объясняться в источнике Диодора или его полном тексте обстоятельствами, от наместника Сицилии не зависевшими. Что же касается бегства Перперны из вверенной ему провинции, которое, очевидно, контрастирует с его гордыми заявлениями о походе на Пренесту, то для местного населения оно было благом, ибо избавило его от бедствий войны[1044]. Сторонники Суллы, разумеется, изображали дело иначе. Вспомним для сравнения события 49 г., когда Катон Младший, управлявший Сицилией, оставил ее без боя, чтобы не подвергать цветущую провинцию разорению — неизбежному спутнику боевых действий (Plut. Cato Min. 53.4; App. ВС. II. 40. 162; Dio Cass. XLI. 41. 1). Это, впрочем, не помешало Цезарю изобразить его уход с острова как бегство — ex provincia fugit (ВС. I. 30. 5).
Ф. Мюнцер указывает, что своим поведением Перперна продемонстрировал, как позднее в Испании, высокомерие, трусость и нежелание подчиняться консулу Гнею Папирию Карбону (Münzer 1937b, 898). Бесспорно, с точки зрения военной дисциплины бегство Перперны без санкции сверху оправданий не находит. Но справедливости ради заметим, что и сам Карбон точно так же бежал из Италии, причем еще не исчерпав всех возможностей для борьбы, тогда как сопротивление наместника Сицилии вряд ли уже что-то изменило бы.
Как известно, Перперна был внесен в проскрипции (Veil. Pat. II. 30. 1), но при Сулле избежал гибели. Ф. Мюнцер объяснял это тем, что наместник Сицилии получил от Помпея обещание личной безопасности в обмен на сдачу Сицилии без боя[1045]. Он удалился в изгнание, как то сделал другой проскрипт, Луций Корнелий Сципион, уехавший в Массилию (Cic. Sest. 7). Точка зрения Ф. Мюнцера вполне приемлема, но требует некоторых дополнений. Перперна не относился к числу опасных противников нового режима, хотя в свое время и отказался, в весьма нелюбезной форме, пойти на соглашение с Суллой. В марианских репрессиях он, похоже не участвовал, да и в ходе кампаний 83—81 гг. его хватило лишь на то, чтобы благоразумно сдать свою провинцию Помпею. Это, очевидно, облегчило его договоренность с Помпеем и обеспечило ее соблюдение в дальнейшем.
Куда менее удачно, как уже говорилось, сложилась судьба Карбона[1046]. Он бежал на остров Коссуру[1047], намереваясь, если верить Орозию (V. 21.11), отплыть в Египет, и послал Марка Брута (очевидно, претора 88 г.) к Лилибею разведать положение дел[1048].
Лодку Брута окружили неприятели, и он покончил с собой[1049]. Вскоре люди Помпея захватили в плен Карбона и доставили его на Сицилию, несмотря на то, что, как уверяет Плутарх, всех прочих, подлежавших казни, Помпей приказывал убивать, не приводя к нему. Хотя Карбон и помог будущему победителю Митридата во время судебного процесса, это его, разумеется, не спасло, поскольку отпустить под свою ответственность столь важного пленника Помпей не решился бы, даже если бы захотел. Как пишет Р. Сигер, «связь с Карбоном оказалась для него лишним поводом подчеркнуть преданность Сулле актом примерной суровости», и Карбон был немедленно казнен[1050].
Несколько слов необходимо сказать о такой немаловажной детали, как полномочия Помпея, на основании которых он действовал на Сицилии, а затем и в Африке. По словам эпитоматора Ливия (per. 89), облеченный империем Помпей был отправлен на Сицилию сенатом (Cn. Pompeius in Siciliam cum imperio a senatu missus). Граний Лициниан (31F) уточняет, что над Африкой, покорение которой стало продолжением операции на Сицилии, молодой полководец справил триумф[1051] в качестве pro praetore, в связи с чем ученые предполагают получение им статуса пропретора[1052]. В самом наделении частного лица империем, как показывают случаи с Марием и Фимбри-ей, ничего удивительного не было. Беспрецедентность ситуации заключалась в другом: если Марий являлся консуляром, то Помпей оставался простым всадником, прежде не занимавшим ни одной должности — как и Октавиан четыре десятилетия спустя[1053]. Но даже и это, насколько известно, не вызвало особых нареканий — таковы были реалии гражданской войны. Следует также отметить, что власть Помпея распространялась не только на Сицилию, но и на Африку, поскольку марианцы находились в обеих провинциях. Задача же его состояла не столько в управлении этими территориями, сколько в очищении их от противника, причем то, что Сулла просто отозвал полководца в Рим после выполнения этой задачи (Plut. Pomp. 13.1), говорит об особом характере пропретуры. В отличие от обычных наместничеств, она была ограничена сроком, необходимым для разгрома неприятеля и умиротворения вверенных военачальнику областей[1054]. Так было положено начало необычной карьере Помпея, который пять раз оказывался обладателем империя, но лишь однажды получил его потому, что перед этим занимал соответствующую магистратуру — консулат (Steel 2013, 240).
АФРИКА
Ситуация в Африке после победы марианцев не вполне ясна. Известно, что там находился со своими войсками Метелл Пий, удалившийся туда после участия в обороне Рима и предполагаемого соглашения с Цинной (см. выше, с. 161-163)[1055], а затем в 84 г, был изгнан оттуда Г. Фабием Адрианом (Liv. Per. 84)[1056]. Известно также, что к нему на какое-то время присоединился прибывший из Испании М. Лициний Красс, который, однако, вскоре с ним поссорился и уехал к Сулле (Plut. Crass. 6.2).
В каком статусе пребывал в Африке Метелл, неясно. Обычно считается, что он удалился в Африку, чтобы готовиться там к борьбе с циннанцами[1057]. Однако это вызывает серьезные сомнения: ни о какой его активности до 84 г. мы не слышим. К тому же если в 84 г. марианцы достаточно легко вытеснили его оттуда (см. ниже), то имеются все основания подозревать, что они могли в случае враждебной позиции Метелла сделать это и раньше. Возникает, однако, вопрос, в каком статусе он там находился. Трудно себе представить, что Метелл был наместником[1058] — во-первых, отдавать богатейшую провинцию отнюдь не самому лояльному человеку было небезопасно, а во-вторых, ео ipso Цинна демонстрировал бы свою слабость, да и его окружение вряд ли согласилось бы на это. К тому же вряд ли Плутарх, говоря об уходе Метелла из-под Рима, не упомянул бы о том, что последний открыто перешел на сторону победителей. Обращает также на себя внимание то, как легко Фабий его, одного из лучших полководцев Рима, изгнал из Африки. Это заставляет думать о том, что с Метеллом не было его ветеранов или их было совсем немного (вероятнее второе). Кроме того, будь он наместником, то смог бы подготовить достаточно сильное для отпора войско. Все это позволяет предложить следующую реконструкцию: Метелл распустил значительную часть войска, сохранив лишь небольшой отряд, с которым и отбыл в Африку, где занял какой-то из районов провинции и не предпринимал враждебных действий против циннанцев[1059]. В 84 г., после смерти Цинны[1060], одна из сторон разорвала соглашение (какая — неизвестно), и начались боевые действия. Именно тогда Метелл мог собрать «большое войско (στρατιάν ούκ ευκαταφρόνηταν)»[1061], о котором пишет Плутарх (Crass. 6.2), что, впрочем, может быть сильным преувеличением[1062]. Еще неизвестна была его боеспособность (если говорить о новобранцах), тогда как Фабий мог привлечь к операции проживавших в Африке ветеранов Мария (Poma 1981, 33).
Обращает на себя внимание то, что Метеллу не помешали покинуть Африку; как считается, последний отправился из Африки в Лигурию, поскольку именно там он упоминается применительно к началу гражданской войны Аппианом[1063]. Поскольку отвергать это сообщение нет оснований, то приходится предположить, что Метелл пересек Средиземное море без особых препятствий. К тому же hostis его объявили только в 83 г. (см. выше, с. 270). Все это позволяет предположить, что марианцы и на сей раз не стремились вести с ним войну на уничтожение — целью операции было его вытеснение из Африки, и когда он на это согласился, ему дали возможность удалиться оттуда.
Если события развивались именно так, то становится понятно, что могло вызвать ссору Метелла и Красса, которую обычно объясняют просто личными причинами[1064]. Последний вел в Испании активные боевые действия против марианцев, и нет никакого сомнения, что то же самое он собирался делать и в Африке. Однако Метелл, судя по всему, либо уже заключил новое соглашений с Фабием, либо был близок к этому, и не собирался в данный момент обострять ситуацию[1065]. Недаром Красс отплыл именно на Восток, чтобы присоединиться к Сулле, который готовился к решительному удару. Метелл, по-видимому, также не собиравшийся полностью отказываться от борьбы, решил тем не менее сохранять для себя автономное положение, пока позволяют обстоятельства.
Фабий удерживал в повиновении марианцам не только Африку, но и, очевидно, Нумидию, что, несомненно, треб