Когда-нибудь Банрууд сразит его наповал. Он заставит их всех склониться перед ним, как заставил Агнес, из перерезанного горла которой лилась кровь. В тот день он заставил ее замолчать и был уверен, что мальчик из храма побежит, рыдая, к хранителям. Но этот идиот придержал свой ущербный язык. Банрууд почтил повитуху похоронами, которых она вряд ли заслуживала, и положил в ногах столь любимой ею королевы. А всем рассказал о безумной попытке Агнес убить его. И ни у кого не возникло вопросов.
– Дочери Фрейи, богини плодородия, богини деторождения, супруги Всеотца Одина, мы приветствуем вас, – возгласил Айво, скользя через внутренний двор к массивному королевскому очагу, столь же древнему, как сам храм.
Его разжигали только после избрания нового короля, и со дня коронации Банрууда он давно остыл. Старшие хранители следовали за Айво; каждый представлял свой клан, и все выглядело так, будто церемония была продумана заранее.
– Этих дочерей кланов, этих дочерей Фрейи будут беречь и почитать, их целомудрие будет защищено. Они станут символами Сейлока, как и его руны, – громко объявил верховный хранитель.
Картинным жестом он коснулся своей ладони кончиком острого ногтя. Хлынула кровь, и на камнях очага Айво начертал его руну, тут же превратившуюся в пламя. Победно зашипев, огонь столбом взметнулся вверх.
– Сейлоку необходимы дочери. С этого дня эти дочери – ваши дочери – будут хранить этот огонь. Вы будете знать, что, пока он горит, дочери Фрейи ухаживают за ним, а хранители Сейлока ухаживают за ними, и Сейлок будет жить.
Ребенка на руках Банрууда озаряло пламя; драгоценная корона на его голове отбрасывала радужные отсветы на лица хранителей. Айво был волшебником. Но Банрууд был королем, и его обуял чудовищный гнев.
– Мы будем охранять их так же хорошо, как чтили принцессу, – добавил мастер Айво смиренным тоном.
В глазах его, однако, читался вызов. Коленопреклоненные ярлы принялись кивать, поглядывая то на Банрууда с дочерью, то на верховного хранителя.
– Байр из Сейлока, мальчик, воспитанный здесь, на Храмовой горе, и благословленный невиданной силой, станет для них таким же защитником, каким стал для принцессы, – пообещал верховный хранитель, простирая руки к Байру таким жестом, словно подносил ярлам невероятный дар.
Слух о том, как Байр расправился со злоумышленниками, проникшими в замок, разнесся по всей стране и стал легендой. Послушать рассказчиков, так он в одиночку и голыми руками победил целую армию.
Теперь мальчик из храма стал ростом со взрослого мужчину, хоть и заикался, как ребенок, и щеки оставались такими же нежными. Байр вообще редко заговаривал и сейчас не делал попыток выразить свое согласие словами. Просто опустил голову и преклонил одно колено, как будто приносил обет. Получилось достаточно красноречиво, и ярлы поднялись с колен, кивая и сжимая свои косы, как рукояти мечей, которые носили за плечами. Стиснув свою косу в знак обещания, Байр встретился взглядом с каждым из них.
– Их будет охранять мальчик из храма! – вскричал Айдан и, выпустив косу, поднял к небу сжатый кулак.
Ярлы Эббы, Долфиса, Лиока и Йорана повторили его движение. Колебался лишь Бенджи; он перевел взгляд с лица Банрууда на окружавших его людей, потом на мальчика, внушавшего кланам такую уверенность. Вскоре и кулак Бенджи в знак одобрения взметнулся в ночное небо.
– Отныне мы станем называть их дочерями Фрейи, и они будут светочем кланов, – прогремел Лотгар, повторяя мысль верховного хранителя своими словами.
Альба извивалась на руках у Банрууда, и он отпустил ее, понимая, что полностью утратил контроль над ситуацией. Принцесса бросилась к мальчику из храма и протянула ему руку, чем обозначила свое предпочтение и завершила подобие обряда посвящения. Приняв ее ладошку в свою руку, Байр еще раз поклонился ярлам. Потом он склонил голову перед верховным хранителем и, наконец, перед королем. Но так и не вымолвил ни слова. Банрууд подумывал, не потребовать ли с него клятву, чтобы смутить мальчишку и показать всем ярлам его недостаток. Косноязычие Байра подорвало бы их доверие. Они так цеплялись за спасителя, так спешили вскинуть кулаки.
Но теперь Банрууд мог проявить великодушие. Пусть верховный хранитель тешится своим огнем, а мальчишка пусть его бережет. Хранители просто крестьяне в лиловых балахонах, парень – неуклюжий идиот, а ярлы – глупцы.
– Да будет так, мальчик из храма. Я доверяю дочерей Фрейи твоим заботам и заботам хранителей Сейлока, – заявил Банрууд, смягчаясь. – Не подведи меня. Не подведи их.
Теперь, если что-нибудь случится с одной из дочерей кланов, ярлам и жителям Сейлока будет кого обвинять.
– Что же нам делать, мастер? – спросил Дагмар, озабоченно глядя на дочерей Фрейи, собравшихся за столом.
При мерцающем свете свечей девочки ели на храмовой кухне. Дагмар рассчитывал, что ярлы не подчинятся повелению короля. Он должен был догадаться. Ярлы напуганы. Весь Сейлок напуган. По дочке – либо приемышу – от каждого клана, и вот вам способ борьбы с безликим злом, способ сохранить жизнь, договориться с богами. Так они думали. Отдать дочь в храм – все равно что зарыть золото в землю, зашить драгоценности в одежду или запасти пищу в ожидании плохого урожая.
– Они послушницы, Дагмар. Будем обращаться с ними соответственно, – ответил Айво.
– Они не послушницы. Это маленькие девочки, вырванные из своих домов.
– Их жертва отмечена самим Одином. Мы дадим девочкам новый дом, – успокоил Айво.
– Ты учил меня, что только та жертва, что принесена добровольно, имеет какую-то силу. Эти дети попали сюда не по своей воле.
Мастер Айво вздохнул.
– Мы ничего от них не требуем, Дагмар. Ничего. Мы просто будем их беречь.
– А их одежда? А волосы?
Девочки не были воинами. Они еще не стали женщинами. И уже не были детьми.
– Мы хранители. Если они живут среди хранителей, то должны вести себя как хранители. Должны выглядеть как хранители. Мы обрежем им волосы и облачим в одежды послушников. В какой-то мере это обеспечит защиту, которую не может дать женственность.
– Они же дети, – горестно пробормотал Дагмар.
– Ты вырастил ребенка, Дагмар. Придется тебе поделиться с нами всеми своим бесценным опытом.
Дагмар встряхнул головой, отгоняя уныние.
– Мой опыт, – грустно усмехнулся он. – Я не могу защитить Байра. Не могу защитить этих девочек. Ты видел короля сегодня вечером. Байр в его власти. Эти девочки в его власти. Он использует их для усиления своего могущества. Он обманул нас, мастер.
– Так думает только король, хранитель. Но не я. И не Сейлок.
– Значит… мы будем учить их? – прошептал Дагмар, не сводя глаз с маленьких растерянных послушниц. – Даже рунам?
Айво задумчиво помолчал, потом вздохнул.
– Пока нет. Быть может, совсем не будем. Посмотрим, в ком течет кровь рун. Не каждый послушник становится хранителем. – Он цитировал короля, и в его голосе звучала мрачная ирония. – Но каждый послушник находится под защитой святилища и храма. Ни ярл, ни король не может забрать его, если принесены обеты.
– Только верховный хранитель может отпустить послушника или отказать ему, – прошептал Дагмар, начиная понимать.
– Именно. – Айво кивнул. – Думаю, нет необходимости напоминать королю Банрууду или ярлам шести кланов про это мое полномочие.
– О, мастер. Ты хитер.
– Дальновиден. Я дальновиден, – хмыкнул Айво. Ему не понравилось определение Дагмара. – Пусть лучше Банрууд думает, что идея принадлежит ему. Когда я сопротивляюсь, он проявляет гораздо больше настойчивости.
Дагмар от удивления только головой покачал.
– Наша цель – позаботиться, чтобы каждая дочь выросла и стала женщиной. Сколько бы времени на это ни потребовалось, – пробормотал Айво.
– Они всего лишь маленькие девочки, – прошептал Дагмар. – Мы справимся, мастер?
Дагмару очень хотелось упасть на колени, сделать надрез на ладони и начертать руну спокойствия прямо на каменном полу кухни, но он не двигался, надеясь, что Айво успокоит его. Вместо ладони у Дагмара сердце обливалось кровью.
– Справимся, Дагмар. И когда король уедет в Эббу, ты должен найти в лугах женщину-тень и привести ее сюда. Она поможет нам.
В тот день, когда под звуки труб и хлопанье знамен король поскакал в Эббу, Тень перегнала овец на луг в низине под дворцом. Сняв платок со своих белых волос и сгорбившись, она надеялась сойти за старуху. На пожилых женщин не обращали внимания, хотя в последнее время это работало далеко не всегда. За прошедшие несколько месяцев ей доставили больше беспокойства, чем за все минувшие годы вместе взятые. Пастьба – занятие для одиночек, а на холмах стали появляться бандиты и бродяги, и похищения женщин всех возрастов в окрестностях королевской деревни участились.
Дагмар беспокоился об одинокой пастушке, но пока она спасалась, используя для прикрытия овец и преимущества пересеченной местности. В лиловой накидке хранителя, да еще издалека, она могла показаться любопытному глазу согбенным стариком, пасущим храмовое стадо.
Стоял теплый летний день, и стадо сбилось в тень Храмовой горы, где и паслось на отросшей за несколько недель траве. Тень сняла плащ и устроилась в россыпи камней, за валуном, дававшим прохладу и защиту от солнца ее бледной коже. Она думала о том, что сегодня, возможно, придет Дагмар. А может, и Байр с Альбой. Со своего наблюдательного пункта Тень видела шпили, поднимавшиеся по ту сторону стен и царапавшие небо, словно когтистые руки. Эти шпили чего-то требовали, а не просили у небес, и Тень мечтала, что они направят детей к ней.
Рожденные весной ягнята выросли и привыкли к долгим летним дням; вероятность того, что они отобьются от стада или их утащат волки, уменьшилась. После полудня Тень заметила, что ее одолевает дремота. Спокойное поведение стада и усталость ожидания убаюкали ее.
– Все нормально, это женщина.
Голос мужчины донесся справа. Он говорил хриплым шепотом, и это внушало бо́льшие опасения, чем обычный тон. Тень не подняла век, но сердце забилось учащенно.