Командование бригады, получив ясное представление о противнике, приняло решение под прикрытием артиллерийского огня и вечерних сумерек форсировать реку Варта. В 24 часа основные силы бригады были на противоположном берегу. Отходящий противник умело использовал лесные массивы и населённые пункты для обороны. За ночь мы продвинулись до 12 км, ведя тяжёлые бои.
Наутро поступил приказ захватить переправу через р. Варта в городе Конин. Моя разведгруппа вновь стремительным маршем двинулась вперёд. При подходе к городу Конин мы встретились с огромным предпольем. Противник заранее готовился к обороне в этом районе. Все дороги на протяжении 10 км были заминированы. Через каждый километр проходили противотанковые рвы. В лесных дефиле немцы организовали завалы, а улицы, проходящие через населённые пункты, забаррикадировали. Подходы к населённым пунктам и городу обстреливались ружейно-пулемётным и артиллерийским огнём. Дефиле были заняты вражескими солдатами, вооружёнными фаустпатронами.
Командование поставило перед моей разведгруппой задачу найти обход предполья, не принимая боя с противником, и выйти к переправе. Топографическая карта всегда помогала мне в таких случаях. Я наметил маршрут и вышел в путь, информируя по радио через каждые 10 минут в штаб о моих успехах. В намеченное время разведчики достигли окраин города. Наблюдением было установлено, что в городе идёт нормальное уличное движение, работает городской трамвай, фабрики и заводы.
Подошли основные силы бригады. Оборонительные рубежи противника не могли задержать их. После ночного боя противник оставил город, взорвав переправу.
Мне была снова поставлена задача найти брод через реку. С помощью местных жителей мы отыскали брод, взорвали лёд и пропускали танки.
Бригада должна была стремительным броском выйти к городу Познань и занять переправу через р. Варта. Разведка в течение ночи в нескольких направлениях установила силы и состав противника. Когда о результатах я доложил командованию, было принято решение обойти город с юга в 14 км, юго-западнее Познани форсировать р. Варта и наступать на запад.
За Познанью каждый населённый пункт, каждый городок противник превратил в опорные пункты. Но никакая сила не могла удержать бронированный поток, который двигался с востока на запад. Используя рельеф местности, просёлочные дороги, лесные тропинки скрытно от противника, моя разведгруппа вышла к границам Германии.
Граница проходила по болотистой местности, покрытой большим количеством озёр, соединённых друг с другом речками и каналами. Немцы взорвали все мосты и на собственной территории создали прочную оборону в районе города Бомст. Получив приказание в течение ночи установить силы и состав противника, я организовал сильную разведпартию в количестве 20 разведчиков, переодел их в немецкую военную форму, а сам нарядился обер-лейтенантом.
Вечером по лесам и болотам мы перешли границу и направились в город Бомст. По пути в нескольких местах нас останавливали немецкие патрули. Переводчик Немеренко, хорошо владевший немецким языком, давал исчерпывающие ответы. Когда мы вошли в город, оказалось, что немецкое население в большинстве своём эвакуировалось. Уточнив внутреннюю оборону города, разведпартия возвращалась домой. При выходе из города мы встретили повозку. Бесшумно обезоружили находившихся в ней немцев и увели с собой. Пленные оказались курсантами Берлинского военного училища. Они показали, что данный район обороняется двумя берлинскими офицерскими школами, конно-полицейским батальоном СС и 1-м сапёрным батальоном. С ценными сведениями, без потерь, мы возвратились в часть.
На следующее утро начался прорыв вражеской обороны. Шёл бой за первый немецкий город Бомст. После удачной атаки моя разведгруппа ринулась вперёд, в глубь логова врага. Общая задача бригады была такова: выйти на р. Одер в районе Франкфурта. Я получил приказание достичь указанного района, не вступая в бой с противником. Как и всегда, на помощь пришла фронтовая спутница – топографическая карта, по ней я наметил сложный путь.
По ненаезженной дороге, по узким лесным тропинкам мои разведчики, а за ними и вся бригада, за двое суток вышли на восточную окраину Франкфурта-на-Одере.
В городе поднялась тревога. Вой заводских сирен и паровозов дал понять жителям, что городу угрожает опасность. Части гарнизона, в составе двух тяжёлых полков, двух офицерских школ, до 20 танков и самоходок, перешли в наступление с целью отогнать нас от города. Кровопролитный бой продолжался в течение двух суток.
Бригада оказалась оторванной от своих тылов и от наступающих частей на 70–80 км. Горючее и боеприпасы были на исходе. Противник же непрерывно получал подкрепление и сумел окружить лес, где находились наши подразделения. Каждый час сжималось кольцо. Немцы готовились к штурму.
2 февраля 1945 года в 24.00 командир бригады поставил мне задачу найти проход для выхода из окружения. Он сказал: “Манукян, на тебя смотрит вся бригада. Если найдёшь проход, Россия никогда не забудет тебя”. Я понял суть дела и решил умереть, но выполнить поставленную задачу.
Но для выполнения задачи требовалось необходимое количество боеприпасов, которых мы не имели. Разведчиков я вооружил ножами, и мы двинулись в путь.
Четыре часа продолжались поиски прохода. Наконец мне удалось установить слабые места обороны противника. Я решил дерзким налётом напасть на немцев и вырваться из кольца.
Бросок был организован внезапно. На узком участке мы разбили немцев, расчистили коридор и вырвались из кольца. Мои разведчики, до единого, вооружились фаустпатронами. После 15-километрового марша мы встретились с танками соседней гвардейской части, которая продвигалась на помощь нашей бригаде. Совместно с ними мы подошли к лесу, где находились наши. Стремительное наступление дало возможность прорвать окружение, соединиться с частями бригады и отогнать немцев за Одер».
Гвардии майор М. Умывакин. «Офицер Павел Деркач[85]»
«Танки передового отряда подходили к межозёрному дефиле. Было известно, что в этих местах немцы имеют заранее подготовленный рубеж обороны. И поэтому командир батальона гвардии майор Карабанов вместе с экипажами в разведку послал своего начальника штаба гвардии капитана Павла Деркача.
– На вас возлагаю руководство, – сказал комбат начальнику штаба.
Капитан Деркач ответил коротким «есть!».
– Счастливого пути! – напутствовал комбат.
Танки, вытянувшись в колонну, пошли вперёд. Деркач находился на головной машине.
За перелеском открылось поле, а далее виднелась деревушка. Вот там, вдоль заболоченной реки, и тянулась цепь немецких укреплений.
Используя укрытия, лощины, кустарники, танки близко подобрались к укреплениям. Фашисты открыли огонь из орудий и миномётов. Начальник штаба вёл непрерывное наблюдение. Он выслал вперёд на фланги автоматчиков – десантников и сапёров, тщательно исследовал немецкую оборону и обо всём этом доложил по радио комбату. Он нашёл путь для обхода противотанкового рва и надолбов. Вскоре туда устремился весь батальон.
При продвижении вперёд батальон встретил ожесточённое сопротивление. В момент атаки был убит комбат майор Карабанов. Получил ранение его заместитель. И тогда начальник штаба принял командование батальоном на себя. Похоронив своего командира и друга, танкисты устремились вперёд. Теперь батальоном командовал Павел Деркач. Полюбили нового командира за отвагу, за умение, за строгость, за заботу. Он всегда чётко и ясно ставил задачу.
– Наша задача дойти до Берлина, и мы обязательно дойдём! – убеждённо говорил капитан Деркач».
Гвардии майор В. Смирнов. «На Одер. Удар»
«Два часа назад здесь были немцы. Капитан Бинштиль, командир мотобатальона 19-й танковой дивизии, брился. Солдаты отдыхали в блиндажах.
Это была третья линия обороны – отличные траншеи, минные поля, проволочные заграждения, – немцы чувствовали себя относительно спокойно. Правда, впереди громыхало. Кто-то пустил слух, что русские перешли в наступление.
Капитан Бинштиль, намыливая подбородок, резко оборвал командира роты, который осторожно намекнул ему об этом. Командир батальона больше знает. Да если бы это было и так? До третьей линии русские никогда не дойдут. Таков приказ фюрера. Капитан был нацист и заставлял себя верить в победу. К тому же утро было туманное, авиация почти не беспокоила. “Обычная разведка боем”, – решил он. Однако приказал связаться со штабом дивизии.
И тут началось. Связь со штабом оказалась прерванной. Гром приближался. Рука капитана с безопасной бритвой вдруг отказала ему, он дважды порезал щёку. Потом он не помнит, что же случилось. Совсем не со стороны передовой, а откуда-то сзади, с тыла, ворвались советские танки. Ударили пушки, пулемёты, заиграла “катюша” – и всё перемешалось.
Капитан Бинштиль пришёл в себя, когда оказался у нас в плену. Половина батальона разделила его участь, другая половина солдат валялась в траншеях, возле блиндажей, на поле, расстрелянная в упор танкистами. Пока капитана вели на допрос, он мог наблюдать, как всюду, куда хватало глаз, сплошной стальной лавиной мчались на запад советские танки, “доджи” и “студебеккеры” с прицепленными орудиями и миномётами, бронетранспортёры, мотоциклы, автомашины с мотопехотой, юркие броневички и страшные немецкому сердцу “катюши”. Капитан бледнел, серел, стал горбиться и глядел в землю.
Когда пленного доставили к известному нашему командиру-танкисту Герою Советского Союза Гусаковскому, метаморфоза с капитаном Бинштилем подходила к концу. Он был угрюм и еле передвигал ноги.
– A-а! Старые “знакомые”, – выразительно сказал Гусаковский, когда узнал, что капитан из 19-й танковой дивизии. – Ахтырку помните?
Бинштиль с последней гордостью расстегнул шинель и показал крест.
– Ахтырка.
Гусаковский усмехнулся, пощурился на пленного и распахнул свой дублёный полушубок. Вся грудь его горела и сияла орденами.