овь избранный президент Кеннеди прошли в своих черных цилиндрах, и Мейми воскликнула: «Вы только посмотрите на Айка в цилиндре. Он вылитый Пэдди-ирландец!» Мейми, без сомнения, преднамеренно упомянула карикатуру на ирландца, поскольку первый в стране президент — ирландский католик — был на пути к инаугурации.
У Джеки и ее преемницы Леди Берд Джонсон были сложные отношения. Когда Джонсон занимал пост вице-президента в администрации ее мужа, она хорошо знала Леди Берд. Джеки сказала, что никогда не видела, чтобы кто-нибудь так стремился действовать в интересах своего мужа. И сетовала, что Леди Берд «проползла бы по битому стеклу всю Пенсильвания-авеню ради Линдона». В беседе со своим другом историком Артуром Шлезингером-младшим Джеки сравнила Леди Берд с «дрессированной охотничьей собакой», когда увидела, как она делает записи для мужа. В своей устной истории для Президентской библиотеки Джонсона Джеки рассказывает о том же эпизоде, но в другом тоне, говоря, как ее «впечатлила» Леди Берд, записывавшая имена важных людей в гостиной семейного комплекса Кеннеди в Хайаннис-Порте, после того как Джонсон был выбран партнером Кеннеди по предвыборной кампании. В этом пересказе у Леди Берд имелся маленький скрепленный спиралью блокнот, который она держала на коленях, пока сидела и болтала с Джеки и ее сестрой Ли в одной части гостиной, в то время как мужчины собрались на противоположной стороне дискуссионного клуба. Джонсон иногда обращался к ней: «Берд, ты знаешь номер телефона такого-то?» У нее такая информация всегда оказывалась под рукой. «Тем не менее она сидела с нами, излучая абсолютное спокойствие, — рассказывала Джеки. — Это произвело на меня сильное впечатление».
= В пылу кампании Джеки называла Линдона Джонсона «сенатор Кукурузная Лепешка», а Леди Берд — «миссис Свиная Отбивная».
Отчасти их отношения осложнила кампания 1960 года, когда Джонсон и Кеннеди боролись за выдвижение от Демократической партии. В пылу кампании Джеки называла Линдона Джонсона «сенатор Кукурузная Лепешка», а Леди Берд — «миссис Свиная Отбивная». «Леди Берд, однако, восхищалась Джеки и немного побаивалась ее, а у Линдона Джонсона сложились ужасные отношения с деверем Джеки, Робертом Кеннеди. Советник Джонсона Джо Калифано говорит, что Кеннеди и Джонсоны были «уличными бойцами по разные стороны улицы». Джонсон, несомненно, чувствовал, что большинству помощников президента Кеннеди он не нравится; он сказал секретарю по вопросам протокола Бесс Абель: «У меня есть один друг в Белом доме, и, к счастью, его зовут Джек Кеннеди».
В серии интервью для «устных историй», которые Джеки дала после убийства Джей-Эф-Кей, она заявила: хотя ее муж не планировал вычеркивать Джонсона из списка кандидатов от партии в 1964 году, он сказал ей: «О, боже, ты можешь представить, что произошло бы со страной, если бы Линдон стал президентом?» Незадолго до своей смерти Кеннеди начал обсуждать со своим братом Робертом, как помешать Джонсону баллотироваться на пост президента в 1968 году.
В Белом доме Джеки просто обмерла, когда Леди Берд сказала ей, что не знает, кто такой Пабло Казальс. Джеки пригласила Казальса, которого считали величайшим виолончелистом мира, выступить на правительственном обеде. Но Леди Берд никогда не притворялась и оставалась тем, кем она была, — дочерью самого выдающегося человека в ее маленьком городке в Восточном Техасе. «Бог знает, — она смеялась, — я не отличу кресло fauteuill от кресла bergère». Джонсоны были глубоко уязвлены отношением Кеннеди, и после того, как Джонсон стал президентом, сотрудники Восточного крыла подходили с осторожностью к организации любых мероприятий, которые должны были соответствовать канону. «Мне бы хотелось показать кадриль в Восточной гостиной для гостя из-за рубежа — американские народные танцы, но я просто не понимала, сойдет ли это с рук», — говорила Абель, вспоминая напряженную атмосферу того времени.
На отношениях сказывалась почти 20-летняя разница в возрасте между Джеки и Леди Берд. Джеки была приглашена Леди Берд на встречу с десятком других жен сенаторов после избрания Кеннеди в Конгресс. На небольшом чаепитии, вспоминала Леди Берд, Джеки поразила ее, как «птица с прекрасным оперением в окружении всех нас, маленьких серых воробышков». Джеки была источником очарования для Леди Берд, которая навсегда запомнила, как Джеки произносила ее имя: «Лэй-дии Берд». Но Леди Берд часто испытывала неловкость, находясь рядом с Джеки. Она пыталась утешить ее в президентском самолете, когда они летели из Далласа 22 ноября 1963 года, однако ее комментарий сразу после убийства президента был бездумным. «У меня просто нет слов», — обратилась Леди Берд к потрясенной Джеки. — Что больше всего ранит меня, так это то, что это произошло в моем любимом штате Техас». Джеки ничего не ответила, она сидела неподвижно, с запекшимися пятнами крови своего мужа на одежде. Когда Леди Берд предложила отправить кого-то в частную спальню самолета, чтобы помочь Джеки сменить окровавленный костюм, Джеки категорически отказалась. «Я хочу, чтобы все видели, что они сделали с Джеком».
«Я хочу, чтобы все видели, что они сделали с Джеком».
Леди Берд ясно дала понять, что не хочет торопить Джеки с выездом из Белого дома. Но большая часть их взаимодействия носила неестественный и формальный характер. «Нас не связывали с миссис Кеннеди какие бы то ни было близкие отношения, — сказала Леди Берд. — Линдон в самом деле видел ее чаще, к тому же она была очень привлекательной женщиной. Помню, когда ей что-нибудь требовалось, она вела себя абсолютно корректно. В то же время я чувствовала, что она может оказаться сильным противником». Джеки не голосовала на президентских выборах 1964 года, когда Джонсон баллотировался против республиканца Барри Голдуотера, поскольку, по ее словам, «Джек должен быть жив для этого голосования». Во время выборов она только что переехала в Нью-Йорк и все еще была зарегистрирована в Массачусетсе, поэтому легко могла проголосовать заочно. Но она отказалась. Даже не послала Джонсону поздравительную телеграмму, так как чувствовала, что Овальный кабинет должен был занимать ее муж. Джеки была известна реакция президента Джонсона, которому было больно, что она не голосовала. «Я никогда не голосовала, пока не вышла замуж за Джека, — сказала она. — Я подумала: «Я не собираюсь голосовать за кого-либо, потому что этот голос должен принадлежать ему». Даже Роберт Кеннеди, ненавидевший президента Джонсона, оказывал давление на Джеки, чтобы она проголосовала, понимая, какой разразится медиа-скандал, если станет известно, что она не голосовала. Джеки выстояла: «Мне все равно, что ты говоришь, я не собираюсь этого делать».
По словам Люси Джонсон, после убийства ее мать была обеспокоена тем, что «финансово состоятельные» люди, которых Джеки убедила войти в Комитет изобразительных искусств Белого дома, учрежденный ею в первый месяц пребывания в качестве первой леди, уйдут, когда Джеки не будет у руля. Ее также беспокоило, что помощники Кеннеди, многие из которых конфликтовали с ее непредсказуемым и безудержно эмоциональным мужем, когда он был вице-президентом, уйдут именно тогда, когда Линдон Джонсон будет нуждаться в них больше всего. Леди Берд попросила семейного повара Джонсонов, Зефир Райт, испечь десятки батонов хлеба, и она ходила по залам Белого дома, толкая перед собой продуктовую тележку, наполненную теплым домашним хлебом, завернутым в алюминиевую фольгу, и каждый батон был аккуратно перевязан лентой. Она входила в каждый офис и благодарила помощников за поддержку президента и миссис Кеннеди и просила их продолжать поддерживать ее мужа.
Когда пришло время Леди Берд выехать из Белого дома, она передала эстафету той, кого хорошо знала. Леди Берд и Пэт Никсон были знакомы в течение многих лет, потому что их мужья одновременно служили в Конгрессе, и обе постоянно присутствовали на обедах для сенатских дам. После выборов 1968 года Леди Берд провела для Пэт и ее дочери Триши экскурсию по частным покоям Белого дома. Она извинилась за пятна, оставленные их собаками, и сказала Пэт, что она не потрудилась заменить когда-то белый ковер, поскольку предположила, что они захотят сами выбрать новый ковер. (Пэт сказала своим дочерям, что ей хотелось бы, чтобы Леди Берд хотя бы немного обновила интерьер.) Леди Берд проявляла великодушие и даже открыла двери шкафа в каждой из спален. Она не желала менять какой-либо декор Джеки Кеннеди, зная, что изменения могут обернуться кошмаром для связей с общественностью, поэтому дом поизносился после пятилетия экспансивных развлечений Джонсонов и семи миллионов туристов, посетивших Белый дом.
Несмотря на то что Леди Берд и Пэт были взаимно дружелюбны, поездка в Капитолий на церемонию приведения к присяге все же была наполнена затяжными паузами и формальной немногословной беседой. «Я счастлива, что сегодня не было мокрого снега», — сказала Леди Берд. А Пэт ответила: «Нам может повезти, и не будет дождя». Машина, набитая агентами Секретной службы, отделяла их от машины, в которой ехали их мужья. Леди Берд и Пэт совершали ту же поездку восемь лет назад, когда Пэт уезжала из Вашингтона в качестве жены вице-президента, а Леди Берд заняла ее место. Их короткий разговор был сердечным, но мнение Леди Берд о президенте Никсоне и ее лояльность к Демократической партии становятся ясны из ее критики 45-минутной церемонии инаугурации. «Это было неброско, сдержанно, мрачно, как мне показалось, — писала она в своем дневнике. — Возможно, времена задают тон. Нет и следа от молодого кипения, поэтического великолепия инаугурации Кеннеди; ничего от крепкого, ревущего Джексонианства нашей (инаугурации. — Авт.). Леди Берд была тронута, когда села с мужем в самолет, чтобы отправиться домой в Техас, и обнаружила на своем месте охапку желтых роз от Никсона. Через пять дней она, как положено, отправила Пэт благодарственную записку из ранчо Джонсонов в Техасе: «Какой дорогой и продуманный жест!» Она лучше всех остальных знала проблемы, ожидавшие Никсонов.