Несколько иной сложилась обстановка в районе приграничной Нарвы, города орденского подчинения, который по мере упадка «новгородского стапеля», не будучи членом Ганзы, все активнее проявлял себя в русско-ганзейской торговле. Война не содействовала ее развитию, и потому обе стороны стремились к ее скорейшему прекращению. Фактически сразу по окончании январского похода орденских гебитигеров, в начале февраля, в Нарву прибыли посланцы воеводы Ямбурга, намеревавшиеся заключить мир с ее фогтом Хейденрейхом фон Вальгартеном, который был известен своими усилиями в деле развития нарвской торговли. Фогт согласился содействовать в этом вопросе[190], равно как и члены ревельского магистрата, но этому воспротивился магистр. По словам ревельского бургомистра Иоганна Зуперта, на его вопрос о возможных переговорах с новгородцами, он ответил: «Вот вернусь с гебитигерами домой с псковской границы, и буду с ними о том говорить»[191]. Ливонский магистр, таким образом, собирался приступать к переговорам о мире только после победы на поле брани.
В начале мая о новых мирных инициативах новгородцев уже не было слышно[192]. Между тем прекращение торговли с русскими привело к скоплению в Нарве большого количества товаров, и у руководства города возникло опасение, что эти товары послужат приманкой для противника, вследствие чего Нарве придется встретить его удар. Для его отражения нарвский фогт старался обеспечить город пушками[193] и вместе с городским советом добивался у Ревеля разрешения привлечь его граждан, имевших в Нарве товары, к ее обороне[194]. Для решения проблемы затоваренности граждане Нарвы, равно как и Ревеля, использовали контрабандную торговлю, главной «площадкой» которой стал шведский Выборг, куда имели доступ и новгородские купцы[195]. И только откровенное стремление коменданта Выборга Эрика Аксельссона использовать сложившуюся ситуацию для превращения вверенного его заботам города в ключевой центр балтийской торговли вынудило ливонские города принять решение о запрете «выборгских плаваний»[196].
Для ливонского магистра Берндта фон дер Борха противостояния «русским отступникам» в районе Чудского озера и Нарвы явно не хватало. И то и другое являло собой разновидности «малых войн», обычных и привычных, которые не могли принести больших дивидендов в деле столь большого значения, как обретение прав обладания Рижской епархией и подчинение ордену ливонского епископата. Магистру требовался большой поход на Псков и победа над ним, чтобы при заключении мира продиктовать русской стороне свои условия и тем самым продемонстрировать всем свою значимость. На 25 июля он объявил созыв очередного ландтага, который признал необходимым проведение нового похода на Псков[197]. Ливонские «сословия» отвергли предложение городов «заморской» Ганзы о взимании «сотого пфеннига» с ганзейских товаров, доставлявшихся в Ливонию, на оборону страны и предложили им одобрить предоставление наемников торгующим в Ливонии купцам[198]. Инициатива исходила от магистра, который крайне нуждался в людях и при этом, видимо, понимал, что в условиях сворачивания русско-ганзейской торговли его доход от «сотого пфеннига» будет ничтожно мал[199].
К середине августа 1480 года магистр фон дер Борх завершил подготовку похода на Псков, одобренного ландтагом. Войско, превосходившее по численности то, что имелось в его распоряжении в начале года, собралось у Нейхаузена; пребывание в нем епископов Ревеля Симона фон дер Борха и Дерпта Иоганна Берткова придавала ему вид «крестоносного воинства». Большая флотилия, оснащенная ревельцами и дерптцами, вошла в Чудское озеро. В своем письме верховному магистру, написанном вскоре после окончания похода, Берндт фон дер Борх, сообщал, что ливонское войско, которым командовал он сам, предприняло наступление на Псков с тем, чтобы 21 августа взять город[200]. 16 августа ливонцы пересекли границу и в течение двух дней безуспешно пытались взять Изборск «с использованием пушек (büхеn), огня, стрел и прочих приспособлений, служащих для таких целей»[201]. Затем они обошли крепость и 20 августа подступили к Пскову[202].
Псковичи оставили Завеличье, предварительно предав его огню[203], и затворились в городе. Штурму мешала р. Великая (Модда), но «на этой стороне Модды [в Завеличье] на 4 мили вдоль и вширь все — церкви, дома, здания, старые и малые, зерно, скот и прочее движимое имущество — было до основания сожжено, разорено, съедено, угнано прочь и истреблено»[204]. 21 и 23 августа со стороны Чудского озера прибыли шнеки, речные суда, из Дерпта и Ревеля[205]. «После того как мы провели эти корабли мимо монастыря к предместью (voirstath), псковичи пожелали вести с нами переговоры, на что мы согласились, и в ходе долгих переговоров медлили и […дефект…] сообщили через нашего достопочтенного господина [епископа] ревельского. Они прислали многочисленных послов, и весь Псков просил нам бить челом (haupthe slant). В длинных речах они обещали нам вернуть Пернау (pörnow), а также то, что они прежде в себе захватили, а кроме того [разменять] пленных голова за голову. На это мы ответили, что у нас есть дополнительные требования. Прежде всего, мы желали бы получить управу (recht haben) до того, как отступим»[206]. Магистр решил штурмовать город под прикрытием артиллерийского огня, но река не позволила добиться желаемого результата — пушки не пробили стену, и десант, высадившийся у ее подножья, был перебит[207].
Увлекшись переговорами и подготовкой штурма, Борх не заметил, что псковичи «близ монастыря» (возможно, Святогорского, расположенного за поворотом реки) перегородили Великую затопленными «лодками (loddigen) и прочими бревнами от одного берега до другого так, что корабли не могли пройти»[208]. Пришлось использовать их как брандеры: «В несколько лодок, соединенных друг с другом, мы заложили большим количеством дров, обильно облитых жиром, намереваясь их поджечь, подогнать горящими к городу и перенести огонь туда, но накануне ночью псковичи напали на эти корабли большими силами и развернули их в сторону других [кораблей]. Это помешало перебросить огонь на город, однако при этом их успех был не слишком велик, поскольку многие из них были застрелены из пищалей (hantbuxen)»[209]. Псковичи отклонили предложение магистра о возобновлении переговоров. «Они укрепляли и подстраивали (vorbaüweten) город, где [в него] можно было прорваться, засели там с большими силами, с пушками (büхеn) и прочими орудиями (schosses), так что мы, как ни старались, не смогли одержать верх. Поскольку они не хотели выйти из города в поле, а корма (füter) вокруг на 4 мили вдоль и вширь были уничтожены, мы сняли осаду и на одиннадцатый день покинули страну»[210].
26 августа ливонское войско прибыло в Нейхаузен, откуда магистр направил в Псков письмо с изложением своих требований, поддержанных епископами Дерпта и Ревеля. Он предлагал псковичам компенсировать ущерб, причиненный ливонским землям их нападениями, и вернуть ливонским послам денег, которые незаконно взимались с них в ходе переговоров 1473–1474 годов[211]. О Пурнау речи не велось, хотя магистр о ней не забывал[212]. Послание магистра завершалось следующими словами: «Нам желательно поскорее получить ваш письменный или устный ответ, после чего мы сможем рассудить, нужно ли нам и дальше осуществлять возмездие (wracke) в отношении вас за вышеназванные дела. Если же этого не случится, мы намереваемся с Божьей помощью мстить по высшей мере (uppt aller hogeste), как только сможем, и не останавливаться, пока вы в полном объеме не вернете, возместите и оплатите убытки, угон людей (gefangene) и денежные затраты Рижской и Дерптской епархий, а также наши и наших земель. Усматривайте это не как предуведомление о мести, но как увещевание. Если же вы не гарантируете наше благополучие и права, мы должны будем вследствие этого приложить еще больше усилий, чтобы во всех частях этой страны — в Рижской и Дерптской епархиях, а также в наших землях, — вместо бедствий воцарилось счастье. Последнее слово за вами»[213].
Отсутствие ответа и поступающие известия о вероятности нового русского похода на Ливонию[214] заставили магистра приступить к подготовке нового похода. «В настоящее время, — писал он 8 сентября 1480 года, — <…> мы усердно занимаемся [подготовкой] похода на ту сторону, а именно, выслали дозоры (wacte) в направлении замков Опочка (appußken), Белья (vеlу) и Красного городка (krassanagorodde), а также разведчиков (