. Его отъезд знаменовал начало нового раунда политической борьбы, а с ним — и новый раунд гражданской войны.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
События 88 г. примечательны в том отношении, что они, с одной стороны, знаменовали начало гражданской войны, предпосылки которой уже вызревали давно, с другой же — показали, что без рокового стечения ряда обстоятельств война могла не начаться еще много лет (см. Mouritsen 2017, 171). Имеются в виду прежде всего стремление Мария во что бы то ни стало вновь достичь вершин власти, нежелание Суллы расставаться с командованием и готовность его воинов поддержать своего полководца даже путем грубого нарушения законов и традиций. Да и далеко не всякий военачальник решился бы идти на Рим, оказавшись на месте Суллы — достаточно вспомнить нерешительность Помпея в 62 г., когда обстановка ему благоприятствовала. Марий попытался повторить то, что он сделал в 108 г., когда отнял командование у Метелла. Однако арпинат не учел популярности Суллы у своих солдат и к тому же не попытался воспользоваться собственным авторитетом, для чего ему следовало бы самому принять войско Суллы и успокоить рядовых и центурионов, опасавшихся лишиться добычи. Особенностью событий 88 г. стали отнюдь не вопросы наделения землей или хлебные дотации, фигурировавшие во времена движений Гракхов, Сатурнина, Друза, да и позднее (хотя определенную, но, видимо, не первостепенную роль здесь играл долговой вопрос). Камнем преткновения в политической борьбе накануне марша Суллы, которая привела к союзу Мария и Сульпиция, стала проблема прав италийцев, являвшаяся наследием Союзнической войны. Обращает на себя внимание и во многом случайный характер начала bellum civile — ведь если бы Марий к тому времени или умер, или отсутствовал, или если бы Сульпиций не обратился к нему за помощью, гражданская война могла бы начаться несколько десятилетий спустя. Потенциальная готовность полководца и армии при определенных условиях выступить против власти (т. е., по сути, res publica) являлась объективным фактором, но в отсутствие этих условий она не претворилась бы в конкретные действия. Описанные события продемонстрировали падение авторитета сената (ео ipso и олицетворявшейся им государственно-политической системы), требование которого прекратить вооруженную борьбу было открыто проигнорировано Суллой. В то же время Сулла не посягнул на существовавший порядок, а если учесть ограничение прав плебейских трибунов, то даже принял меры для его укрепления. Консулы после взятия Рима не установили своего прямого господства, как то произойдет в 82 г., и не стали предпринимать репрессивных мер для борьбы против оппозиции, возникшей со стороны широких слоев общества. Сулла не вполне осознал важность собственного шага, о чем свидетельствовала предпринятая им попытка лишить командования Помпея Страбона — он повторил ошибку, которую совершили Сульпиций и Марий, получив тот же отрицательный, хотя не столь катастрофический для себя результат. В этих условиях отплытие в Грецию, где ситуация все настоятельнее требовала вмешательства, стало для Суллы удобным способом выйти из того политического вакуума, в котором он оказался.
ГЛАВА ВТОРАЯНОВЫЙ ЭТАП ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРОТИВОСТОЯНИЯ : ОТ ЗАКОНОПРОЕКТОВ ЦИННЫ ДО ВЗЯТИЯ РИМА ЦИННОЙ И МАРИЕМ
БЕГСТВО МАРИЯ И ЕГО СТОРОННИКОВ
Как уже говорилось, Сульпиций вскоре после взятия Рима Суллой был найден и убит у себя на вилле. Иначе сложилась судьба его соратников, прежде всего Мария, которого по понятным причинам искали весьма усердно. Вместе с сыном он добрался до своего имения Солония и оттуда отправил сына в поместье Муция Сцеволы Авгура (деда жены Мария Младшего) за припасами. Затем арпинат сел на корабль, приготовленный одним из его друзей, Нумерием, и вместе с пасынком последнего, Гранием, вышел в море. Однако началось очень сильное волнение, и его стала мучить морская болезнь. Он сошел со спутниками на берег около Цирцей и проблуждал с ними до ночи в поисках пищи. Именно тогда Марий, если верить Плутарху, рассказал о предсказании ему семи консулатов, что сулило благополучный исход его злоключений[373]. На следующий день ему сообщили, что приближаются всадники, разыскивающие его. Беглецы поспешили к морю и увидели там два грузовых судна. Граний сумел доплыть до одного из них и отправился на остров Энарию. Удалось добраться до другого корабля и его отчиму (Plut. Маr. 35-37).
В этот момент появились преследовавшие арпината всадники. Они потребовали, чтобы судовладельцы либо пристали к берегу, либо бросили беглеца в воду. После некоторых колебаний хозяева корабля ответили, что не выдадут Мария, молившего их о защите, и поплыли дальше. Однако вскоре они стали на якорь близ устья р. Лирис и предложили изгнаннику выйти на сушу, чтобы поесть и отдохнуть, а они подождут, пока подует попутный ветер. Но вскоре после того как Марий сошел на берег, матросы подняли якорь и уплыли в море, избавившись от опасного спутника. Тот по бездорожью[374] добрался до хижины старого рыбака, который спрятал его в близлежащей пещере[375]. Через какое-то время появились посланные врагом арпината Геминием из Таррацины всадники, которые стали требовать от рыбака выдать беглеца. Марий, опасаясь, что его убежище будет вот-вот обнаружено, спрятался в болоте, но его нашли там и повели в Минтурны. Здесь его поместили под домашний арест в дом некоей Фаннии, чье дело он в свое время разбирал (Plut. Маr. 38. 4-5; Val. Max. VIII. 2. 3). Хотя, как отмечает в данном контексте Т. Ф. Кэрни, отправлять схваченных под домашний арест в жилище их друзей было обычной практикой, в этом случае такой нужды не было — достаточно было установить личность Мария и убить его на месте. Однако местные власти, очевидно, с самого начала не торопились выполнить приказ — решение было спорным с точки зрения закона, да и в Италии победитель кимвров пользовался огромной популярностью (Carney 1961b, 111, 109). Правда, как тут же замечает Т. Ф. Кэрни, Фаннии были тесно связаны с Метеллами — врагами Мария, но, как уже отмечалось, их влияние к этому времени серьезно ослабело. Знаменитая история с отказом палача-варвара убить арпината, независимо от ее историчности (впрочем, в ней нет ничего неправдоподобного)[376], лишний раз показывает нежелание совета Минтурн брать на себя ответственность за умерщвление необычного пленника. Можно было ведь найти другого исполнителя, однако минтурнийские старейшины предпочли увидеть в этом знак богов (Арр. ВС. I. 62. 276) и помочь арпинату с отплытием[377]. Он доплыл до Энарии, где к нему присоединился Граний (Plut. Маr. 40.2).
После этого Марий высадился на Сицилии. Как полагает Т. Ф. Кэрни, «он мог рассчитывать на поддержку сицилийцев. Восстание рабов здесь подавил в 101 г. его сторонник, доблестный Маний Аквилий, и на острове, по-видимому, были основаны марианские колонии. Кроме того, наместником Сицилии в то время был Г. Норбан — позднее видный деятель марианской группировки, как и до того. Приверженцем Мария был и Стений, видный местный политик из Ферм. Поэтому Марий отправился в Фермы и был там тепло принят». Это следует из того, что позднее Стения обвинили в отношениях гостеприимства с арпинатом (Carney 1961b, 111-112). Плутарх же пишет лишь о высадке близ Эрикса, где находился знаменитый храм Венеры, для пополнения запасов воды, но там людей Мария атаковал местный квестор[378], чьи воины убили 16 спутников Мария и заставили ретироваться остальных (Маr. 40. 1-3). Т. Ф. Кэрни считает, что арпинат продвигался от Фермы вдоль побережья и достиг Эрикса позднее, нападение же предпринял квестор, находившийся в Лилибее и поступивший так, видимо, без консультаций с наместником, по прямому приказу из Рима (Carney 1961b, 112).
Эта реконструкция весьма интересна, однако вызывает немало вопросов. Вполне возможно, что Марий действительно посетил Фермы — греческую Гимеру, а потом отправился в Эрике. Однако наличие отдельных сторонников не означает, что арпинат рассчитывал на всеобщую поддержку — недаром у Плутарха (Маr. 40.2) сказано о вынужденном характере высадки (άναγκαίως), т. е. Марий явно догадывался, что ничего хорошего его здесь скорее всего не ожидает. Наличие на острове сулланских колоний Т. Ф. Кэрни сам признает лишь возможным, но не доказанным, и неудивительно, что Марий не попытался высадиться на острове в других местах, а ретировался после первого же афронта. Нет также свидетельств, что на тог момент управлял Сицилией именно Норбан, а не его преемник. В то же время обращает на себя внимание, что наместник вообще предпринимал хоть какие-то враждебные действия (дружественные же были явно рискованными) — возможно, он, как и жители Минтурн, пощадивших победителя кимвров, не хотел связывать свое имя с убийством столь важной персоны. В том же, что он знал об объявлении Мария врагом, сомневаться не приходится, коль скоро сообщение об этом достигло даже Лилибея.
Не желая больше искушать судьбу, Марий направился к берегам Африки. Ее наместник Секстилий, когда арпинат после короткой остановки на о. Менинг высадился на территории подведомственной ему провинции, тоже предпочел позицию недружественного нейтралитета. Он потребовал от Мария покинуть Африку (Plut. Маr. 40. 6-10), где тот мог рассчитывать на поддержку своих ветеранов, получивших здесь участки по lex Appuleia agrajria 103 г.[379] Т. е. Секстилий также не спешил выполнять приказ из Рима[380]. В. Ине даже считал, что наместнику оставалось либо послать людей с приказом убить Мария, либо присоединиться к нему, но никак не делать того, о чем пишет Плутарх