большого аэропорта и делили пиццу; Мишель пила вино, а он взял себе пиво. «Это был один из тех действительно прекрасных дней в ходе предвыборной кампании, который вы видите в фильмах. Поскольку девяносто процентов дней не такие, вы особенно цените такие часы».
VАктеры второго плана
«Пусть у кого-то другого есть Мэдисон-авеню[16]. Я выбираю Берд».
Первые леди поддерживают своих мужей, и это подразумевает, что они служат им источником бодрости и силы духа во время трагедии. Такими были Леди Берд Джонсон после убийства президента Кеннеди и Лора Буш после событий 11 сентября. Они могут общаться со скорбящими матерями и женами менее формально, чем президент, часто отказываясь от собственных амбиций и желания во имя миссии президентства, возложенной на их мужей. Даже когда они намерены сделать что-то незначительное, например, заменить сотрудника аппарата Белого дома, они делают это с одобрения президента. Первые леди выступают как союзницы на национальной арене, где каждое их движение находится под пристальным вниманием, и они не могут что-либо предпринять без оценки возможных последствий. Во всех случаях можно усомниться в том, что их мужья были бы избраны, если бы их не было рядом.
= «Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой был адским годом».
Леди Берд Джонсон любила читать, но в старости у нее развилась дегенерация желтого пятна, и она больше не могла читать без усилий. Ее преданный персонал состоял из нескольких женщин (часть из них работала с ней в Белом доме), и они по очереди читали ей. Ширли Джеймс, исполнительный помощник Леди Берд, находилась рядом до самой кончины первой леди 11 июля 2007 года в возрасте девяноста четырех лет. Годами ранее Джеймс готовила Леди Берд к ретроспективному интервью, посвященному событиям 1968 года. Вдвоем они сидели на ранчо Джонсонов в Техасе, и Джеймс читала вслух части дневника Леди Берд, в которых шла речь об убийстве Роберта Кеннеди и Мартина Лютера Кинга-младшего. Джеймс сдерживала слезы, когда читала запись Леди Берд о дне гибели Роберта Кеннеди. «Тысяча девятьсот шестьдесят восьмой был адским годом», — сказала Джеймс, качая головой, и слезы катились по ее щекам. Она подняла глаза и с удивлением увидела слезы на лице Леди Берд, которая редко плакала. «Да, — тихо согласилась Леди Берд, — это был адский год». В дневниковой записи, сделанной в тот день, когда был застрелен Роберт Кеннеди, Леди Берд написала: «Было нечто нереальное во всем этом — как ночной кошмар. Такого не могло быть наяву. Все это приснилось. Это случилось раньше».
Она слишком хорошо знала, что произошло раньше, 22 ноября 1963 года, в день убийства президента Кеннеди, который навсегда изменил ее жизнь. Ни одной современной первой леди не приходилось прежде справляться с таким жестоким переходом, какой выпал на долю Леди Берд Джонсон. В отличие от своих предшественниц Леди Берд вошла в Белый дом в трауре. Ее секретарь по вопросам протокола Бесс Абель вспоминала, насколько резким оказался этот период: «Вместо того чтобы войти в радостном волнении и возбуждении от инаугурации, мы переехали в дом с черным крепом, покрывавшим все люстры и колонны».
Новая первая леди часто жаловалась на немыслимое положение, в которое внезапно поставили ее семью. В своем дневнике она написала: «Если бы Линдон мог собрать все звезды с небес ради ожерелья для Джеки Кеннеди, он бы сделал это». Леди Берд находилась в кортеже, сопровождавшем чету Кеннеди, а во время полета обратно из Далласа, когда гроб президента Кеннеди стоял в проходе салона, она приблизилась к ошеломленной Джеки. «Мы даже не хотели поста вице-президента, — сказала она ей. — Теперь, Боже милостивый, вот как оно обернулось». Когда СМИ начали забрасывать пресс-секретаря Лиз Карпентер вопросами о том, когда Джеки и ее двое детей покинут Белый дом, Леди Берд пришла в ярость. «О господи! Я хотела бы дать утешение миссис Кеннеди; по крайней мере могу обеспечить ей комфорт», — сказала она Карпентер.
Леди Берд была категорически против переезда семьи в Белый дом 7 декабря 1963 года, потому что дата совпала с годовщиной Перл-Харбор (удара японской авиации по военной базе. — Авт.). «Могу припомнить единственный спор между родителями, свидетелем которого была, — на самом деле я не была свидетелем этого, а подслушивала — были слышны повышенные тона и некоторое раздражение между моими родителями, — говорила Люси Джонсон. «И это моя мать, неизменно уважительная и почтительная, и мой отец, который всегда очень уважал мою мать. Отец говорил: «Мы должны переехать седьмого декабря, Берд». Моя мать возразила: «Линдон, в любой день, кроме этого. В любой день, кроме этого». Леди Берд «выпрашивала альтернативу», вспоминает ее дочь. В конце концов ей пришлось уступить.
У Леди Берд сложились непростые отношения с Джеки, чья молодость и умопомрачительная красота были недостижимы для нее. Один газетный репортер из Техаса сказал ей: «Не повезло же вам, что приходится следовать за Джеки Кеннеди». — «Не жалейте меня, — ответила она. — Скорбите о миссис Кеннеди; она потеряла мужа. У меня еще есть мой Линдон». То, чему не могла соответствовать внешне, она восполняла целеустремленностью и выносливостью. Поскольку Джеки была беременна Джоном-Джоном, Джон Кеннеди, в то время сенатор, попросил Леди Берд взять на себя главенствующую роль в предвыборной кампании 1960 года. Она гордилась своими южными корнями (регулярно пересыпала речь фразами типа «Он был так же полон идей, как гранат зерен»), и она была создана для проведения предвыборных кампаний. Леди Берд никогда не жаловалась и всегда стремилась оградить своего мужа. Когда она участвовала в кампании Джонсона и Кеннеди, ей позвонили и сообщили, что у ее отца, которого она обожала, развилось заражение крови в одной ноге и на следующий день конечность придется ампутировать. Отвечая на звонок, она содрогнулась всем телом, но быстро взяла себя в руки. «В какое время они будут оперировать? — спросила она врача. — Я буду там». Она не стала сразу сообщать об этом Джонсону, потому что он готовился к мероприятию и обдумывал несколько политических проблем. Леди Берд подождала, пока он будет в хорошем настроении, спокойно положила руку ему на плечо и сказала: «Папу будут оперировать утром, и мне придется уехать, чтобы быть там». Джонсон глубоко вздохнул и кивнул, и в течение всего вечера они вдвоем обсуждали запланированные мероприятия кампании. Леди Берд мобилизовала свою экстраординарную самодисциплину, чтобы отодвинуть на задний план личную боль и вернуться к работе.
= «Не повезло же вам, что приходится следовать за Джеки Кеннеди». — «Не жалейте меня, — ответила она. — Скорбите о миссис Кеннеди; она потеряла мужа. У меня еще есть мой Линдон».
Став первой леди, она охотно приняла напряженный график. Она сказала главному церемониймейстеру Белого дома Дж. Б. Уэсту: «Мой муж на первом месте, девочки — на втором, а я буду удовлетворена тем, что осталось». Швейцар Престон Брюс, который приступил к работе в Белом доме в начале первого срока президента Эйзенхауэра, стоял у дверей вестибюля и с удовольствием наблюдал за ней. «Я никогда не видел, чтобы она нашла минутку для себя за все время пребывания в Белом доме». Во время кампании 1960 года она проехала 35 000 миль, посетила одиннадцать штатов и побывала примерно на 150 мероприятиях в течение двух месяцев. Всего за пять дней она произнесла сорок пять речей. «Леди Берд обеспечила нам Техас», — сказал Роберт Кеннеди. Когда ее муж стал вице-президентом при президенте Кеннеди, большую часть своего времени она играла роль бейсбольного игрока, бьющего битой за другого, позировала перед прессой и посещала мероприятия, в которых Джеки Кеннеди не хотела участвовать. Леди Берд занимала место Джеки более пятидесяти раз, восполняя ее отсутствие, когда Джеки осуществляла один из своих фирменных PBO — ее собственная аббревиатура, означающая «вежливый способ отшить» («the polite brush-off»). Персонал Джеки обращался к Леди Берд как к «святой Берд», чтобы она вновь и вновь спасала их от неловкости.
Бесс Абель, в ту пору мать двоих маленьких детей, которая работала секретарем по протокольным вопросам у Джонсонов, вспоминает, как они развлекались и как вкалывали — и они сами, и все сотрудники аппарата. Перед началом официальных ужинов, когда все гости рассаживались по своим местам, Абель прокрадывалась в офис церемониймейстера и по телефону читала сказки на ночь своим сыновьям. «Некоторые считают, что это было непростительно», — говорила она со смехом, но это была работа и дружба, от которых ни за какие деньги не отказались бы ни она, ни Леди Берд. В 1968 году, когда муж Леди Берд объявил о своем решении не баллотироваться на новый президентский срок, она сказала: «Мы должны делать значимыми каждую минуту, каждый день, каждый час между нынешним днем и следующим двадцатым января».
Леди Берд была одаренной ученицей в старшей школе, но настолько болезненно застенчивой, что она сознательно отвечала на некоторые вопросы на экзаменах неправильно, чтобы ей не пришлось в качестве отличника выступать с прощальной речью по окончании учебы. Но спустя годы ее уверенность окрепла, и она поступила в Техасский университет, где получила двойную степень бакалавра по истории и журналистике, и это произошло в то время, когда немногие женщины могли мечтать учиться в колледже. Ее отец был самым богатым человеком в их маленьком городе в Восточном Техасе, а ее мать, которая умерла, когда девочке было всего пять лет, происходила из состоятельной семьи в Алабаме. Когда Линдон Джонсон решил баллотироваться в Конгресс, его невеста взяла 10 000 долларов из своего наследства, чтобы помочь ему организовать кампанию.
= Он сделал ей предложение на следующий день после их знакомства, но она не была готова к такому шагу.
Она хотела стать газетным репортером, но вскоре после встречи с молодым экспертом Линдоном Бэйнсом Джонсоном отказалась от своих планов, выбрав этого неординарного персонажа, которого назвала «магнетическим». Она сказала, что чувствует себя «подобно мотыльку, которого притягивает пламя». Он сделал ей предложение на следующий день после их знакомства, но она не была готова к такому шагу. Оба обменялись более чем 900 письмами, отправленными из Вашингтона, округ Колумбия, где Джонсон работал на конгрессмена штата Техас Ричарда Клеберга, в Карнак, штат Техас, где она жила. «Мы либо делаем это сейчас, либо не сделаем никогда», — писал он ей. Несколько дней спустя он появился у порога Берд с кольцом за 2,50 доллара от Sears, Roebuck