Рядом сражались несколько воинов его клана – Дред, Дакин и Дистел. Их косы метались в разные стороны; на щитах Тень увидела изображение волка. Каждому приходилось биться с несколькими противниками. Айдан из Адьяра дрался с тем же неистовством, которое, казалось, охватило всех. Стоя спиной к спине с сыном Лотгара, он рубил и колол, сдерживая нескольких северян. На всем пространстве группки воинов кланов бились, попирая собственных мертвецов, лишь бы дать отпор врагу. Группа лучников, взобравшись на парапеты стен, старалась нанести урон северянам и ослабить их напор. Однако Сейлок подвергся нападению превосходящих сил противника, и никто этого не ожидал. Никто, кроме хранителей.
Тень побежала к храму, спотыкаясь о мертвых и примечая живых, на ходу обещая им вернуться. Сначала ей нужно было найти Альбу. Она хотела выкрикнуть имя дочери, но побоялась отвлечь того воина, который ее любил, и подвергнуть Байра смертельной опасности. Она видела, как упал хранитель Амос. Его сил не хватило для того, чтобы противостоять могучему северянину. Несколько мгновений спустя рядом с ним рухнул Бьорн. Площадку перед храмом покрыли тела в лиловых одеждах.
– Дагмар, – простонала Тень, лихорадочно выискивая его взглядом, хотя зрелище было отталкивающее.
И тут она увидела Альбу, привязанную к колонне храма, словно ведьма на костре. Ее волосы падали на плечи, платье порвалось от шеи до пояса. Она отчаянно пыталась освободиться от пут.
За Альбой Тень увидела короля Севера с топором в руках. Гудрун крушил дверь храма, уничтожая резьбу вместе с рунами, написанными на ней кровью. Тень смотрела, как дверь раскололась на две части и та часть, что была без петель, с грохотом упала наружу. Гудрун шагнул внутрь, забыв и про Альбу, и про сражающихся. Еще десяток варваров, уверенных в победе, устремились в святилище. Им не терпелось разграбить его.
Тень упала, тут же поднялась и, спотыкаясь, поспешила к колонне с привязанной Альбой. Она боялась, что не успеет перерезать веревки до возвращения Гудруна. По пути она выронила нож и тут же подняла его трясущимися руками. Ладони взмокли от пота, сердце бешено колотилось. Добравшись наконец до дочери, она принялась перепиливать путы ножом, и тут под ногами застонала земля.
– Дагмар собирается обрушить храм, – задыхаясь, выговорила Альба, показывая на две колонны внутри святилища. Между ними, упираясь в каждую рукой, стоял Дагмар в развевающейся черной мантии. Он не сводил глаз с Тени.
– Дагмар! – пронзительно крикнула она.
– Бегите! – взревел он. – Прочь!
На его предплечьях блестела кровь, ноги были расставлены, будто он удерживал колонны, не позволяя им упасть. Почти сразу стены храма задрожали и затряслись, словно некое чудовище, обитавшее под горой, старалось вырваться на волю. Сражавшиеся во дворе зашатались, некоторые попадали, остальные опустили оружие. Землетрясение напугало их больше, чем вражеские мечи.
Через входную дверь донесся голос Гудруна. Он ревел, проклиная богов, и Альба с Тенью побежали, поддерживая друг друга. Храм еще стоял, сотрясаясь и вздрагивая. Северяне бросились прочь. Они спешили к воротам, и булыжники подпрыгивали и шевелились у них под ногами, подбрасывая в воздух мертвых и заставляя падать на колени живых.
Тень оглянулась в надежде, что Дагмар последовал за ними. Колонны, в которые он упирался руками, извивались, как каменные змеи, вызванные к жизни кровавыми руками на их поверхности. Раздался нечеловеческий, оглушительный стон, и крыша храма рухнула вниз. Остались только стены, некогда удерживавшие ее. К небу поднялась туча пыли и осколков, и всю гору покрыло белым крошевом. А потом на мир опустилась тишина.
31
БАЙР НЕ ЗНАЛ, сколько человек он убил и скольких друзей потерял. Он не знал, жива ли Альба и где она теперь. Знал только, что нужно драться, потому что если он падет, то падет и Сейлок. От оружия северян погибли сотни людей – поселян, женщин и мужчин из кланов, воинов, хранителей, а убийцы все продолжали уничтожать ни в чем не повинных людей, почти не оказывающих сопротивление.
Когда закачалась земля, он решил, что пропустил удар или, сам того не заметив, получил рану, но продолжал биться, намереваясь стоять до конца. Уголком глаза он видел, как упал Дред и зашатался Дакин, и, взревев от горя и ярости, отшвырнул одного врага, разрубил топором череп другому, а потом вдруг понял, что не ранен, а его люди живы. Северяне отпрянули, взмахивая руками и качаясь на подгибающихся ногах, словно на палубе корабля в бурном море. Опасаясь, что они придут в себя и перестроятся, Байр, шатаясь, пошел на них с упорством последнего оставшегося на ногах бойца.
Ему показалось, что он слышит крик Альбы, но голос тут же утонул в оглушительном грохоте, и, повернувшись к храму, Байр успел увидеть, как здание рушится, купол оседает в тучах белой пыли, а земля корчится в страшных муках. А потом над горой повисла тишина. Он не видел живых, если они вообще остались. Видел только убитых у своих ног. Кожу покрывали пыль и каменное крошево; они липли к окровавленной одежде, к слипшимся от крови волосам. Тишина показалась страшнее пронзительных криков. Потом Альба позвала его по имени.
– Байр!
Голос донесся слева, и он пошел на звук, спотыкаясь о руки и ноги, наступая на убитых.
– Байр! – снова позвала Альба, и тут он сообразил, что не откликнулся.
– Альба, – выдохнул он тихо, но Альба расслышала.
Она возникла из клубов белой пыли, следом Тень, и Байр, пошатываясь, прошел несколько последних шагов, подхватил ее и прижал к себе. Тень тут же растаяла в пыли, словно ее и не было.
– Вождь! – окликнул Дред.
Пыль начинала оседать, воздух становился прозрачнее, и в нем шевелились люди и тени.
– Я здесь! – крикнул Байр. – Где Дакин?
– Тут, Долфис. Но Дистел пал.
– Я пал, но живой, – глухо проворчал Дистел.
– Адьяр! – позвал Байр.
– Здесь, – проворчал Айдан. – Логан из Лиока и ярл Йозеф тоже. Лотгар погиб на холме.
– Дагмар! – крикнул Байр. – Дагмар!
Он звал, понимая, что напрасно, но не мог справиться с собой.
– Байр! – донесся сквозь тусклый свет резкий голос Тени. – Байр, помоги мне.
Байр с Альбой бросились на зов. Тень сидела на корточках среди обломков и, обливаясь слезами, пыталась раздвинуть камни.
– Он здесь. Я знаю, он здесь. Я видела, как он упал, когда обрушились колонны, – твердила она.
Осколки храмовых колонн попадали друг на друга, образуя готовую обвалиться груду битых камней с зазубренными гранями. Удаление одного такого блока могла вызвать настоящий обвал.
– Дагмар! – в отчаянии произнес Байр.
– Он здесь! – твердила Тень, пытаясь сдвинуть массивный кусок колонны.
Байр потянул Тень вниз. Она упиралась, сопротивлялась, а Байр недовольно морщился. Обняв Тень обеими руками, он зашептал ей на ухо:
– Я найду его. Найду. А сейчас возьми Альбу и отойдите.
– Мне показалось, я слышала его, Байр. Слышала, как он зовет. Он тут, – рыдала Тень.
Между тем раздались голоса, из-за камней и углов стали появляться люди, выбирающиеся из своих убежищ. Собравшись вместе, они стали обходить мертвых и искать тех, кто еще жив. Байр уперся ногами в землю, развел руки и, помолясь Одину и Тору, сдвинул верхнюю глыбу, освободив фрагменты, лежавшие под ней. Отодвигая и отбрасывая камни в разные стороны, он расчистил отверстие в пересекающихся балках.
Сначала Байр увидел руку Дагмара – испещренную шрамами ладонь со скрюченными пальцами, залитыми кровью. Дотянувшись и схватив ее, он мало-помалу подтянул тело к себе, потом взял под руки и извлек наружу. Оно буквально обвисло у него на руках, но тут веки затрепетали, и Байр щекой почувствовал дыхание Дагмара, когда поднимался на ноги. Держа дядю, он повернулся к молчавшим людям.
– Он жив, – сказал Байр, и голос его дрогнул.
Дагмар еще жил, но тело было сильно изломано. Тень двинулась вперед, схватила Дагмара за свисающую руку. Байр лихорадочно высматривал, куда уложить дядю. Повсюду он видел перевернутую землю, истертые булыжники, кровь мертвецов, впитывающуюся в разломы и трещины.
– Клади его сюда, вождь, – сказал Дред, быстро расчистив клочок земли от камней и выровняв его ногами. Его взгляд переполняла боль, вокруг дрожащих губ залегли глубокие морщины.
Опустившись на колени, Байр положил Дагмара на землю. Дред стянул свою рубаху, вывернул и сложил ее, подсунул под голову сына. Его грудь, как и ладони Дагмара, покрывали шрамы. Путь, выбранный каждым, оставил следы на их коже.
– Боли нет. Совсем нет боли, – слабо прошептал Дагмар.
Он смотрел осознанным взглядом, и Тень опустилась у его изголовья, погладила лоб. Слезы капали у нее с подбородка на складки пыльной накидки. Какое-то время Дагмар смотрел ей в лицо, запоминая, потом перевел взгляд на племянника.
– Байр, помоги мне нарисовать руну.
Байр непонимающе покачал головой. Он не знал целебных рун.
– Я не чувствую ног. Не могу двигать руками. Ты должен помочь мне, – продолжал Дагмар слабым голосом. – Я уже пытался повернуть все это вспять, нарисовать руну, которая снимет проклятие, но не был готов умереть ради этого. Для кровавой руны требуется жизненная сила. Айво пробовал, но не закончил. И он не понял. Не до конца. Кровь Айво не могла сломить проклятие. Вот почему он нуждался в тебе.
Догадавшись, что произойдет дальше, Тень застонала, а Байр посмотрел на руну на своей руке.
– Мы с Дездемоной одной крови, – прошептал Дагмар. – И в конечном счете пожертвовать можно только собой. Жертвовать другими – это не жертва.
– Я сделаю это, – сказал Байр.
– Байр… пожалуйста. Спасти мне жизнь ты не можешь, поэтому используем ее, чтобы исправить ошибку.
Байр посмотрел на деда, на потрясенные лица своих измученных битвой людей и, наконец, на Альбу и Тень. Именно женщины – девочки – больше всего пострадали от напасти, постигшей Сейлок.
– Сними проклятие, Байр, – тихо сказал Дагмар.