ифру в 963, а не в 463 тысячи граждан, как у Иеронима, применительно к цензу 86 г. до н. э. (см. ниже, с. 221). Рассматривая события 85―84 гг. до н. э., Э. Вальджильо, в отличие от многих других ученых, считает, что именно неуступчивая позиция будущего диктатора привела к началу в 83 г. до н. э. нового этапа гражданской войны.
В 1950―1960-х гг. появилась серия работ Э. Бэдиана по истории начального этапа гражданских войн эпохи Республики, серьезно повлиявших на исследование событий 90―80 гг. до н. э.[91] Американский ученый обосновал тезис о том, что во время своих консулатов в конце II в. до н. э. Марий создал вокруг себя группу поддержки, в которую вошло немало нобилей (Кв. Катул, М. Антоний, П. Красс и др.). После разгрома движения Сатурнина он отнюдь не был уничтожен в политическом отношении, как утверждал еще Т. Моммзен, сохранив определенное влияние, но со временем почти все его бывшие сторонники перестали оказывать ему поддержку, и именно на них в первую очередь обрушились репрессии после взятия Рима Цинной и Марием. Кроме того, Э. Бэдиан, рассмотрев данные источников о трибуне 88 г. до н. э. П. Сульпиции, поставил под сомнение существование при нем т. н. «антисената», о котором пишет Плутарх. Ученый развил предположение Э. С. Грюэна о том, что закон Сульпиция о возвращении изгнанников имел в виду жертв не lex Variae, как обычно считалось и считается, a lex Licinia Mucia. Анализируя политическую ситуацию после отбытия Суллы на Восток, Э. Бэдиан отмечает, что никто не считал будущего диктатора защитником знати, которая не пошла за ним, шокированная его методами в 88 г. до н. э. (хотя в конечном счете победа Суллы, стала победой nobilitas). Если же говорить о Sullani, то таковыми считали, по его мнению, лишь людей из окружения Суллы. Кое-кто из опальных предпочел до определенного времени не присоединяться к нему, в Риме же остались многие видные нобили и даже, как полагает исследователь, сыновья некоторых из жертв репрессий, поскольку циннанский режим предпочитал сотрудничество с нобилитетом, многие представители которого пошли на это. Э. Бэдиан указывает также на отсутствие серьезных разногласий между Цинной и сенатом. Меры по стабилизации денежного обращения были выгодны всем слоям населения. В то же время, подобно некоторым предшественникам, ученый считает, что Цинна не выполнил своего обещания италийцам распределить их по всем 35 трибам, что произошло, по мнению Э. Бэдиана, лишь после его гибели. Наконец, американский ученый весьма скептически оценил попытки сенаторов в 84 г. до н. э. договориться с Суллой, сравнив их с позицией сторонников «умиротворения» агрессора в Мюнхене. Многие выводы Э. Бэдиана вызвали оживленную дискуссию, способствуя значительному прогрессу в исследовании событий 80-х гг. до н. э.
В 1964 г. увидела свет обстоятельная статья К. М. Балета «Cinnanum tempus: переосмысление dominatio Cinnae», в которой рассматриваются события 87―82 гг. до н. э. Ученый отмечает, что Цинна вряд ли стал бы консулом без поддержки Суллы. Когда он выступил с проектом восстановления закона Сульпиция о новых гражданах (cives novi), то столкнулся с более организованным сопротивлением, чем его предшественник. Его союз с Марием был, по мнению исследователя, не очень прочным, тем более что арпинат прибыл бы в Италию, по всей видимости, и без приглашения со стороны Цинны. Отмечается также и огромное влияние во время событий 87 г. до н. э. Помпея Страбона — как остроумно замечает ученый, вместо dominatio Qinnae все могло закончиться dominatio Strabonis. К. М. Балет, как и Г. Беннет, указывает на скромность масштабов репрессий после взятия Рима в 87 г. до н. э. Жесткие действия Цинны он объясняет стремлением последнего предотвратить возможность переворота в будущем. Рассматривая политику циннанского режима, который он считает «популярским» (popularis), ученый обосновывает мнение, что дарование гражданских прав италийцам закончилось именно при Цинне, и Сулле пришлось это признать. Весьма ценны замечания К. М. Балета о позиции всадничества — еще до классического труда К. Николе он отметил, что всадники бывали землевладельцами, а сенаторы занимались коммерцией, посему нелегко решить, насколько сильно различались интересы этих двух групп. Экономическое законодательство режима Цинны, по мнению ученого, способствовало развитию частной инициативы больше, нежели аналогичные меры сената и М. Ливия Друза до него. Вряд ли его можно считать «демократическим» — Цинна боролся поначалу за интересы всех общественных классов. Давая ему оценку, К. М. Балет пишет, что «с точки зрения конструктивных замыслов и их успеха Цинна был гораздо лучшим государственным деятелем, чем Сулла»[92].
Заметное место в своих исследованиях отвел данной тематике другой крупнейшей специалист по истории поздней Римской республики, итальянский ученый Э. Габба[93]. Резонно рассматривая начало первой гражданской войны в контексте союзнической проблемы, и видя в попытке реформ П. Сульпиция продолжение реформ М. Ливия Друза, он считал, что Сульпиций искал союза с всадниками. Э. Габба связывал изменение позиции Сульпиция — поначалу сторонника сената, действовавшего в согласии с обоими консулами, с тем союзом, который он заключил с Марием и его сторонниками, прежде всего италийскими союзниками. Всадники же, как полагает Э. Габба вслед за К. В. Ничем, не хотели видеть Суллу проконсулом Азии, боясь, что он не соблюдет их интересов. В то же время, после взятия Рима Сулла вызвал неприязнь и у многих сенаторов. Что же касается реформ Суллы в 88 г. до н. э., то Э. Габба отнюдь не считает их плодом импровизации, но довольно странно объясняет отказ оставить в силе закон Сульпиция о распределении новых граждан по 35 трибам. Якобы будущий диктатор, «вероятно, не смог или не захотел» сделать это. Но, во-первых, третий вариант был по логике исключен, а, во-вторых, неясно, что же ему могло помешать.
Э. Габба принимает оценку политики Цинны как умеренной и считает вслед за многими другими историками, что лишь в 84 г. до н. э. италийцы были распределены по 35 трибам. После гибели Цинны власть, как полагает ученый, перешла к «экстремистам» во главе с Карбоном. К их числу он относит и Сертория, сорвавшего, согласно его мнению, переговоры Суллы и Сципиона в 83 г. до н. э. Э. Габба признает, что италийцы в большинстве своем выступали на стороне марианцев, но отмечает гибкость политики будущего диктатора, который для обретения поддержки италийских общин признал их права.
Весомым вкладом в изучение гражданской войны 80-х гг. до н. э. стали статьи Б. Р. Каца[94]. Он тщательно проанализировал предполагаемый состав групп нобилитета, накануне консульских выборов на 88 г. до н. э. выступивших за и против кандидатуры Цезаря Страбона, который, согласно наблюдениям ученого, мог пользоваться значительной поддержкой избирателей. Исследователь подробно, с учетом максимально широкого круга научной литературы рассмотрел различные политические и юридические аспекты событий 88—87 гг. до н. э: процедуры принятия законов Суллы и Помпея после взятия ими Рима, консульских выборов на 87 г. до н. э., предполагавшегося процесса против Суллы, избрания Л. Корнелия Мерулы и др. По мнению Б. Р. Каца, в ходе выборов на 87 г. до н. э. ни один из кандидатов не выступал в качестве сторонника Мария или Суллы, предпочитая играть роль представителя «третьей силы». Ученый оспорил распространенную в историографии точку зрения, согласно которой избрание в консулы после лишения власти Цинны фламина Юпитера, Л. Корнелия Мерулы, отягощенного различными религиозными запретами, было обусловлено стремлением Октавия сосредоточить в своих руках максимальную власть. Б. Р. Кац полагает, что причиной избрания Мерулы стала его взвешенная политическая позиция. Кроме того, исследователь предложил наиболее удачную (хотя все же не лишенную, как представляется, некоторых спорных мест) реконструкцию осады Рима в 87 г. до н. э. войсками Цинны и Мария. Весьма интересны его соображения о карьере Кв. Сертория в 80-х гг. до н. э.
Еще более важными стали работы А. Кивни о Сулле, посвятившего ему и его эпохе монографию и множество статей, в которых автор рассматривает вопросы как частного, так и концептуального характера[95]. Английский ученый, по сути, не разделяет взгляда на гражданскую войну как на борьбу оптиматов и популяров и уже expressis verbis заявляет, что считает неверным рассматривать деятельность Суллы сквозь призму проскрипций. Что, впрочем, к тому времени почти никто из ученых уже не делал, тем более что будущий диктатор давал основания для критики (как с римской, так и с современной точки зрения) еще задолго до введения проскрипций. В то же время ученый отмечает, что именно Марий создал профессиональную армию (правильнее сказать, сыграл в этом большую роль), для которой преданность полководцу (как гаранту их собственных интересов) важнее верности государству. А. Кивни признает, что первым использовал ее для своих целей все же Сулла. Однако ответственными за развязывание гражданской войны ученый склонен считать скорее Мария и Сульпиция, чье поведение по отношению к будущему диктатору он считает «предательством». Британский историк также склонен принимать уже оспаривавшуюся к тому времени версию Суллы о давней вражде между ним и Марием, хотя, конечно, и не придает ей такого значения, как Плутарх. При этом, как резонно указывает Кивни, Сулла не осознал еще важности армии как политического орудия, коль скоро попытался лишить командования Помпея Страбона и передать его войско Помпею Руфу. Историк также отмечает существенную особенность в отношениях Суллы с армией — воины при нем ни разу не выдвигали каких-либо требований, и уж тем более не устраивали бунтов, что начнется при Цезаре и достигнет высшей точки при триумвирах. Но дело здесь, конечно, не столько в личных качествах Суллы, сколько в эволюции сознания солдат. При этом будущий диктатор, по мнению исследователя, отнюдь не готовил армию для грядущей гражданской войны, которая началась спонтанно. Как полагает А. Кивни, Сулла ловко использовал настроения сенаторов, напуганных «кровавым погромом» Цинны и Мария и в итоге искавших спасения в его лагере, не объясняя того факта, что таковых до 83 г. до н. э., когда обозначился его успех, было немного.