20-я гв. мбр к началу наступления, на 15 апреля 1945 г. имела боеготовых танков Т-34/85 – 16, из них 3 танка командования, автомашин – 172, 76-мм орудий – 12, 57-мм —12,120-мм миномётов – 5, 82-мм – 30. Личный состав: стрелки – 701 (из них одна рота 123 человека на охране штаба корпуса), автоматчики —172, разведчики – 109. Боевой состав приданного 353-го гв. сап: СУ-76 – 21.
Прибыв в выжидательный район, бригада стала продвигаться по просекам, вытянувшись в колонны, приняв следующий боевой порядок: РГ, ООД, авангард: 2-й мсб, рота 68-го гв. тп, адн; главные силы: 3-й мсб, 68-й гв. тп (без одной роты), 353-й гв. сап, миномётный батальон, управление бригадой, 1-й мсб.
В 5.00 16 апреля 1945 г. началась мощная артподготовка. Крупные силы авиации начали обработку переднего края и глубины обороны противника. В 6.00 20-я гв. мбр выступила из выжидательного района, переправилась через р. Одер в районе Геритца и к 9.00 16 апреля остановилась в районе Ратштока в ожидании готовности прорыва.
Ввиду того, что стрелковым частям не удалось осуществить прорыв, командир корпуса приказал бригаде начать боевые действия. К 11.00 авангард бригады завязал упорные бои с отходящим противником на юго-западной окраине Заксендорфа и, преодолевая яростное сопротивление немцев, к 16.00 16 апреля достиг канала 1 км юго-западнее Заксендорфа. Остальные части бригады до 16.00 стояли в колонне на шоссе Ратшток – Заксендорф.
Вследствие того, что авангарду бригады не удалось пробить брешь в обороне противника и ввиду отсутствия свободных обходных путей, бригада развернула все свои части и в 20.00, после пятнадцатиминутного огневого налёта, повела наступление на Либбенихен. Преодолевая ожесточённый огонь пулемётов, танков и самоходных орудий, полевой артиллерии и миномётов противника, части бригады к 22.00 вышли на скаты гребня восточнее 200 м к станции Либбенихен, при этом 3 танка 68-го гв. тп прорвались к станции, но противнику сосредоточенным огнём из всех видов оружия удалось отсечь от них пехоту, и прорвавшиеся танки погибли. Всего 20-я гв. мбр потеряла в этом бою 3 танка сожжёнными, 1 подбитым, 4 сожжённых автомашины и до 40 человек убитыми и ранеными, уничтожив при этом до 150 гитлеровцев, 1 танк, 1 СУ, 3 полевых орудия и несколько пулемётов.
Части армейского подчинения. 64-я гв. тбр с 11-м гв. ттп, 19-я сабр к 18.00 16 апреля сосредоточились: 19-я сабр – роща восточнее Зайцига; 64-я гв. тбр – лес с отметки 55,7 (3 км восточнее Геритца); 6-й мцп, 12-й омцб – лес 2 км восточнее Гартова.
К исходу дня 16 апреля 1945 г. второй оборонительный рубеж немцев, проходивший по Зееловским высотам и являвшийся главной линией обороны противника, прорван не был. Таким образом, 1-я гв. ТА не получила возможности войти в прорыв и развить успех в соответствии с планом, и была вынуждена совместно с 8-й гв. А прорывать оборону противника на всю глубину.
Генерал-полковник В. И. Чуйков. Выступление на военно-научной конференции, посвященной Берлинской наступательной операции
«В первый день операции 16 апреля 1945 г. наши войска дружно пошли в наступление, быстро преодолели первый рубеж обороны и подошли к Зееловским высотам. Артподготовка, которую провела армия в течение 15 минут по Зееловским высотам, то есть по второй позиции, оказалась недостаточно сильной и эффективной для того, чтобы подавить огневое сопротивление противника в его обороне. Позиция на Зееловских высотах была главным рубежом обороны, и наша пехота и танки не могли взять её сразу с ходу.
Тем более не нужно забывать, что на участке армии с плацдарма, находящегося в долине р. Одер, на Зееловские высоты вели четыре дороги, по которым можно было забраться на эти высоты, из которых одна была тем более ещё крепко разбита и завалена. Крутизна подъёма на эти высоты была градусов 30–50, и наша техника, в частности танки, была вынуждена построиться в кильватерную колонну и двигаться. Вы сами понимаете, что такие боевые порядки перед высотами, на которые нужно было забираться, были малоэффективны без хорошего артиллерийского воздействия на противника. Поэтому, подойдя к Зееловским высотам, пройдя 6–7 км, наступление захлебнулось. Продолжать атаку в этот же день, не организовав нового артиллерийского наступления, – это истреблять войска. Нужно было обязательно повторить артиллерийское наступление с переменой огневых позиций, потому что, как я уже говорил, мы продвинулись километров на 6–7. Но, чтобы передвинуть такую массу артиллерии, хотя и не всю (мы дальнобойную артиллерию не передвигали), нам потребовались не часы, а так полсуток, то есть были готовы к наступлению к утру 17 числа.
Я не слышал, чтобы маршал Жуков давал приказ танковым армиям двигаться в первый день вместе с полевыми армиями в наступление. Я этого приказа не слышал, хотя маршал Жуков был всё время у меня на НП.
Факт тот, что, когда танковые армии врезались в боевые порядки войск общевойсковых армий и пошли на Зееловские высоты (всего лишь по четырём дорогам, по которым могла двигаться техника), я считаю, что танковые армии в этот день не только не принесли пользу, а, наоборот, даже вред.
Почему? Очень просто, товарищи, плацдарм болотистый, как мы с вами отмечали, с каналами, с ручьями и т. д. Здесь дороги очень редкие и перекопанные, мосты взорваны, двигаться техника могла только по дорогам, свернуть вправо и влево не могла. Плацдарм был и без того перенасыщен техникой: артиллерией, танками НПП и проч.; когда сюда врезались колонны танковых армий, перед противником была прекрасная мишень для того, чтобы бить по танкам, но танки не в состоянии были развернуться в мало-мальски удобный боевой порядок. Я считаю, что введение в бой в первый день танковых армий не совсем удачно, хотя бы и на завершающем этапе Великой Отечественной войны. Тем более, что пехота и наши танки НПП и артиллерия не выдохлись в своём наступлении так, чтобы было нужно поддержать их танками. Ударная сила у нас была достаточная, настроение наступать было крепкое. Когда танковые части танковых армий врезались в боевые порядки армий, я решил рокировать одну 82-ю дивизию, вынести на правый фланг, где у меня получился успех, пройти нужно было ей каких-то 6–8 км, она двигалась целую ночь и в середине дня еле-еле вышла на тот участок, где ей нужно было атаковать. Почему? Все дороги были запружены, и какой-либо манёвр совершить было исключительно трудно. Командир корпуса Хетагуров здесь, и знает, как он проделывал манёвр с 82-й дивизией».
Генерал армии В. Д. Соколовский. Выступление на военно-научной конференции, посвященной Берлинской наступательной операции
«Выгодно ли было в этой обстановке придерживаться принятого плана операции, когда условий для ввода танковых армий создано не было, а противник вместо ослабления продолжал усиливать силу сопротивления?
Командующий фронтом маршал Жуков думал, что нет (моё мнение – такое же). Он принял решение ввести 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии. Был ли в этом риск, не рано ли ввели в бой танковые армии? Такие сомнения здесь, как вы помните, высказывались. Я считаю, что те товарищи, которые так думают, были не правы. Риска здесь не было. Глубина операции (100–110 км) и сложившаяся обстановка в борьбе за вторую полосу обороны противника позволила нам предусмотреть дальнейший ход развития операции и более чётко спланировать использование сил и средств фронта.
Нужно было сохранить инициативу и быстро прорваться к Берлину, не рискуя остаться без резерва. Задерживаться с вводом танковых армий нельзя было. Это было бы неверно. Неверно потому, что мы здесь неоправданно должны были рисковать своей пехотой, вынудили бы армии израсходовать свои резервы и вести затяжное, медленное наступление, которое могло бы привести к потере инициативы, темпа и привести к выталкиванию противника вместо его дробления и уничтожения. Этим самым противнику создавались бы благоприятные условия для организации планомерной, последовательной обороны с нарастающей плотностью на рубежах, которых, как вы видите, было подготовлено очень много. Иными словами, мы дали бы противнику козырь в руки для ведения затяжных оборонительных боёв и позволили бы ему выиграть время для усиления обороны собственно Берлина.
Товарищ Чуйков считает, что решение на ввод танковых армий до преодоления второй полосы обороны было неправильным. Но ведь, кроме второй полосы, противник ещё имел целую систему оборонительных полос, включительно до Берлина. В этих условиях рассчитывать на создание благоприятных условий для ввода в прорыв танковых армий не приходилось. Необходимо было усилить удар общевойсковых армий ударом танковых армий, то есть нанести такой мощный удар, чтобы не допустить каких бы то ни было пауз в начале операции. Момент ввода в сражение танковых армий вполне отвечал обстановке. Сила нашего удара вынудила противника ускорить ввод своих резервов и по существу ослабить оборону Берлина. Мы же, введя танковые армии, сохранили в общевойсковых армиях резервы – целые корпуса для борьбы за Берлин в уличных боях и тем самым выиграли темп и стремительность манёвра для окружения Берлинской группировки противника и захвата самого Берлина».
В ночь с 16 на 17 апреля 1945 г. 1-я гв. ТА подтянула всю артиллерию к передовым частям и уточнила вопросы взаимодействия с 8-й гв. А. В 10.30 17 апреля 1945 г., после тридцатиминутной артподготовки, начался штурм обороны противника на рубеже Зееловских высот. 1-я гв. ТА, взаимодействуя с 8-й гв. А, наступала на фронте Вербиг, Либбенихен, нанося удар в общем направлении на Мюнхеберг.
Противник, опираясь на заранее подготовленный оборонительный рубеж и используя выгоды местности, в первой половине дня 17 апреля 1945 г. частями 20-й пгд, тд «Мюнхеберг», 303-й пд и введённой пгд «Курмарк», при поддержке артиллерии 404-го народно-артиллерийского корпуса, оказывал сильное сопротивление на рубеже высота
63,1 (2 км севернее Зеелова), западнее Фридерсдорфа и Дольгелина, Либбенихен, сосредоточив на рубеже Зеелов, западнее Дольгелина до 50 танков и свыше трёх дивизионов артиллерии. На участке Фридерсдорф – Дольгелин немцы неоднократно переходили в контратаки силами батальон-полк пехоты, при поддержке артиллерии и 10–25 танков и самоходок.