Он крепко обнял ее, и Альба замерла, крепко вжавшись лицом в его грудь и вдыхая запах Байра. Сказать, что она скучала по нему, значило ничего не сказать. Она мучилась, горевала, плакала и считала дни. Стараясь выбросить его из головы и сердца, она непрестанно молила богов о том, чтобы у него все было хорошо. А в последнее время даже лишилась надежды. Шли годы, он присылал подарки, а сам все не ехал. И теперь, когда Байр вернулся, ей хотелось просто задержать это мгновение и чувствовать только радость от его возвращения.
– Ты с-стоишь н-на цыпочках, – поддразнил он, своим заиканием напомнив ей того мальчика, каким он некогда был. Этот его маленький недостаток успокоил Альбу. Он остался Байром.
– Да. Стою. – Она рассмеялась вместе с ним, но не смогла сдержать эмоций, и смех получился несколько сдавленным.
Макушкой она не доставала ему даже до плеча, хотя превосходила ростом почти всех женщин. По крайней мере, так говорил Дагмар.
– Семнадцать лет, – прошептал Байр. – Завтра у тебя день рождения. Чего бы т-тебе хотелось, маленькая Альба? Семнадцать роз? Семнадцать засахаренных слив? Семнадцать бриллиантов в твою корону?
– Я хочу семнадцать дней, – тихо ответила она, отступая на шаг, чтобы, не разрывая объятий, видеть его лицо. И только высказавшись, Альба поняла, что желает этого больше всего на свете. – Семнадцать лет будет даже лучше.
Взгляд его изменился, стал мягче, и он коснулся кончиком пальца ее носа.
– Я не могу тебе этого подарить, Альба.
– Двенадцать?
Байр покачал головой.
– Десять?
Снова нет.
– Тогда девять. И на меньшее я не согласна. Я принцесса Сейлока, и ты должен делать, как я говорю.
Байр гулко рассмеялся, и ее сердце переполнилось счастьем. Альбе казалось, что она сейчас взорвется и станет облаком из крошечных частичек света.
– Могу подарить тебе неделю. Быть может, меньше.
– Неделю? Ты уедешь так скоро?
– Да. Я останусь только до возвращения к-короля.
Счастье потекло из груди, сбежало по ослабевшим ногам и ушло в землю, оставив пустоту, которую она чувствовала еще вчера и много дней подряд.
– Обещаю тебе семнадцать замечательных часов. Все твои. Самые лучшие, какие только можно представить, – прошептал Байр. – Мы будем летать, плавать, качаться и есть столько, сколько влезет в желудок.
– Летать? – спросила она.
– И плавать.
– И не будем тратить времени на сон?
– Ни мгновения.
Он улыбнулся, и Альба вдруг подумала, как он, наверное, устал. Каким далеким был его путь. Но Байр стоял перед ней, и не хотелось тратить времени, она заранее боялась его отъезда. Она набрала воздуха в грудь, решительно выдохнула, взяла его за руку и потащила к скамье, стоявшей поближе к радужным пятнам. Ей не терпелось вступить во владение этим замечательным подарком, и Альба уселась на скамью.
– Расскажи мне, где ты побывал, – потребовала она и затаила дыхание. Альбе хотелось узнать все. Каждый миг каждого дня за последние десять лет.
– Везде. Хотя в последние годы редко п-покидал Долфис. До сегодняшнего дня, – ответил он, садясь рядом с Альбой. Она не выпускала его руки, только крепче сжимала в своих ладонях.
– Везде? Мне нужен подробный рассказ, Байр! – воскликнула Альба.
Он снова улыбнулся и вздохнул. Потом коснулся своего уха. Сердце Альбы дрогнуло. Она узнала их старую игру и позволила ему ответить на ее просьбу тем способом, каким Байр пользовался прежде.
– Ты бывал в Истландии? – спросила Альба, возвращаясь к старым правилам общения.
Требовалось задавать вопросы, на которые можно было ответить «да» или «нет», чтобы Байру не приходилось разговаривать. Он кивнул.
– Она больше Сейлока?
Свободной рукой он вынул из подсвечника горящую свечу и, наклоняя ее, тающим воском изобразил на плитах пола фигуру. Потом другую – звезду, примерно на расстоянии вытянутой руки от первой.
– Сейлок, – сказала она, показывая на звезду.
Байр кивнул.
– А это Истландия, – догадалась она. – Эта страна действительно такая большая по сравнению с Сейлоком?
Он снова кивнул.
– Где еще?
Постепенно Байр изобразил все страны за пределами Сейлока. Альба зачарованно следила, как перед ней появляется карта.
– При всех знаниях Дагмара, он тоже не бывал в этих местах, и расстояния на картах, которые рисует он, не совпадают с твоими, – пробормотала она.
– Я знаю только то, что мне рассказывали и что д-довелось услышать от людей, которых мы привозили с собой. Трудно измерить расстояния, к-когда ты всего лишь человек, а не огромная парящая в небе птица.
– Но ты же ярл, – поддразнила Альба.
Байр кивнул, но взгляд у него стал озабоченным.
– Разве ты этого не хотел? – тихо спросила Альба. Многие мужчины о таком мечтали.
Он коротко и решительно мотнул головой.
– Нет? Почему? – воскликнула Альба.
– Я в-всегда хотел только одного.
– Скажи мне.
– Быть здесь. Рядом с тобой. И все.
Его открытое лицо светилось такой честностью, что Альба не могла отвести глаз. Все люди в ее окружении хранили какие-то секреты. Девушки храма. Дагмар, Тень, Айво. Ее отец. И каждый лгал, вводил в заблуждение или просто молчал. Некоторые поступали так из любви. Другие из страха. Кто-то ради власти или чтобы обезопасить себя. Но не Байр. Он никогда не был таким.
Альба не спрашивала, почему он не может остаться. Дагмар много раз ей объяснял. И Альба поняла, что это такое – хотеть того, чего тебе не суждено, не иметь возможности управлять своей судьбой. Она повесила голову, еще крепче сжала его руку, а когда к ней вернулась способность говорить, шепнула:
– Расскажи мне про Долфис.
И он принялся рассказывать размеренным низким голосом, произнося слова гораздо лучше, чем прежде. Альба внимательно слушала, задавала вопросы и скоро поймала себя на том, что говорит больше, чем собиралась. И теперь Байр слушал ее с тем же жадным вниманием. Когда цветные пятна на полу померкли и день сменился сумерками, двери в святилище отворил Айво. В костлявых руках верховный хранитель сжимал длинный посох. Он двигался уже не так хорошо, как раньше, и видел тоже неважно, но сейчас его взгляд казался всевидящим.
– Десять лет – слишком большой срок, чтобы одолеть его за полдня, – сказал он хриплым голосом. – Идемте, присоединитесь к нашей трапезе, и мы продолжим путешествие вместе.
Они встали; Альба взяла Байра под руку, и все вышли из святилища. Принцесса не стала считать те часы, что уже миновали.
24
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ. Он вернулся двадцать девять часов назад. Прошлым вечером Альба пожелала ему спокойной ночи, и двое стражников, весь день ожидавшие за стенами храма, сопроводили ее во дворец, где принцессу приветствовала старая горничная. Не воспользовавшись ее услугами, Альба отпустила старушку, сказав, что справится сама, и поднялась в свою комнату в башне, преодолев множество ступенек. Теперь, несколько часов спустя, она ждала и надеялась, что Байр сдержит свое слово. Он обещал не спать.
Наконец, не в силах больше ждать, она сбросила легкое одеяло и надела туфли. Достав из-под подушки нож, она порезала себе руку – слегка, только чтобы выступила кровь. Кончиком пальца нарисовала на ладони крошечный полумесяц; его зубцы касались двух сторон треугольника, основание которого покоилось на изгибе полумесяца. Последнюю каплю Альба нанесла на поверхность изображения, размазав рисунок, как будто ночное небо закрыли облака. Потом, пока руна не высохла, она покинула комнату. Скользнула мимо стражника, стоявшего у лестницы, которая вела в башню. Он даже не глянул в ее сторону. В коридоре пробежала мимо служанки, возле двери в сад миновала привратника, тушившего свечи. Никто не обратил на нее внимания. Выскочив в ночную тьму, Альба облегченно перевела дух. Кровь иногда высыхала слишком быстро, и раньше случалось, что ее замечали прежде, чем она достигала цели.
В саду королевы она нашла дверь в подземный туннель, уходящий под стену и ведущий на склон холма. Они с Байром обнаружили эту дверь давным-давно, когда Альба не была еще такой высокой. Принцесса уже и не помнила, сколько раз она пользовалась этим ходом. В нос ударил запах плесени. Альба поморщилась, но не стала медлить, только чуть-чуть пригнулась. Можно было начертить руну света, но девушка слишком торопилась. Главное, чтобы Байр оказался на месте, как и говорил.
Через несколько минут воздух посвежел, тьма отступила, и Альба поняла, что дверь на выходе из туннеля открыта. Байр ее ждал. Вытянувшись и скрестив ноги, будто наслаждаясь ожиданием, он крепко спал, сложив огромные руки на груди.
Не издав ни звука, она присела рядом. Альбе не хотелось его будить. Пока не хотелось. В этот момент ей было достаточно сидеть рядом и радоваться его возвращению. Она полюбовалась звездами, подумала, как хорошо ночью после жаркого дня. Стояла не по сезону теплая погода; хотя уборка урожая подходила к концу, дни больше походили на летние, чем на осенние. Но звезды она уже видела много раз, а Байр представлял собой целую вселенную. Альба не могла отвести глаз от его лица, прямой линии носа, от изгиба губ, таких мягких во сне, от темных волос, заплетенных в косу, как у всех воинов Сейлока. Должно быть, пристальный взгляд девушки потревожил его, и через несколько минут Байр открыл глаза.
– Ты задолжал мне час, – прошептала она.
Байр заморгал, сжал челюсти, взгляд льдисто-голубых глаз отвердел. Он смотрел на нее так, будто не понимал, явь это или сон.
– Неважно. Я еще не начинала считать, – пробормотала она. Семнадцать часов могли длиться очень долго, если еще не начинались.
Он выгнул бровь в безмолвном вопросе. Альба рассмеялась над этим его способом общения, и сердце ее сжалось от нежности. И сразу на принцессу навалилось чувство безысходности. Он собирался снова уехать, и это казалось невыносимым. Отъезд Байра она ощущала как надвигающуюся бурю. У отца имелись на нее планы, и эти планы разделят их навсегда. И каждая секунда приближала их к вечной разлуке.