Вернувшись домой в Плейнс, Розалин помогала управлять арахисовой фермой и поднимала свою семью. Она вспоминает, что они прибыли в Плейнс незадолго до нашумевшего дела Брауна против Совета по образованию, по которому Верховный суд единогласно постановил, что расовая сегрегация в государственных школах нарушает Четырнадцатую поправку. «Это было тяжелое для нас время, — вспоминала Розалин, поскольку некоторые их соседи плохо относились к ним из-за того, что чета поддерживала интеграцию. — Я помню, как ходили в церковь, и люди не разговаривали с нами, будто мы изгои». Иногда, когда приходилось останавливаться на газозаправочной станции, никто из работников не выходил, чтобы заправить их машину.
Вскоре Джимми начал свою первую политическую кампанию. В 1962 году он выиграл выборы в Сенат Джорджии, а в 1971 году был избран губернатором штата. К тому моменту, когда он объявил о своей президентской кампании в декабре 1974 года, Розалин стала опытным политиком. Она пронумеровала шутки своего мужа, чтобы он не повторял их в одной и той же аудитории, печатала на машинке благодарственные письма людям, с которыми ее муж встречался во время предвыборной кампании, и даже начала посещать курсы развития памяти, чтобы лучше запоминать лица и имена. Розалин неустанно трудилась и ложилась спать на рассвете, репетируя предвыборные речи.
Картер баллотировался в президенты в 1976 году. Его противником был Джеральд Форд, и он выступал в роли аутсайдера в Вашингтоне. Прежде чем его кандидатуру выдвинула Демократическая партия, у него сложилась группа активистов из Джорджии, известная как «арахисовая бригада», которая агитировала за него местных жителей, обходя все дома подряд. Розалин отправилась в путь с энтузиазмом. Когда приезжала в маленький городок, она высматривала самые высокие антенны и направлялась прямо в местные теле- и радиостанции, чтобы предложить им интервью. Некоторые станции были настолько малы, что у них имелся только один сотрудник, который обычно не знал, кто такой Джимми Картер. Розалин приходила со списком из пяти-шести вопросов, которые нужно было ей задать. В девяти случаях из десяти, говорила она, станция использовала вопросы, которые она сама подготовила. «Я распространяла свое послание».
В 1976 году Картер одержал победу над президентом Фордом с небольшим преимуществом, получив 51 процент голосов на всенародном голосовании (прямых выборах) и 297 голосов выборщиков (за Форда проголосовал 241 выборщик). После своей инаугурации Картер как бывший учитель баптистской воскресной школы запретил подавать крепкий алкоголь на официальных ужинах в Белом доме. Он настаивал на том, чтобы президентский гимн больше не исполняли, посчитав его слишком напыщенным, хотя это была дань традиции, зародившейся в 1829 году. Он принял присягу в деловом костюме, купленном в Джорджии за 175 долларов, пообещал сократить расходы на содержание служебных автомобилей и продал президентскую яхту «Секвойя», пытаясь создать образ президента-гражданина.
После избрания мужа на пост президента Розалин иногда испытывала неловкость. Она вспоминала, как ей было стыдно, когда Генри Киссинджер, в ту пору госсекретарь президента Форда, приехал в Плейнс, чтобы проинструктировать Картера перед инаугурацией, и она решила принести для Киссинджера стакан воды. Это был стеклянный стакан с изображением птички из мультфильма от фирмы Looney Tunes. И подумала: «Когда я доберусь до Белого дома, то подам ему в хрустале».
= Поддерживать связь с народом и желание отойти от имперских претензий президентства Никсона — было их общим желанием.
Джимми и Розалин игнорировали проблемы безопасности и нарушили традицию, когда решили пройтись со своей дочерью Эми по Пенсильвания-авеню после церемонии инаугурации. Поддерживать связь с народом и желание отойти от имперских претензий президентства Никсона — было их общим желанием. В 1977 году Розалин была одета на инаугурационных балах в тот же ансамбль — вышитое золотом пальто без рукавов поверх голубого шифонового платья, — который она надевала на инаугурацию своего мужа в качестве губернатора в 1971 году. Двое из сыновей Картера и члены семьи, мать Джимми Картера и его брат Билли, периодически гостили в резиденции. Розалин приходилось бороться с эксцентричной и сильно пьющей свекровью, которая платила дворецким, чтобы те сходили на Коннектикут-авеню купить ей бутылку виски «Jack Daniel’s» в винном магазине, потому что ее сын пристально следит за ней. (Помощник вспоминает ее слова: «Хорошо, теперь, когда Джимми ушел, вы не хотите выпить?») Младший брат президента, Билли, оказался замешан в нескольких скандалах, в то время как его старший брат, президент, пристрастился к пиву. «Я не знал, что он пьет, пока не увидел его трезвым», — сказал один из друзей семьи Картеров.
Жена Джимми Картера во многом содействовала модернизации офиса первой леди. Будучи молодой девушкой, Розалин наблюдала, какой огромной силой и влиянием обладает Элеонора Рузвельт. Розалин первой среди жен президентов использовала свой кабинет в Восточном крыле, и она впервые наняла руководителя своего аппарата, чья официальная зарплата и звание приравнивались к статусу руководителя аппарата президента. Под ее управлением количество штатных должностей с полной занятостью в Восточном крыле выросло почти на 20 процентов. Для того чтобы иметь возможность каждый день эффективно работать и не отвлекаться на туристов, посещавших Белый дом с восьми утра до полудня, Розалин пользовалась тайным проходом через подвал особняка. Она проходила через большие прачечные, слесарную мастерскую и бомбоубежище и поднималась по лестнице, которая вела прямо в ее офисы в Восточном крыле. Паровые трубы, проходящие под потолком подвала, делали этот маршрут особенно приятным в холодные дни. «С учетом программы энергосбережения, утвержденной Джимми, это было единственное действительно теплое место в Белом доме», — пошутила она.
Каждую среду в Овальном кабинете проходил официальный обед четы — весьма необычная практика, которая была отголоском традиции еженедельных обедов президента и вице-президента. Ритуал возник из-за того, что у Розалин накопились неотложные вопросы, требующие обсуждения, включая личные финансы и воспитание их детей, а также вопросы политики, которые ее глубоко волновали. Когда президент выходил из лифта на втором этаже поздно вечером, он опасался встретиться с ней, поскольку знал, что ему придется выдержать град вопросов и предложений. И тогда он предложил проводить еженедельный совместный обед. Розалин начала организовывать свои мысли и складывать важные замечания в коричневую кожаную папку, которую она приносила с собой каждую неделю. К тому времени, когда наступала среда, папка была полностью набита. Иногда Розалин касалась кадровых вопросов — она интенсивно лоббировала увольнение Джо Калифано, министра здравоохранения, образования и социального обеспечения. «Мои доводы были сугубо политическими, — сказала она. — Я чувствовала, что Джимми может найти такого человека, кто будет делать эту работу так же хорошо, но при этом сохранять сдержанность». Она была в большей мере политически ангажирована, чем ее муж, и часто спорила с ним по ключевым вопросам. Например, предлагала отложить определенные решения и выступить с важными заявлениями до его переизбрания на новый срок, включая вопросы мирного соглашения по Ближнему Востоку и сокращения федерального бюджета, которые могли бы повлиять на электорат демократов в штате Нью-Йорк за неделю до начала первичных выборов в этом штате. «Разве нельзя подождать неделю?» — упорствовала она. У него имелся запасной вариант на ее просьбы, который только подливал масла в огонь, потому что ответ звучал напыщенно: «Я никогда не сделаю ничего, что может причинить вред моей стране».
Джерри Рафшун, один из трех главных советников президента, обращался за помощью к Розалин, если не удавалось убедить в чем-то президента. По его словам, консультант по опросу общественного мнения Пэт Кэдделл действовал так же. Если Кэдделл был обеспокоен тем, что «проталкивали» Рафшун и другие помощники, он говорил Розалин: «Эти ребята дали маху; они мои друзья, но они ошибаются». Рафшун рассказывал: «Тогда она давала нагоняй Джимми, и он устраивал его нам». Иногда Кэдделл обедал вместе с Картерами. По словам Рафшуна, он всегда мог догадаться об этом на следующий день, когда президент входил в Овальный кабинет с налитыми кровью глазами, потому что первая леди пыталась отстоять точку зрения Кэдделла. «Она имела его всю ночь», — шутили он и руководитель аппарата президента Гамильтон Джордан.
= Во время кампании 1976 года пресса назвала Розалин «стальной магнолией», поскольку под маской южной женственности она скрывала острый ум.
Во время кампании 1976 года пресса назвала Розалин «стальной магнолией», поскольку под маской южной женственности она скрывала острый ум. (Она не возражала против прозвища и сказала: «Сталь — жесткая, а магнолия — южная»). Она была активной первой леди. В течение первых четырнадцати месяцев Розалин посетила восемнадцать стран и двадцать семь городов США, выступила с пятнадцатью основными речами и провела двадцать две пресс-конференции, согласно данным вечерней газеты Washington Star. Она была востребована и явно получала удовольствие от этого. Розалин пришла в восторг, когда президент попросил ее совершить путешествие в двенадцать тысяч миль, чтобы посетить семь стран Латинской Америки, где ей отводилась роль пропагандиста среди лидеров стран по вопросам прав человека и нераспространения ядерного оружия. Она встретилась с премьер-министром Израиля Менахемом Бегином и президентом Египта Анваром Садатом в Кемп-Дэвиде, в ходе большого 30-дневного саммита, проходившего в уединенной загородной резиденции президента США площадью 134 акра в парке горы Катоктин в Мэриленде, где они достигли исторического предварительного соглашения в сентябре 1978 года. «Я был там почти все время и видел, насколько глубоко она вовлечена в этот процесс», — сказал Уолтер Мондейл, вице-президент США при Картере. В автобиографии Розалин напишет о «наших переживаниях» по поводу Садата и Бегина: «Мы обнаружили, что эти двое мужчин очень разные». Розалин была доверенным лицом своего муж