хман, должны уйти. (Даже сотрудники резиденции не любили этот тандем. Дворецкий Герман Томпсон сказал: «Было в Холдемане и Эрлихмане нечто такое, что вы могли посмотреть на них и понять, что они никогда не будут уважать в вас человека».) Президент попросил Тришу остаться на весь день и составить ему компанию, но она понимала, что должна оставить его в одиночестве, чтобы он принял решение.
Дочери Пэт были полностью поглощены Уотергейтом. За несколько дней до объявления об отставке президента Джули написала отцу записку: «Дорогой папа, я люблю тебя. Все, что бы ты ни сделал, я поддержу. Очень горжусь тобой. Пожалуйста, подожди неделю или даже дней десять, прежде чем принять это решение. Пройди через огонь чуть дольше. Ты такой сильный!»
Белый дом — чудесная страна для детей. Саша и Малия Обама приглашают друзей переночевать на воздушных матрасах в Солярии на третьем этаже. Челси Клинтон загорала на оконном уступе своей спальни, пока представители прессы не сказали об этом главному церемониймейстеру, и он потребовал, чтобы она слезла. Дочери Джонсона использовали Солярий в качестве подросткового укрытия, где они готовили газированную воду. И все дети в конце концов обнаруживали потайную лестницу, соединяющую второй и третий этажи. Дети Форда носили джинсы и клали ноги на мебель, пока их мать не сделала им выговор: «Не кладите туда ноги! Это стол Джефферсона». Бетти требовала придерживаться хороших манер, как только они попали в Белый дом. Ей хотелось, чтобы ее семья поднялась до уровня Белого дома и не снижала принятые здесь стандарты. Она говорила об испытаниях материнства так же честно, как и Леди Берд. «Господи, благослови детские сады, — писала она в своих мемуарах. — Должна сказать, что было радостно иметь половину дня без двух маленьких мальчиков, которые бегают повсюду и все переворачивают вверх дном». Из-за поездок мужа-конгрессмена Бетти приходилось поднимать четверых детей — включая трех хулиганистых мальчишек — одной, в отсутствии мужа иногда более полугода. Долгие отлучки Форда были непростительны, по словам Бонни Анджело, журналистки, которая писала о Фордах для журнала Time. «Она жила в настоящем заточении, а ведь она не была джинном, который должен находиться в бутылке», — сказала Анджело о Бетти. В последний год, когда Форд был лидером меньшинства в Палате представителей Конгресса, он посетил около двухсот политических мероприятий и находился в командировках 258 дней. «Я не могла сказать: «Подождите, пока ваш отец вернется домой», — вспоминала Бетти. — Их отца не стоило ждать домой, может быть, в течение недели». Именно Бетти водила детей к дантисту, к педиатру, на футбольные тренировки. Помощник Форда Роберт Хартман в конце концов уступил давлению со стороны Бетти в пользу сокращения графика ее мужа, когда он стал вице-президентом. «Теперь мы должны смотреть на это по-другому», — сказал Хартман планировщикам. Выматывающие хлопоты повседневной жизни были тяжелым грузом для Бетти, и позже она в интервью журналу Good Housekeeping выразила надежду, что намного большее число мужчин начнет разделять рабочую нагрузку, которую несут их жены. Как и многие политические жены той эпохи, она была «чаще политической вдовой, чем политической женой», — сказала журналистка Коки Робертс. И, как и многие матери, сидящие дома с детьми, Бетти познала периоды одиночества и горечи.
= Как и многие политические жены той эпохи, она была «чаще политической вдовой, чем политической женой».
Фордам никогда не приходилось переживать кровопролитную кампанию, чтобы попасть в Белый дом. Форд был выбран президентом Никсоном, чтобы заменить опального вице-президента Спиро Агнью, который был вынужден уйти в отставку из-за уклонения от уплаты налогов. Фактически Форд когда-либо баллотировался лишь в округах Иония и Кент штата Мичиган. Когда семья переехала в Белый дом, Бетти не могла понять, почему горничные и дворецкие так молчаливы с ней. Она думала, что, возможно, не нравится им. Выяснилось, что Пэт Никсон предпочитала, чтобы они оставались на заднем плане. Когда занималась отделкой Овального кабинета, она сказала своему пресс-секретарю Шейле Рабб Вайденфельд, что хочет заменить голубой и золотой цвета, потому что они «словно отражают своего рода «имперское президентство». Она заменила их при оформлении более темными натуральными тонами и даже добавила комнатные растения.
= «Когда у вас четверо детей и вы должны оплатить их учебу в колледже, приходится экономить свои пенни на всем».
Сьюзен Форд вспоминала, что ее семья действительно походила на типичные семьи среднего класса по всей стране: «Мои родители, когда мы были детьми, если ты затеешь ссору, позволяли тебе выяснять отношения до конца. Они не войдут и не станут прерывать ссору между нами. Если кто-то пострадал, это было другое дело». Дети Форда носили одежду от Sears и JCPenney. «Когда у вас четверо детей и вы должны оплатить их учебу в колледже, приходится экономить свои пенни на всем». Сьюзен впервые получила платье от Lord & Taylor, когда ее отец стал вице-президентом. У Фордов даже не было отдельного обеденного стола в их доме в Александрии, поэтому мальчики втискивались рядом друг с другом за кухонным столом, и последней была Сьюзен. Три мальчика всегда хватали пищу, прежде чем она по второму кругу доходила до Сьюзен, которая была самой младшей и единственной девочкой. Сьюзен говорит, что когда Джек был подростком, он затевал ссоры с матерью. «Не было на месте отца, чтобы сказать: «Джек Форд, прекрати это». Сьюзен в конце концов отправилась к матери после одной из ссор за ужином, чтобы успокоить ее, а брат Майк пошел к Джеку в спальню и сказал, что ему нужно извиниться. Бетти не скрывала своих чувств и страдала от того, что нередко вынуждена рожать детей в отсутствие отца. Будущий президент чувствовал себя виноватым из-за своих долгих поездок и пытался возместить это, покупая ей драгоценности. Но она больше всего нуждалась в его времени.
Невозможно полностью оградить ребенка, живущего в Белом доме. Девятилетняя Эми Картер взглянула на репортеров, которые выстроились, чтобы посмотреть, как она покидает президентскую резиденцию, впервые отправляясь в школу, «Фаддеус Стивенс Элементари» и спросила: «Мама, мы все-таки должны быть с ними милыми?» Пресса окружила машину Картеров, когда они прибыли в школу, и Эми выглядела расстроенной. Президент Картер когда-то состоял в школьном совете штата Джорджия, и Картеры помнили, как после отмены в школах разделения по расовому признаку люди забирали своих детей и отправляли их в частные школы. Для Картеров было важно, чтобы Эми общалась с представителями разных рас и выходцами из различных социальных слоев. «Мы решили попытаться продвигать государственные школы, — сказала Розалин в интервью. — Дети, с которыми она ходила в школу, были в основном сыновьями и дочерьми сотрудников, которые работали у нас. Думаю, что в ее классе учились носители двадцати восьми разных языков».
Хотя Эми ела хот-доги и бобы на обед, как и ее одноклассники, она заметно выделялась. Ее спальню в Белом доме занимала когда-то Кэролайн Кеннеди, и она делала домашнее задание за старым письменным столом Элеоноры Рузвельт. Во время первой недели занятий учительница оставляла ее в классе с агентами Секретной службы во время перемены, потому что на детской площадке другие ученики толпились вокруг нее. Она была настолько недовольна таким порядком, что вскоре ей разрешили выходить на площадку. В школе устроили специальный офис для двух агентов Секретной службы, чтобы они не бросались в глаза. Эми была четвертым ребенком Картера и единственной дочерью, и Розалин утверждает, что жизнь в Белом доме была для нее нормальной. «Это было привычно для нее, потому что ей было три года, когда мы переехали в губернаторскую резиденцию».
= Во время первой недели занятий учительница оставляла ее в классе с агентами Секретной службы во время перемены, потому что на детской площадке другие ученики толпились вокруг нее.
По словам Розалин, в особняке губернатора в Джорджии было еще меньше уединения. Там единственный способ добраться до кухни — пройти через маршрут туристов. Однажды Розалин на секунду потеряла контроль и «появилась в купальном халате» перед толпой посетителей. Публичная жизнь была единственной жизнью, которую Эми когда-либо знала. «При виде нее у всех возникал ажиотаж по поводу малышки, и, чтобы добраться до нужного места, она шла прямо, глядя вперед… Помню, как в первый день, когда Эми пошла в школу в Вашингтоне, все были огорчены тем, что она казалась такой одинокой. Это была ее нормальная жизнь». Вскоре другие дети привыкли к Эми, и она приводила домой друзей, например, Клаудию Санчес, чей отец работал поваром в посольстве Чили. Они ночевали в Спальне Линкольна и прислушивались к шорохам, надеясь увидеть призрак самого президента. В тихие летние ночи они даже спали снаружи, в домике на дереве, на Южной лужайке.
Розалин считает, решение взять с собой в Белый дом няню Эми, Мэри Принс, пошло на пользу. Розалин познакомилась с Принс, когда та отбывала пожизненный срок за убийство и по программе попечительства выполняла работу в особняке губернатора. («Я оказалась в неправильном месте в неправильное время», — рассказывала Принс. «Она была абсолютно невиновна», — заявила Розалин в интервью.) Принс было двадцать семь лет, когда она начала работать в резиденции губернатора в качестве няни трехлетней Эми. Они бесконечно играли в прятки, щекотали друг друга и лазили по деревьям. Перед сном Принс почесывала Эми спинку и помогала ей заснуть. Иногда она ложилась с ней и пела «Раскачивайся не спеша, прекрасная колесница» (духовная песня афроамериканцев. — Авт.). Когда в 1975 году срок Картера на посту губернатора истек и семья вернулась в Плейнс, родной город Картера в штате Джорджия, кажется, история Золушки закончилась и для Принс. Она вернулась в тюрьму.
Розалин не забыла ее, даже после того, как стала женой кандидата в президенты от Демократической партии, и посещала Принс в тюрьме округа Фултон и в исправительно-трудовом центре с условным освобождением города Атланта, где Принс работала поваром. Когда Картеры переехали в Белый дом, Принс отправилась в Вашингтон на инаугурацию и провела две ночи в Белом доме, хотя не имела права на условно-досрочное освобождение еще три месяца. Она пришла на инаугурационный бал в платье, которое сшила из бархата, подаренного ей женщинами-заключенными. Накануне ее возвращения в Джорджию новая первая леди спросила ее: «А не хотели бы вы поработать в этом большом старом доме?» Хватило одного письма от Картеров к должностным лицам тюрьмы штата Джорджия, и Мэри была освобождена, чтобы работать няней Эми. Было заключено необычное соглашение, согласно которому президент Картер выступил в качестве офицера по условно-досрочному освобождению. Принс поселили в спальню на третьем этаже, и ей было назначено годовое жалование 6004 доллара. Мэри до сих пор заботится о Картерах и живет в трех кварталах от них. Она даже помогала Эми, когда та стала матерью. «Если кто-то заболевал или нуждался в ней, она всегда оказывалась рядом, — сказала Розалин о своей давней подруге. — Мы бы не могли путешествовать и делать то, чем занимаемся сейчас, если бы Мэри не присматривала з