= Президент Никсон так сказал о своей жене спустя годы: «Она была настоящим бойцом и сдавалась последней».
Большинству сотрудниц Восточного крыла под началом Пэт не было и тридцати или тридцать с небольшим, и в их число входили Винчестер, директор по переписке Гвен Кинг и Сьюзен Портер Роуз, которые работали над перепиской и рабочим расписанием. Травма, нанесенная Уотергейтским скандалом, навсегда связала этих женщин, и многие из них по-прежнему поддерживают связь. В то время они опасались выходить на обед и встречаться с протестующими на площади Лафайет, поэтому ели в Белом доме. Они были так обеспокоены общественным мнением, что за восемь месяцев до отставки президента, когда Уотергейт затянулся, сотрудницы первой леди соорудили снеговика. В канун утренника для детей дипломатов в Белом доме молодых сотрудниц попросили сделать снеговика на Южной лужайке. Надев тяжелые пальто поверх своих платьев и юбок, они лепили снеговика с помощью рабочих, ухаживавших за газоном, которые принесли лопаты и воду, чтобы уплотнить пушистый снег. После долгих обсуждений они решили, что снеговик должен быть обращен лицом в противоположную сторону от Белого дома, чтобы люди не говорили, будто снеговик президента повернут спиной к публике. Эти женщины знали о боли и огромном напряжении, которые испытывала первая леди, поэтому каждый раз, когда они получали сердечное послание или доброжелательный телефонный звонок, они рассказывали об этом Пэт. Однажды первая леди пригласила нескольких сотрудниц на прогулку на президентской яхте «Секвойя». Они спустились по реке Потомак до Маунт-Вернона[19], и это был желанный отдых от пребывания в бункере, которым стал Белый дом.
Персонал первой леди узнал об Уотергейте так же, как и все остальные, — они прочитали об этом в газетах. Девятого августа 1974 года, в день отставки, президент собрал всех сотрудников Белого дома в Восточном зале, чтобы попрощаться. Женщины Восточного крыла поклялись, что они не будут плакать, потому что первая леди не хочет этого. По дороге из Восточного крыла в Восточный зал все они держали свои эмоции под контролем, пока не попали в Кросс-холл, где Военно-морской оркестр играл мелодию «You’ll Never Walk Alone» («Ты никогда не будешь один») из мюзикла «Карусель». Музыка подействовала, и они вошли в Восточный зал со слезами, наворачивающимися на глаза. Гвен Кинг вспоминает, как первая леди стояла на сцене, предельно собранная. «Думаю, я увидела крошечную слезинку, — сказала она. — Итак, я уступила должность кому-то следующему; такое сопереживание — это слишком много для меня».
До самой своей кончины Пэт утверждала, что никто не знал подлинной истории Уотергейта. Руководитель аппарата и пресс-секретарь Пэт, Конни Стюарт, любит своего бывшего босса и сравнивает ее преднамеренное неведение с неведением женщины, у которой муж долгое время состоял в любовной связи. Умом Пэт понимала, что ее муж совершил оплошность, но не желала признаваться в этом себе. Президент не рассказал своей семье всей правды, потому что не хотел взваливать на них бремя, которое он уже нес, сказала Стюарт. «Они не слепы, они могут читать, и они могут слышать. Они не станут говорить: «Папа, почему ты это сделал?» Пэт встала на защиту мужа. Она вырезала новостные статьи о других президентах, которые, как утверждалось, прослушивали Белый дом, включая президента Франклина Рузвельта, и подшивала их. По словам близкой подруги Хелен Драун, Пэт видела в Уотергейте попытку критиков своего мужа собрать свою «последнюю дань».
Сотрудники резиденции не знали о том, что семья уезжает, пока Пэт не позвонила и не попросила коробки для упаковки. Незадолго до того, как президент объявил о своей отставке, парикмахер Пэт, Рита де Сантис, закончила делать ей прическу и весело сказала: «Увидимся завтра». Пэт обняла де Сантис, и ее глаза наполнились слезами. Она ненавидела знаменитую фотографию ее семьи, снятую фотографом Белого дома Олли Аткинсом в Солярии 7 августа, за два дня до ухода Никсона. Пэт говорила: «Наши сердца разрывались, а на ней мы улыбаемся». По словам Никсона, ему показалось, что его жена была расстроена этим вечером, потому что, когда он вошел в Солярий, то увидел, как она страдает от ужасной боли в шее — это случалось с ней при стрессе. «На этот раз я заметил пульсацию. Но когда она увидела меня, она отлично поступила, — вспоминал он в интервью. — Она обняла меня и сказала: «Мы все очень гордимся тобой, Папа». В ночь накануне отставки Никсона первая леди не могла заснуть. Задача разборки их мебели, фотоальбомов, книг и одежды целиком легла на ее плечи.
Утром 9 августа 1974 года, в день отставки президента, Никсоны всей семьей вошли в лифт, чтобы спуститься в Восточный зал, где президент произнес свою эмоциональную прощальную речь перед собравшимися сотрудниками. Пэт была одета в бело-розовое платье и прихватила с собой солнцезащитные очки на тот случай, если она не сможет сдержать свою печаль. Помощник Никсона Стив Булл начал рассказывать им, где нужно встать и где находятся камеры, и тут Пэт жалобно произнесла: «Дик, вы не можете транслировать это по телевидению». Никто не спросил ее мнения, и было слишком поздно что-то менять. Президент ни разу не поблагодарил Пэт в своей речи в Восточном зале, но ее пресс-секретарь, Хелен Смит, утверждает, что «он знал: есть предел тому, что Пэт может выдержать с высоко поднятой головой».
Когда новый президент и первая леди, Джеральд и Бетти Форд, сопровождали Никсонов из Белого дома на ожидавший их вертолет, Пэт и Бетти цепко держали друг друга под руку, когда они шли вчетвером в ряд, окруженные двумя шеренгами военных охранников, вытянувшихся по стойке «смирно». Самым известным изображением этого дня является фото, запечатлевшее президента Никсона, делающего двумя руками свой фирменный знак победы в виде двойной буквы V, стоя на ступенях спецвертолета морской пехоты, однако не менее поразительно то, как Пэт и Бетти поддерживали друг за друга в тот день, который изменил их жизни раз и навсегда. Пресс-секретарь Бетти Форд, Шейла Рабб Вайденфельд, сказала: «Она (Бетти. — Авт.) обожала ее (Пэт), и ей было очень жаль ее, потому что считала ее хорошим человеком, у которого очень сложный брак. Она ей нравилась как личность, на самом деле, она ей очень нравилась». На борту самолета до Калифорнии Никсонов разделяла перегородка, и каждый сидел в своем купе. Они не сказали друг другу ни слова. Вот так все закончилось. Барбара Буш вспоминает, что она находилась рядом с мужем, когда Форда приводили к присяге, и ей неприятно было наблюдать этот переход. «После того, как мы помахали на прощанье Никсонам, на стене появились семейные фотографии Джерри Форда. Мы стоим у вертолета, машем на прощание, а в это время они меняли фотографии».
Вскоре после того, как Никсоны покинули Вашингтон, Пэт позвонила своей старой подруге Люси Винчестер и сказала: «У меня проблема, хочу приготовить сегодня ужин. Дик хочет, чтобы я уточнила рецепт мясного рулета. У ФБР по-прежнему есть рецепт мясного рулета, вы помните его?» Они не могли не рассмеяться над абсурдностью вопросов. По словам Винчестер, ФБР какое-то время занималось всем, даже одним из свадебных платьев дочерей Никсона.
Восьмого сентября 1974 года, через месяц после отставки Ричарда Никсона, президент Форд предоставил опальному бывшему президенту «полное и абсолютное» помилование «по собственному свободному усмотрению». Сын Фордов, Стив, сказал, что его мать беспокоилась о реакции на помилование, но его отец думал о долгосрочных последствиях для нации, если Уотергейт затянется. По его словам, родители знали, что прощение будет стоить им поддержки и, возможно, следующих выборов. Но Бетти считала риск слишком высоким и предупреждала об этом своего мужа. Бетти начала испытывать неприязнь к президенту Никсону за то, что он по существу разрушил шансы ее мужа на завоевание Белого дома. Помилование было самым грустным днем в жизни Пэт, поскольку оно ознаменовало признание мужем своего поражения. С ее точки зрения, на ее муже нет вины и, соответственно, прощать его не за что. Сьюзен Портер Роуз, работавшая в аппарате и Пэт, и Бетти, сказала, что между ними не было телефонного разговора о помиловании. «Нет, абсолютно нет. Этого просто не могло произойти, этого не могло произойти ни с одной из них… Теперь они позвонили бы друг другу, только если бы кто-то умер».
= Помилование было самым грустным днем в жизни Пэт, поскольку оно ознаменовало признание мужем своего поражения.
Гвен Кинг, директор по переписке в аппарате Пэт, приехала навестить Никсонов в Сан-Клементе, и за обедом и мартини она рассказывала Никсонам истории о президентах, с которыми ей довелось работать (начиная с президента Эйзенхауэра). Ричарду Никсону было особенно интересно узнать о президенте Джонсоне, и в середине своего рассказа Кинг остановилась и спросила его: «Вы не записываете это на пленку?» В комнате стало тихо, и она не могла поверить, как это у нее вырвалось. Прошло несколько секунд, и Пэт рассмеялась. Президент тоже засмеялся и заверил ее, что он не записывает их разговор.
В 1984 году Пэт отказалась от охраны Секретной службой (до тех пор ее охраняли), потому что считала это ненужным расходом. Президент Никсон принял такое же решение спустя год. Пэт замкнулась в себе и прочитывала по пять книг в неделю. Она взялась за садоводство («Я не могла много копаться в саду Белого дома. Он всегда должен находиться на обозрении».) и износила четыре пары толстых садовых рукавиц, поскольку с маниакальным рвением ухаживала за своим имением в Сан-Клементе, расположенным на утесе с видом на Тихий океан. Она знала, как ее муж любит розы, поэтому позаботилась, чтобы несколько кустов были высажены перед окном его кабинета. Их жизни, возможно, превращались в руины, но она могла сделать свой сад пышным и красивым, просто уделяя время уходу за ним. Никакое время не восстановит репутацию ее мужа. Пэт неохотно согласилась позировать для официального портрета в галерее Белого дома Генриетте Уайет Херд, сестре известного художника Эндрю Уайета. Хотя ей понравилась картина, она сказала: «Я выгляжу на ней слишком печальной».