, и налогов на недвижимость. Наверное, потому, что эта недвижимость все время куда-то движется и находится то на перуанской, то на боливийской территории. Число островов постоянно колеблется, меняясь в зависимости от объединений и распадов семей.
Есть здесь и некоторые признаки цивилизации. О душах местных индейцев заботятся две церкви, католическая и адвентистская, тоже построенные на воде. Есть и плавучий отель – для туристов-чудаков, желающих провести на воде ночь. Есть и две плавучие школы. Правда, они только начальные. Чтобы продолжить образование, придется плавать уже в Пуно. Есть и плавучий госпиталь. Заболел – садись в лодку и греби к врачу.
Днем на острове в основном остаются женщины и дети, а мужчины с раннего утра отправляются на тростниковых лодках рыбачить.
Женщины на Титикаке, кажется, еще меньше ростом, чем на суше. Все одеты примерно одинаково: яркие юбки, плюшевые жилетки – все-таки на воде не жарко – и, разумеется, неизменные в горах шляпы-котелки. Замужних и незамужних женщин отличить легко. Но не по обручальному кольцу, а по цвету юбки. Если юбка цветастая, да еще украшена бубенцами – значит, дама свободна и ищет жениха. А вот солидные замужние женщины позволить себе такой вызывающей роскоши уже не могут, юбки у них черные. Как пошутил Боб, «брак на Титикаке – это, видимо, почти всегда траур».
Доля правды в этой шутке, наверное, есть: с милым в тростниковом шалаше, да вечно на воде, да еще питаясь одной рыбой, думаю, далеко не всегда рай.
В целом день прошел без приключений. Если не считать того, что Джерри неудачно нырнул в воду – наш охотник увидел рядом с бортом лодки какую-то водяную крысу, которая, видимо, мигрировала с одного острова на другой. Но, поскольку терьер был у меня на поводке, прыжок закончился плачевно. Английский джентльмен просто неуклюже повис в воде, смешно болтая лапами. Когда его вытащили, мокрого, он долго трясся от холода, хотя я выделил ему пончо, а Боб – свой шарф. Это, правда, не очень помогло: до самого домика с розами пса била мелкая дрожь, да и там он забился в теплое кресло и долго не желал из него вылезать, даже когда пришло время ужина.
Мораль: купаться в озере Титикака не рекомендуется.
42
Здесь же, на Титикаке, я мысленно, чтобы не вызывать ироничной улыбки Боба, таких вещей не понимавшего, отдал дань памяти Туру Хейердалу. Знаменитый плот «Кон-Тики», на котором норвежцу и его товарищам удалось добраться от побережья Перу до островов Полинезии, преодолев в Тихом океане 4300 морских миль (8000 км), был построен местными мастерами из бальсового дерева, тростника и других природных материалов. Причем по старинным рисункам конкистадоров, где изображено обычное для тех времен морское плавсредство инков.
«Кон-Тики» продемонстрировал, что и на примитивном плоту, если умело использовать течение Гумбольдта и попутный ветер, реально переплыть Тихий океан в западном направлении. Более того, благодаря системе килей и парусу плот показал высокую маневренность. Наконец, между двух бальсовых бревен (в основании плота) во время плавания, к удивлению самих путешественников, в большом количестве скапливалась рыба. Это неожиданное открытие позволило Хейердалу предположить, что древние мореплаватели могли использовать такой подарок Нептуна, чтобы утолять жажду во время долгого пути, в отсутствие других источников пресной воды. Не думаю, правда, что рыбий «лимонад» это вкусно, хотя, с другой стороны, когда деваться некуда…
7 августа 1947 года, после 101 дня плавания, «Кон-Тики» прибило к рифам атолла Рароиа островов Туамоту.
С Титикакой связано и еще одно плавание норвежца на другом плоту – «Ра» или, вернее, «Ра-2». Первая лодка, спроектированная по рисункам и макетам лодок Древнего Египта и названная «Ра», была изготовлена умельцами с озера Чад из камыша, добытого на озере Тана в Эфиопии, и вышла в Атлантический океан с побережья Марокко. Однако через пару недель в силу конструктивных недостатков камышовая лодка начала на ходу разламываться, и путешественников пришлось срочно спасать. А вот «Ра-2» через год соорудили именно здесь, на Титикаке, из местного камыша, но теперь уже не перуанцы, а боливийцы.
И этот плот, построенный мастерами с Титикаки, снова не подвел. «Ра-2» благополучно доплыл от Марокко до Барбадоса, продемонстрировав тем самым, что древние мореплаватели могли совершать трансатлантические переходы под парусом, используя при этом Канарское течение. Хотя целью Тура Хейердала было всего лишь подтвердить мореходные качества древних судов, построенных из легкого камыша, успех экспедиции стал мировой сенсацией. Для некоторых впечатление от успеха Хейердала оказалось даже слишком сильным. Они тут же расценили плавание норвежца и его друзей как убедительное свидетельство того, что еще в доисторические времена египтяне могли путешествовать в Новый Свет. Сам Хейердал, насколько мне помнится, на этом вовсе не настаивал.
Ну что тут скажешь. Если слушать всех подряд, то кто только не открывал Америку до Колумба! Человек верит в то, во что хочет верить. И ничего тут не поделаешь.
43
Забыть о развалинах древнего Тиауанаку, о котором нам рассказывал немец, мы, естественно, не могли. Мы с Бобом должны были там побывать. Проблема заключалась в том, что для этого требовалось снова нарушить границу. Развалины Тиауанаку расположены в 20 километрах от южного берега Титикаки, уже на боливийской земле. Но, как мы решили с Бобом, если нас не изгнали с территории недружелюбного для перуанцев Эквадора, боливийцы, которые с перуанцами давно дружат, нас со своей земли тем более не шуганут. К тому же мы поедем по любезному приглашению нашего хозяина в составе его группы. А к ней уже давно все привыкли, и никто не возражает, что среди археологов числится немало перуанцев.
С археологами мы в Тиауанаку и проникли, даже не заметив, где пересекли границу. И в горах, и в сельве, и на воде граница очень часто понятие условное. Держать в таких местах пограничников хлопотно, передвижение их затруднительно, да и сама разграничительная линия часто существует лишь на картах и в головах политиков. Приграничные жители эту линию обычно просто игнорируют.
Поездка получилась фантастически интересной, но вот английского джентльмена мы с разрешения хозяйки на этот раз с собой брать не стали. Пес все еще не пришел в себя после купания в Титикаке, и ему было полезнее посидеть в тепле на руках заботливой фрау Греты.
Самым известным исследователем этих мест в прошлом веке был инженер из Европы Артур Познански, но и он, когда появился здесь примерно в 1910 году, уже жаловался, что местные жители совершенно испохабили развалины Тиауанаку, выковыривая самые легкие каменные блоки, которые могли увезти, чтобы использовать в своих строительных работах. Этим Познански лишь подтвердил грустное заключение еще более раннего исследователя Эфраима Джорджа Скуайера, который писал, что ближайший к развалинам современный боливийский город весь выстроен из камней Тиауанаку. Позже эти древние камни ученые обнаружили даже в фундаменте главного собора в боливийской столице Ла-Пасе. Вот и приходится археологам многое восстанавливать в уме, пытаясь угадать логику древних зодчих.
Именно поэтому так ценны воспоминания самых первых исследователей, побывавших в этих местах. Педро де Сиеса де Леон, изучавший руины между 1532 и 1550 годами, рассказывал, что больше всего в развалинах его поразили фигуры двух «каменных идолов в виде человеческих фигур с искусно вырезанными чертами лица, как будто сделанными рукой великого мастера. Они настолько большие, что кажутся великанами, а их одежда явно отличается от той, что носят жители этих мест».
44
Конечно, профессиональные археологи и мы с Бобом смотрели на развалины разными глазами. Там, где ученые видели храмы и другие сооружения, мы видели лишь груду камней. Но опять-таки – каких камней!
Мелочь местные воришки-зодчие растащили, а вот фрагменты некоторых монолитов, вес которых достигает ста тонн, естественно, оставили. Могу себе представить изумление испанцев, когда они впервые натолкнулись на руины Тиауанаку и увидели там, например, гигантские ворота, высеченные из цельного камня, вес которого трудно даже представить.
Эти ворота, которые называют по-разному – и Триумфальной аркой, и воротами Солнца, – Артур Познански описал так. Это «самое совершенное и важное произведение искусства… наследство и изящное свидетельство культуры, знаний и цивилизованности людей и их правителей». Исходя из геометрически правильных вырезов на воротах и барельефов, изображенных на них, Познански пришел к выводу, что ворота Солнца – это каменный календарь.
И самое любопытное. По мнению Познанского, круги и овалы на воротах всевозможных цветов и размеров служили для обозначения Солнца, Луны, планет, комет и других небесных тел. То есть и здесь прослеживается та же загадочная связь Земли и Неба, что характерна для многих древних памятников Южной и Центральной Америки.