Смыв кровь с ее рук, Дагмар накрыл своими ладонями сочащиеся рубцы и рваные ранки, будто верил, что это может заживить их.
– Что ты делаешь?
– Прошу богов, чтобы твои раны закрылись.
– Это помогает? – В ее голосе звучало сомнение, и Дагмар, подняв глаза, слегка улыбнулся.
– Попросить никогда не вредно. Но лучше всего помогают руны. В некотором смысле они схожи с молитвами. Боги – или судьба – решают, отвечать на них или нет. – Смочив палец в крови, сочившейся из самой глубокой раны, он начал рисовать символы на ее руке. Женщине стало щекотно, и она поежилась.
– Тише, – проворчал Дагмар. – Сиди спокойно.
Она подчинилась, но в животе возникла странная дрожь. Глазами Тень следила за кончиком окровавленного пальца, рисовавшего знаки на ее коже. Один символ Дагмар изобразил на запястье, другой ближе к плечу.
– Это руны? – едва слышно спросила она.
Дагмар кивнул, прошептал что-то на незнакомом языке, а потом, окунув пальцы в миску с водой, смыл рисунки.
– Что ты говорил?
– Я просил, чтобы яды не проникли в твои раны. Это руны, которые хорошо отгоняют грызунов и ползучих гадов.
– Значит, эти руны не для целительства?
– Ты способна исцелиться сама, лишь бы паразиты не проникли в тело.
– Паразиты? – прошептала она.
– Существуют такие создания. Мы их не можем видеть, но они смертельно опасны. – Дагмар отошел в сторону. – Завтра, когда будем менять повязки, я снова нарисую руны.
– А почему ты просто не оставил их на месте?
– Мы чертим руны, просим богов отозваться на них, а потом уничтожаем. Они священны… и могущественны. И мы ими не делимся.
– Если бы ты их оставил, я могла бы запомнить, – догадалась она.
Дагмар кивнул.
– Так мы охраняем силу. Руны запретны для всех, кроме хранителей Сейлока. – Он помолчал, а потом добавил со значением: – Но не только хранители обладают силой.
Тень встретилась с ним взглядом и непонимающе нахмурилась.
– Ты не разговариваешь с овцами, но они тебя слушают, – мягко пояснил Дагмар, пристально глядя на нее.
Тень усмехнулась.
– Они не слушают… они повинуются. Или… доверяют. Я всегда была добра к животным.
– Ты говорила, что они чувствуют твое настроение.
Она склонила голову. Дагмар на что-то намекал, но она не могла понять на что.
– Помнишь того коня в день коронации? Ты сказала, что он реагировал на твои чувства, – сказал он.
– Ты это запомнил?
– С тех пор, наблюдая за тобой и овцами, я часто думал про это. Этот дар… или способность… есть та же сила, что питает руны. Она проявляет себя по-разному у множества людей. Родись ты в Сейлоке, могла бы стать послушницей.
– Что значит «послушницей»?
– Послушники – это те, в ком течет кровь рун. Они приходят к нам из каждого клана, но должны получить одобрение у своего ярла, а верховный хранитель решает, принимать их или нет. Послушники, вернее большинство из них, после обучения становятся хранителями.
– А в Байре есть кровь рун? Поэтому он такой сильный? – спросила Тень. Эта мысль блеснула в ее голове, как молния.
– Да. Я думаю, что есть.
– И когда-нибудь он станет хранителем или послушником?
– Не все, в ком течет кровь рун, становятся хранителями. Есть и другие пути… другие достойные занятия.
– Все руны нужно писать кровью?
– Да. Именно кровь дает рунам силу.
– Значит, если в человеке нет… крови рун… руны сами по себе не имеют силы?
Дагмар кивнул.
Раньше они никогда не обсуждали эту тему. Тень не могла понять, почему этот разговор случился теперь, почему Дагмар так откровенно рассказывает о вещах столь тайных и священных. Ей захотелось узнать больше.
– Зачем же охранять руны, если они бесполезны для людей, не имеющих силы?
– Нас не заботят те, кто не имеет силы. Но если у мужчины или женщины есть кровь рун, то это не означает, что у них чистые сердца. Власть развращает.
– Она развращает… и хранителей?
– Конечно. Хранители всего лишь люди. Вот почему мы живем здесь, уединенно, без семьи, без женского общества, без богатств и наград, без соблазнов, способных склонить к разврату. Это очень хрупкое равновесие. Мы не используем руны ради власти и господства. Не используем ради выгоды или славы. Мы ищем мудрости, понимания и терпения.
Они помолчали, потом Тень бросила на Дагмара вызывающий взгляд.
– Я не стала бы послушницей, – заявила она.
– Почему?
– Все хранители – мужчины. Я женщина.
– У моей сестры… у матери Байра была кровь рун. У многих женщин она есть.
– И все равно среди вас нет женщин, – дерзко возразила она.
– Женщины – хранительницы другого рода. Хранительницы детей. Хранительницы кланов. Женщины нужны повсюду. Так было всегда. Нас, мужчин, легче заменить. Нас до сих пор легко заменить. Но теперь в храме появились дочери.
Глядя ему в глаза, Тень ждала объяснений.
– Сегодня я пришел не случайно. Мастер Айво послал меня найти тебя. Мне понадобилось несколько дней, чтобы выполнить его поручение. Даже подумать страшно, что случилось бы, опоздай я хоть на день.
– Он послал найти меня? – выдохнула она.
– Да. И, когда ты придешь в себя, он хочет увидеться с тобой в святилище. Быть может, завтра.
– Я думала, женщинам запрещено входить в святилище.
– Это не так. «Запрещено» – неправильное слово. Это место для рун и хранителей. Для коронации королей… и королев. Альбу благословляли на этом алтаре.
– Правда? – ахнула Тень, пытаясь представить себе эту картину.
– Правда. Мы возлагали на принцессу большие надежды. Думали, она станет зарей новой жизни. Молились, чтобы ей вослед родились другие дочери. Но этого не произошло.
Тень не могла оторвать глаз от хранителя; у нее в ушах, подобно барабану, бухало сердце.
– Если этого не произошло… то откуда… почему… дочери появились в храме?
– Они представляют кланы. – Дагмар вздохнул. – Слишком многое нужно объяснять. Но мне хотелось бы, чтобы это сделал Айво.
– О чем он меня попросит?
– Попросит помочь нам заботиться о девочках.
– Думаешь, раз я ж-женщина, то умею заботиться о детях? Они не ягнята, хранитель.
От испуга Тень говорила с запинкой. Она прошлась по комнате. Ей хотелось убежать, но еще больше хотелось найти спокойный угол и дать отдохнуть гудящей голове.
– Думаю, именно потому, что ты женщина, ты можешь научить нас. Ты нужна нам.
– Я не знаю ваших обычаев. Ваших рун. Ваших привычек. Ваших молитв, – возразила она.
– Тень, они маленькие девочки. Их пятеро. Шестеро, считая принцессу. И мы в растерянности. И они. Существуют вещи, которые ты способна понять и предусмотреть, в отличие от нас… от мужчин.
– Вы хотите, чтобы я жила в храме? – воскликнула она, не веря своим ушам.
– Да.
Он говорил очень тихо, явно стараясь успокоить ее, и Тень понизила голос до шепота. Признания лучше делать именно так. Может, он и не услышит.
– Я не могу тут жить… Не хочу, чтобы меня видели.
– Ты уже говорила это сегодня. И говорила, когда я впервые встретил тебя.
Тень подняла глаза на Дагмара:
– И ничего не изменилось.
Всем своим существом, от кончиков пальцев на ногах до корней белых волос на голове, она чувствовала, что лжет. На самом деле изменилось все. Кроме одного. Она не хотела, чтобы ее видели, и не могла сказать почему. Рассказать – значит снять корону с головы дочери.
– Тебе нечего стыдиться, – пробормотал Дагмар.
Она рассмеялась, и у него разгладились морщины на лбу, тень улыбки появилась на губах.
– Ты говоришь так, будто знаешь меня, – сказала Тень.
– Знаю.
– Не знаешь, хранитель. И все-таки хочешь… чтобы я жила здесь… среди вас.
– Я тебя знаю, Тень. Мы, может быть, и скрываем свою истинную сущность, но тебе скрывать нечего и не от кого прятаться. Ты можешь стать одной из нас. Послушницей, как дочери, представляющие кланы. Если же хочешь прятаться… можешь прятаться среди нас. Мы бреем головы и черним глаза. Носим одежды одного цвета. Если хочешь остаться незамеченной, что может быть лучше для маскировки?
– Зачем вы черните глаза?
– Это символ.
– Чего?
– Нашего собственного… неумения видеть и понимать. Мастер Айво и губы чернит.
– Но… он же верховный хранитель. Он обладает огромной силой.
– По сравнению с богами и норнами он ничто. Всего лишь плоть. Игрушка судьбы, смерти и прихоти богов. И он чернит губы потому, что его слова – не слова богов. И чернит глаза в знак того, что он не всевидящий.
– Но ты не чернишь губы.
Она почувствовала себя странно, говоря о его губах, и подняла глаза. Встретившись с его пристальным взглядом, она тут же потупилась и принялась рассматривать свои башмаки, словно взглянула на что-то запретное.
– Айво единственный из нас, кто чернит и глаза, и губы. И они всегда черные… Хотя только хранители постоянно видят его. Он не покидает пределов храма, если только король не призывает его.
– Король часто его призывает?
– Король хочет, чтобы все признавали его власть и господство. Особенно хранители. Айво считает правильным ублажать его в вопросах, не имеющих значения. Уверен, король предпочел бы, чтобы нас не было. Мы узда на его власти, и он определенно не желает считаться с нашим мнением. Из храма в замок ведет подземный ход; вся Храмовая гора изрыта туннелями. Ход ведет из святилища прямо в тронный зал. До Банрууда короли часто им пользовались. Банрууд пока по нему не ходил. Вместо этого он вызывает нас к себе.
Тень знала, что под Храмовой горой проложены туннели. Много лет назад, той ночью, когда она решила оставить свою дочь королеве, Тень нашла один такой ход. Теперь королевы нет. И Альбе нужна мать.
– Я не хранительница, – опять заговорила она, уже понимая, что приняла решение. И Дагмар, судя по выражению лица, тоже понял это. И все же настаивал на том, чтобы она сказала эти слова вслух.
– Ты останешься, Тень? Ты поможешь нам?