– Тебя вот тоже развела как-то, – заметила она, мечтая только об одном – чтобы он просто встал и ушел, не доведя ее до греха. – Помнишь, с чьей подачи у тебя теперь такие великолепные фарфоровые зубки, а, Макар?
Он захохотал, откидываясь на спинку и демонстрируя прекрасную работу протезистов и стоматологов, потом резко оборвал смех и опять уставился на Марину:
– Давай не будем об этом, годится? Что нам с тобой делить, Коваль, ведь и так все поделено. Я рад, что встретил тебя, а ты меня совсем не уважаешь – вон даже с мальчиком своим не знакомишь. – И он кивнул в сторону Кольки, с интересом разглядывающего явно уголовную морду Марининого собеседника.
– Нужды не вижу, – пожала она плечами. – Тебя, кстати, нигде не ждут? – пришлось устранять его вот так, в лоб, а то беседа стала утомлять.
– Борзая ты, Наковальня, и отсюда все твои проблемы. Помнишь, еще Строгач покойный тебе об этом говорил – не зарывайся, мол, но ты ведь упертая, мало что бригадиром стала, так ведь баба! И как только тебя твои быки терпят? Будь моя воля, я б тебя под хор и на трассу, а не над братвой…
– Так, все! – рявкнула Марина, вставая. – Ты за базар отвечать перестал, да, Макар?! Я тебе не баба, и под хор меня – дело хлопотное и неблагодарное! Пошел отсюда, пока не началось!
– Я бы на твоем месте в чужом городе, да без Хохла твоего, шибко бы хвост-то не задирал, а то, не ровен час, найдется еще кто-то типа Воркуты, кто не побоится саму Наковальню отмочалить! – предупредил Макар, вставая и собираясь уходить. – Здесь ты не в авторитете, дорогуша, ты – просто мясо.
– Макар, а ведь я возвращаюсь, – задумчиво протянула Марина, глядя мимо него на стену. – Подумай, понравится ли Бурому то, что я ему расскажу…
– Да мне по… на Бурого, – сообщил Макар, и только теперь до нее дошло, что он просто под кайфом, и потому такой смелый и наглый.
– Завтра ты проспишься и вспомнишь все, что наговорил. Извиняться не вздумай – пришибу! – пообещала Коваль ему в спину.
Макар отвалил, а Марина не могла даже взглянуть в лицо племянника, которому так неожиданно открылась вся правда про его красавицу-тетку, на которую он не мог надышаться. Бедный парень…
– Коля, – нерешительно начала она, но он перебил:
– Не надо. Я не ребенок, мне двадцать четыре года, я все прекрасно понял.
– Коля, это не то… я не об этом хотела поговорить с тобой…
– Пойдем потанцуем, – внезапно сказал он, беря ее за руку и направляясь к танцполу.
Там он обнял Марину за талию и чуть прижал к себе, заставляя двигаться вместе с ним в такт медленной песне, льющейся из огромных колонок.
– Коля, я не хотела, чтобы ты вот так узнал о том, кто я на самом деле…
– Помолчи, – попросил он, прижимая ее голову к своему плечу.
Танец кончился, и они вернулись к столику, Марина залпом влила в себя стакан текилы и сунула в рот ломтик лимона, в душе проклиная Макара и обдумывая план мести обуревшему сутенеру.
В конце концов Марина напилась, забыв, что пришла не с Хохлом, привычным к ее выходкам, а с молодым мальчишкой, но Колька оказался на высоте – довез ее до дома и на руках поднял в квартиру, сдав отцу. Ночевать он тоже остался у них и утром долго смеялся, глядя на Маринино синее лицо и трясущиеся руки:
– Да, тетка, здорова ты текилу глушить! Я бы не угнался!
– Ой, даже и не пробуй – это никому не удавалось! – держась за раскалывающуюся голову, простонала она. – Будь хорошим мальчиком, не дай умереть похмельной женщине – аспирин у деда попроси…
Отец долго распекал ее за легкомыслие и излишне свободное отношение к алкоголю, отчего головная боль только усилилась, да еще к ней присоединились угрызения совести – ничего себе, сходила с племянником на концерт!
– Пап, я не всегда так напиваюсь, просто вчера звезды сошлись, – оправдывалась Марина, стараясь не обращать внимания на смешки и подколки племянника, но отец строго глянул на него, и Колька закрыл рот. – Господи, как мне хреново…
– Еще бы – литр в одного! – поддел снова Колька, и она опять застонала. – Может, сто граммов? – предложил он, но Марину на второй день мутило даже от воспоминаний, а не то что…
– Последнее дело – опохмеляться, – сообщила она заупокойным голосом. – Лучше умереть.
…Что и попыталась сделать, проспав до самого вечера.
Снедаемый любопытством Николай домой не поехал, даже помог деду приготовить ужин, пока тетка отлеживалась. Ее появление на кухне было встречено радостными улыбками и смехом племянника:
– Ой, выжила!
– И не говори! – подтвердила Марина. – Сама удивляюсь!
– Садись, Мариша, будем ужинать. – Отец накрывал на стол, суетился между плитой и холодильником, стараясь сделать все, как положено.
Коваль села за стол, но есть почему-то не хотелось, и она только вяло поковырялась вилкой в салате, не осилив даже половины.
– Коль, ты закончил? – Она взяла сигареты и встала. – Папа, ты не возражаешь, если мы в твоем кабинете пообщаемся?
– Конечно, разговаривайте, я мешать не буду.
Они закрылись в кабинете, и Коваль, закурив и закинув ноги по привычке на край стола, посмотрела на племянника:
– Ну, спрашивай, я же вижу, ты места себе не находишь от любопытства.
– Кто это был вчера?
– Это один из четырех уцелевших в ходе разборок криминальных авторитетов в моем городе. Гнусная личность, если уж откровенно говорить, я его всегда терпеть не могла.
– А ты, как я понял, тоже оттуда? – Коля указал глазами куда-то на потолок, словно имея в виду какой-то заоблачный, недостижимый Олимп.
– Правильно понял, – кивнула она, не видя смысла отпираться – все равно узнает.
– Ни фига себе! – присвистнул он, широко распахивая глаза.
– Коля, ты еще такой пацан! Думаешь, это все так интересно и романтично? Где вы успеваете нахвататься сказок о честном воровском братстве, о кодексах каких-то? – поморщилась Коваль. – Это все настолько далеко от реальности, ты и представить себе не можешь! Нет более хитрых и изворотливых людей, чем эти самые авторитеты, а уж за деньги они ни перед чем не остановятся. Поверь, я знаю, о чем говорю!
– А ты сама-то откуда знаешь? – вполне резонно спросил он, доставая из углового шкафчика коробку шоколадных конфет и протягивая ей: – Давай дедовы запасы уничтожим?
– Я не ем сладкого. А откуда знаю… это очень длинно рассказывать, в другой раз как-нибудь. Вот ты смотришь на меня сейчас и думаешь – ну, крутая у меня тетка, в авторитете, денег вал, ведь так? Я знаю, Коля, ведь ты не первый и даже не второй. Но я вот что скажу тебе – это все такая грязь, что я иногда и думать не могу без содрогания. Мой муж был очень неглупым человеком и влияние в этом мире имел огромное, но отказался от всего, чтобы вести дела в открытую, чтобы деньги не были на крови, чтобы никто не смел сказать, что Малышев вор. Репутация ему была всего дороже.
– А тебе?
– А мне всегда было все равно – и моя репутация такова, что сегодня Макар, проснувшись утром и вспомнив, что наговорил мне накануне, будет бледнеть и потом обливаться. Потому что я никому не позволяю говорить в мой адрес всякую чушь. – Марина закурила сигарету и посмотрела на Кольку – тот был в легком трансе от услышанного.
– И ты можешь взять меня к себе?
– И зачем бы ты мне сдался? – усмехнулась она. – По клубам меня водить?
– Серьезно – ведь я юрист, и специализация у меня по строительному праву, вдруг пригожусь, а? – Он смотрел на нее умоляюще, и Марина не стала больше издеваться над ним:
– Об этом я и хотела с тобой поговорить. Если ты не против, можешь попробовать поработать у меня, но подчеркиваю – поработать, даже то, что ты мой племянник, не даст тебе преимуществ перед всеми остальными, – предупредила она, чтобы сразу избежать ненужных проблем. – Я очень трепетно отношусь к корпорации Егора, там всегда и все должно быть в порядке. Работы много, зарплату тоже соответствующую будешь получать, так что подумай.
– И жить мне придется у тебя?
– Зачем – у меня? Я поселю тебя в отдельном коттедже. Ты машину водишь?
– Да, права есть, но машину отец ни в какую не хочет покупать, чтобы никто носом потом не ткнул.
– У меня с этим нет проблем – тот, кто решил ткнуть меня носом, либо не родился, либо уже умер, – усмехнулась Марина. – Я спрашиваю потому, что жить ты будешь за городом и без машины там делать нечего.
– А как я на работу буду ездить? – удивился племянник, отправляя в рот очередную конфету. – Ведь это пока я заработаю…
– Ой-ой-ой! Смотрите на нас! «Заработаю»! – ехидно улыбнулась она. – Первое время ты и на ролики не заработаешь – у меня никто просто так деньги не получает. Машину я тебе подарю, так и быть. Не самую крутую, конечно, но ездить можно будет.
– А ты сама на чем ездишь?
– На «Хаммере».
– Ни фига себе! – удивленно протянул он. – Это ж целый танк!
– И не говори, а жрет, как автоколонна! Зато в нем безопасно. Так ты подумай – я еще пару дней здесь побуду, у тебя есть время.
Колька уехал только к вечеру, а Марина с отцом сели в гостиной смотреть фотографии. С пожелтевших карточек на Коваль смотрел отец, молодой и красивый, его жена, Димка – то совсем маленький пацаненок, то школьник, то уже курсант школы милиции, очень важный и довольный собой. Но особенно ее заинтересовали снимки, на которых были дед и бабушка. Отец оказался прав – внешне Марина была точной копией этой худощавой, высокой женщины с чуть прищуренными глазами и строгой прической. Тот же нос, те же глаза, жаль, что не видно, какого они были цвета, та же улыбка. И дед – всегда подтянутый, в военной форме, строгий и неприступный. Отец был похож на него неуловимо, чем-то таким, что не поддавалось описанию, но сразу чувствовалось. В Марине же от деда был взгляд – в упор, пристальный.
– Странно, что я совсем на мать не похожа. Видимо, я ее настолько терпеть не могла, что твои гены вышли на первый план, – заметила Коваль, закрывая альбом.
– Не говори так, Мариша, разве можно так – о матери?