Обитатели хижин обязательно выходили на звук редкой моторки и внимательно нас рассматривали, причем особое внимание привлекали не мы с Бобом и не Пако, а рыжий Джерри. Собака и сельва – сочетание редкое. Здешние леса населяют змеи, ядовитые насекомые, оцелоты, ягуары и другие хищники, что делает содержание собак практически бессмысленным – они погибают или исчезают обычно в течение недели.
Как-то раньше я об этом не думал и теперь не без тревоги посматривал на терьера. Кажется, я погорячился, его надо было оставить если не в Лиме, то хотя бы в Икитосе у нашего нового приятеля доктора Мигеля.
Боб, с которым я поделился своей тревогой, меня немного успокоил, пообещав не спускать глаз с английского джентльмена.
14
Сразу же с наступлением рассвета как-то неожиданно, кроме крупных попугаев ара, которых мы наблюдали и в полутьме в силу их немалого размера, появилось немыслимое количество других пернатых, а в зарослях – на деревьях и в переплетении лиан – стали заметны птичьи гнезда. Некоторые из них претендовали на особую оригинальность: с ветвей будто свешивались плетеные бутыли.
Где-то минут тридцать нас, как и недавно в горах, сопровождала любопытная колибри, которая то летела параллельно нашему движению, то зависала в метре около носа терьера, что пса, естественно, неимоверно раздражало. Правда, наученный горьким опытом Титикаки, Джерри не пытался броситься за птицей, чтобы не упасть в воду, а лишь демонстрировал птице во всей своей красе оскал и предупреждающе рычал. Лаять рыжий джентльмен счел ниже своего достоинства, уж слишком мелким был досаждающий объект, но на всякий случай все-таки недвусмысленно давал колибри понять, что с ним лучше не связываться. Выглядело это забавно.
Колибри, наверное, самая любопытная из птиц, обитающих на американском континенте. Видов колибри несколько десятков, и у каждого свой окрас.
Но колибри интересна не только своими размерами или разнообразной окраской, но и уникальным полетом. Вес колибри от двух до двадцати граммов, а по маневренности среди птиц ей просто нет равных. Дело в том, что вместо обычных для других птиц взмахов крыльями вверх и вниз колибри машут ими вперед и назад, словно описывают восьмерку, что дает этой птахе возможность не только лететь вперед, но и «сдавать» назад. Или просто подолгу висеть в воздухе на одном месте, словно крошечный вертолет или стрекоза.
Вот колибри, к раздражению терьера, и зависала у его морды, с изумлением разглядывая рыжую шкурку: а вдруг это огромный яркий цветок, полный нектара и разных насекомых – лакомства, которые колибри поглощают в неимоверных количествах. Чтобы летать так, как летают колибри, и выживать при понижении температуры, им нужно немало протеина.
Кстати, если бы Джерри лучше знал колибри, то, полагаю, не рычал бы так агрессивно. Эта кроха, между прочим, обладает очень мужественным характером и охраняет свою территорию от вторжения чужаков изо всех своих сил, нападая при этом не только на других колибри, но даже, бывает, и на ястребов.
Сам не видел, но знакомый орнитолог рассказывал, как наблюдал за поединком довольно, правда, крупного колибри Patagonas gigas – размером с нашего стрижа – с несколькими птицами рода крючкоклювов (Diglossa), имеющих опаснейший клюв с перекрещивающимися, как у секатора, и загнутыми концами. И победителем в конце концов оказался колибри.
Мой крошечный терьер и колибри на самом деле были чем-то похожи. Оба были бойцами, хотя и в весе пера.
15
По пути случилась и еще одна, уж совсем неожиданная встреча. Наверняка мы не обратили бы ни малейшего внимания на легкое завихрение воды метрах в пяти от лодки, но Пако вдруг необычайно возбудился и начал указывать нам пальцем на что-то под водой, от удивления не произнося ни звука. Какое-то время мы с Бобом недоуменно смотрели на уже успокоившиеся воды реки, как внезапно на наших глазах из глубины выпрыгнул двухметровый дельфин.
Я раньше слышал о том, что в водах великой реки и ее притоков изредка встречается амазонский дельфин – иния, – но увидеть это существо было, конечно, необыкновенной удачей. Даже Пако за всю свою жизнь на Амазонке никогда его не встречал.
Судьбу инии – когда-то морского жителя – определили события, которые происходили в этих местах в глубокой древности. Как считают ученые, примерно 250–300 миллионов лет назад на территории современной Амазонии находилось море. Позже, когда начали подниматься из вод Анды, море, зажатое между гор, стало озером, а еще позже, когда реки, стекавшие с гор, это озеро переполнили, бурные потоки прорвались через горные заслоны и выплеснулись на равнину, где и образовали Амазонку со всеми ее нынешними многочисленными ответвлениями и притоками. Судя по всему, инии сумели пережить все эти катаклизмы, остались в живых и постепенно сделались пресноводными.
Выходит, не исключено, что мы увидели потомка тех дельфинов, что плавали еще в водах окраинной части Пангеи – древнейшего на Земле протоконтинента.
16
Отмечу одну интересную особенность. Индейцы Амазонки ее воды не любят, что, вообще-то, дело небывалое для жителей рек. Обычно прибрежное население видит в реке кормилицу и отличную дорогу, не говоря уже о лирическом отношении к текущим водам.
На Амазонке реку не любят и боятся, пожалуй, даже больше сельвы, где одних только змей и опасных насекомых видимо-невидимо, что уж там леопарды или пумы. Рыбу в Амазонке, конечно же, ловят, ее здесь по разнообразию раз в шесть больше, чем в Европе. Но все это не мирная плотва и даже не острозубая щука. Почти каждая рыбина здесь агрессивна, а некоторые еще и ядовиты. Спускаясь в воду, чтобы оттолкнуть от берега лодку, вы вполне можете наступить на зарывшегося в ил ската, который воткнет вам в ногу свой шип.
Неприятности местным жителям приносят и разливы Амазонки, но они случаются дважды в году, это явление вполне привычное. Однако больше всего здешние индейцы страдают от непредсказуемых приливов, которые наступают так быстро, что ни приготовится толком, ни среагировать на них иногда невозможно: так чувствительна Амазонка к океанским приливам, которые ощущаются порой и за тысячу километров от побережья.
Речь идет о знаменитой амазонской «пророке» – своего рода речном цунами, когда высокий вал воды вдруг начинает катиться от устья вверх по реке. Этот вал быстро и неотвратимо надвигается, переворачивая суда и лодки, разрушая на своем пути все, что встретит. На местном наречии «пророка» как раз и означает «разрушитель». Но и здесь загадка. Приливы на океане случаются регулярно, а вот «пророка» на реке возникает не каждый раз, а когда ей вздумается. Сколько ни жди, она придет все равно внезапно.
Есть, впрочем, на Амазонке и сезон «рыбной жатвы». Если в апреле – мае вода поднимается, то где-то в октябре спадает. Появляются отмели, на которых можно корзинами собирать черепашьи яйца, а рыба идет на нерест таким огромным потоком, что ее можно черпать тазами. Но это короткая пора. Затем воды снова покрывают все вокруг, и Амазонка становится для местных жителей источником не столько пропитания, сколько различных бед.
В Амазонии рассказывают множество историй о гигантских водяных змеях и прочих неведомых существах, которые не испытывают ни малейшей симпатии к человеку. Однако настаивать на том, что все это пустые байки, я бы не рекомендовал. Область Амазонии еще плохо изучена. Даже на твердой почве, в сельве обнаруживаются все новые совершенно дикие племена. Иногда их вдруг видят с вертолета участники какой-нибудь экспедиции. Дикие индейцы реагируют на вертолет агрессивно или, наоборот, прячутся в своих примитивных хижинах – вертолет для них примерно то же, что для нас НЛО.
Еще менее исследованы воды Амазонки. Лохнесскую таинственную зверюгу кто только не искал, но я не слышал о таких же интенсивных научных работах на Амазонке и в ее протоках. Между тем и здесь речь идет не только о преданиях, но и о свидетельствах живых очевидцев. Конечно, у страха глаза велики. Не исключаю. И никогда не забуду любимую фразу отца: «Врет, как очевидец». Но загадки тем не менее есть. И никто их пока не разгадал.
Однажды, когда я заночевал в хижине на берегу Укаяли, внезапно вместе с хозяевами домика услышал какие-то громкие и сильные удары, похожие на раскаты грома. Это нисколько не походило на землетрясение, уж на них-то я в Латинской Америке насмотрелся достаточно, но хижину заметно затрясло. По словам хозяина, явление это не столь уж и редкое. Как говорят индейцы, это поединок реки и сельвы, а называется этот феномен по-испански «барранко» (barranco).
Ни один ученый это самое «барранко» объяснить, насколько я знаю, даже не пытался. У меня есть своя, любительская разумеется, гипотеза происхождения этого явления. Дело в том, что река постоянно подмывает берег и в какой-то момент «откусывает» от сельвы изрядный кусок суши, который, обрушиваясь где-то неподалеку в Амазонку, и вызывает этот грохот и небольшое землетрясение.
17
До Орельяны мы добрались еще засветло, мотор не подвел.
Днем движение по реке оживилось. За время нашего пути от Икитоса мы встретили примерно с десяток моторок и пару крупных лодок со стационарным мотором – это что-то вроде местного общественного транспорта. Ходят они по реке с весьма условным расписанием, но в принципе у каждого, если, конечно, в кармане звенит мелочь, появляется шанс добраться до Икитоса и не имея собственной моторки. Как легко было заметить, все эти речные «трамвайчики» переполнены женщинами и какими-то фруктами, в основном бананами. Все это двигалось на рынок в город.
Причалив в Орельяне, мы разделились. Пако пошел к своему приятелю: надо было сдать тому моторку и получить взамен свое каноэ, на котором мы на следующий день должны были отплыть к «зеленой» Марте. Договорились с Пако встретиться на следующее утро прямо на берегу часов в девять, не раньше. Хотелось отоспаться – все-таки отплыли из Икитоса очень рано, а кроме того, как сказал Пако, нам предстояло почти сразу же, отплыв от поселка, нырнуть с Укаяли в узкую протоку, где в темноте плыть опасно: наткнешься на завалившееся после шторма дерево и окажешься в воде.