му горькой необходимостью. Мы должны были это сделать и не могли далее [с этим] мириться, хотя, то знает всемогущий Господь, от всего нашего сердца охотно примирились бы, что не нуждается в доказательствах и очевидно. По-доброму настроенные, мы, согласно желанию покойного господина Сильвестра, архиепископа, как послушные дети святого Римского престола, направили наше дело в Римскую курию и там через наших полномочных прокураторов, которые должны были действовать еще и там, согласились на тяжбу. При этом, как мы в то время при полном доверии полагались на 10-летний мир, равно как и на другие клятвоизъявления и обещания, указанный господин архиепископ призвал чужеземных солдат с их капитаном, который назывался Генрихом фон Хоенбергом и выдавал себя за странствующего военачальника, хотя являлся беглым серым монахом по имени Кристофер фон Голготц и долгое время был священником, который отрекся от нас и нашего окружения и хотел нас и наш орден совершенно изгнать из страны, как о том вашему достопочтенству, собственно говоря, хорошо известно из писем и устных сообщений. Мы надеемся и даже очень верим, что если наш наисвятейший отец, папа, со своей святой коллегией кардиналов заслушает наше оправдание и ответ, то его святейшество отведет от нас такую немилость и ожесточение и, в соответствии со всеми делами и обычаем земли, пожалует и предоставит нашему ордену в Ливонии Рижскую епархию, равно и город Ригу, со всеми светскими прерогативами и властными полномочиями. А чтобы мы могли еще лучше противостоять русским схизматикам, как мы теперь начали [делать], и сумели бы привести их к послушанию его святейшеству и Римской церкви, почтенному отцу, господину Симону, епископу Ревельскому, поскольку уже он постулирован, [следует] милостиво пожаловать конфирмацию[45] на Рижскую епархию на тех извлеченных пунктах и статьях, о которых ваша милость хорошо знает, и чтобы он сохранял за собой одновременно и Ревельскую церковь, поскольку она обеднела, сильно обременена долгами и нуждается во внимании, благодаря которому Ревельская церковь снова возродится, а мы и наш орден в Ливонии укрепимся, чтобы противостоять неверным; и мы смиренно, верноподданнически просим вашу милость соблаговолить наисмиреннейше и усерднейше написать нашему наисвятейшему отцу, папе, и святой коллегии кардиналов, дабы освободить нас и наш орден в Ливонии от такой немилости и ожесточения, милостиво заслушать прокураторов [ордена], узреть и принять к сердцу нашу невинность, а тяготы отлучения, которые уже случились либо должны быть произведены, устранить и отставить. Если же этого не случится, воистину следует опасаться, что мы проиграем начатую войну и, да упаси Господь, будем принуждены и заставлены великим князем покинуть эту страну либо вместе с этой страной окажемся в нехристианской, раскольнической русской вере. То, что из этого может произойти и случиться в отношении святого Римского престола, многих близлежащих христианских стран и всего христианства, можно уже сейчас хорошо представитъ. Если соседние государи, князья, земли и города, от которых мы ежедневно ожидаем помощи, утешения, облегчения, нас возненавидят, отринут и даже, возможно, воздействуют светскими мерами, когда мы ведем войну с русскими схизматиками, очевидно, что мы недолго сможем удержаться в этой стране, поскольку великий князь с Новгородом, Псковом, Москвой, татарами и прочими много сильнее нас и превосходит нас, но, если его святейшество одарит это место христианского мира [Ливонию] особой милостью и отпущением, благодаря чему можно будет получить солдат и деньги для [борьбы] с неверными и противостоять [им], принудить их к послушанию святой Римской церкви, как мы это все лучше и доходчивее представим в письме к вашей светлости, которой мы просим у всемогущего Господа благоденствия и здоровья для долгого и благополучного правления. Дано в Трикатене [Триката] в день Обращения Павла [14]80 года.
Гебитигер Ливонии.
Кроме того, со смиренным, дружеским усердием мы просим вашу милость вновь убедительнейше написать нашему наимилостивому государю императору и господину венгерскому королю по поводу дел нашего ордена в Ливонии, чтобы они посредством своих благоволящих писем к нашему наисвятейшему отцу, папе, добивались, чтобы мы сумели удержать Рижскую епархию, как это представлено в наших предыдущих письмах, для много лучшего подавления русских; ведь из-за [споров по поводу] епархии нам все время препятствовали [это делать], а ныне, да приведет Господь к счастливому окончанию, мы начали с того, что тот замок, построенный русскими во времена покойного господина Сильвестра на земле епархии, сожгли до основания и бедных поселян, которых они окрестили в свою веру, снова вернули в христианство и никогда не стали бы жалеть ни жизни, ни имущества. Если б мы не имели препон со стороны святого отца, папы, то мы бы их всех [русских] привели бы к послушанию святой Римской церкви. В особенности мы смиренно просим не забывать о почтенном нашем господине епископе Тройском, который является прокуратором нашего ордена, чтоб он эти дела, какие мы ему доверяем, преданно помогал продвигать вперед, чтобы они по нашему желанию были доведены до ожидаемого результата и чтобы он заручился помощью короля Неаполитанского и прочих государей и друзей, потому что он [им] известен. Если же мы еще можем и должны быль полезными вашей милости, то ваше достопочтенство найдет нас готовыми к верноподданническому послушанию. Дано в тот же день.
А также, милостивый дорогой господин магистр, гебитигеры Феллина, Ревеля, Пернау, Йервена, Везенберга, Нарвы в среду после дня св. Антония [17 января] переправились через Чудское озеро, сожгли замок Гдов (Woldow) и всюду вокруг, куда только смогли достичь, [всех], кто наилучшим образом должен был служить Гдову, пленили, перебили и сожгли; а ведь некоторое время с крепостью Гдов ничего не могли поделать по причинам, которые вашему достопочтенству хорошо известны. В то же время фогт Нарвы с [людьми] из города и со своими [людьми] по согласованию с гебитигерами двинулся другой дорогой от Нового замка [Нейшлоса] выше к Пиге, где проходит граница Псковской, Новгородской и этой земли [Ливонии], сжигая все, что там было, вдаль, вглубь и вширь вплоть до начала Псковской земли. При этом погибли в общей сложности один немецкий кнехт и 6 ненемцев, да смилуется над ними Господь. Мы решились, с Божьей помощью, на новый, другой поход. Как будут развиваться события, не останется неизвестным вашей милости, которую мы еще самым усердным образом просим сразу же, как случится, незамедлительно написать нам, что известно от его королевского величества [короля Польского] из Литвы и как обстоят дела с вашим посольством, которое должно отправиться в Литву, чего мы ежедневно ожидаем.
Derne erwerdigenn unnd geistliken herrn, herrn Merthen Truckseß, hoemeister Dwtsches Ordenns. Eingangsvermerk: Quinta post Scolastice.
Willigen, undertenigen gehorßam mit demütiger alle unßen Vermögens irbietunge stetiß [zjuvoren. Erwerdiger, gnediger, lieber here meisten So euwer gnade unserm herrn von Revall zu furdernisse unnd unßerm orden in Liefflandt zu gutte an unßem allirhilligisten vater, den pawest, etzlichenn wirdigestenn herrn cardinalen, unserm allirgnedigestenn herrn keyser, koninge von Ungoren unnd anderen heren meh bey deme wirdigen herrn electo der kirchenn Pomezan, unsir sachenn des stichtes Rige halben, und ouch deme herm bisschouff von Troya etc. unnd herrn Michell Bowerfynt eilents daz bisschoufftum zu Rige zufredenn lassen, geschreben hot, dancken wir in demütiger undertanikeit, so wir allirvleisigest sollen, konnenn unnd mogenn Euwer gnadenn. Vormercken dennoch awß meister Michaelis, unßes procuratoris, Schriften, das ouch etzliche andere herrn noch deme selbtigen stift Rige erbeiten, dorzu unser allirhilligiste vater, der pawest, dy sachenne sich gantz hertlich anczihe und obir uns unnd unsem orden in Lieffland uff anbrengen und unrichtige underweisunge enes parts alleyne, ungeladenne unnd ungeheisschet, ein declaratorem penale gegeben habe, daz nicht vill mehe gehört und ane allen czweivell unrichtigk angebracht und durch hinderlistige sneidikeyt awßgeczogenn ist. Woldenn ungerne deme heilgen Romisschenn stule ungehorßame seyn, und soldenn wir denne ouch ane widderrede und antworth unschuldicklich werdenne beswerth und villichte in den bann vorkundiget und vormaledieth, mussenn wir uns mit rechte, so vill wir ummers mögen, weren unnd von eyneme obil underrichtende pawest zu eynem pawest baß zu underrichtende appelliren, und so unsir appellacienn, wir doch nicht hoffenn, von seyner heilikeit und deme Romisschen stule umme anderer vorbitterunge der gehangenem gefangenenn unnd irslagenen bisschouffe, nicht achtenn, unsir entschuldinge nicht hören und uffnemenn wolde, wurden wir gedrungen czu appellimde an eyn zukomfftigk consilium, unnd ab seyne heilikeit denne yo so hoe unnde swerlich irgrettet were unnd seyne Ungnade nicht von uns keren, sunder alles dar en boben mit beswerungen und vormaledigungen uns in unhulde anderer herm, vorstenn, lande und stete dringen wurde, des wir doch seynerr heilikeit nicht vortrouwenn, denne gentzlich hoffen, eer unsire richtige, offenbarliche noithsache, dodurch wir genotiget seyn wurdenn, daz stift Rige zu gewynnende, entsageter veyde irkennen unnd klerlich befyndenn, daz wirs nicht von homuth eddir weltagenn noch den heiligen Romisschen stule zu uneren, hone, smaheit noch schände geton haben, ouch ungerne geton hetten, hette uns die bitter noith nicht dorzu gedrungen. Wirs habenn mussenn thun und kundens nicht lenger vortragen seyn, alse wir des, kennes Goth almechtigk, von alle unßerm hertzen gerne vortragen weren gewesen, daz ummers beweißlich unnd vor ougen ist. Gütlich angesoen wir noch des zeligen heren Silvesters, ertzbisschoffs, begoer als gehorsame kindere des hilligen Romisschen stules, unsir sachenn in den hoff ken Rome schickten und nach rechtis eisschunge do selbigst durch unsir vulmechtige procuratores, dy noch aldo seyn zu handelnde, bevolborten. Dorobir und in deme gutten geloben und boben den vrede zu 10 joren, doroff, und uff andere behantstreckungen unnd geloppnissen, wir uns gantz vorliessen, bestalte der genante herr ertzbisschouff vrompt volk mit seyme houptmanne, der sich nante Hinrich von Hoenperge, und gab sich awß vor eynenn reisigenn hovemann, und was doch eyn vorlouffen groe monnich, genumpt Cristofferus von Golgotz, und was eyn prister lange czeit gewesen, der uns und unseren beylegeren entsayte, und wolte uns und unsem orden gruntlich awssem lande vortreben haben, alse dovon durch schriffte und ouch muntliche underrichtunge woll egentlich hot vornomen euwer erwirdikeyt. Hoffenn und ouch gantz vortrowen, so unsir allirhilgeste vater, der bobist, mit seyme hilligen collegio der ca