| At lunch I stole a look first at my father, then at my mother: he was composed, as usual; she was, as usual, secretly irritated. | За завтраком я украдкой взглядывал то на отца, то на мать: он был спокоен, по обыкновению; она, по обыкновению, тайно раздражалась. |
| I waited to see whether my father would make some friendly remarks to me, as he sometimes did.... | Я ждал, не заговорит ли отец со мною дружелюбно, как это иногда с ним случалось... |
| But he did not even bestow his everyday cold greeting upon me. | Но он даже не поласкал меня своей вседневною, холодною лаской. |
| ' Shall I tell Zina?da all?' I wondered.... 'It's all the same, anyway; all is at an end between us.' | "Рассказать все Зинаиде?.. -- подумал я. -- Ведь уж все равно -- все кончено между нами". |
| I went to see her, but told her nothing, and, indeed, I could not even have managed to get a talk with her if I had wanted to. | Я отправился к ней, но не только ничего не рассказал ей -- даже побеседовать с ней мне не удалось, как бы хотелось. |
| The old princess's son, a cadet of twelve years old, had come from Petersburg for his holidays; Zina?da at once handed her brother over to me. | К княгине на вакансию приехал из Петербурга родной ее сын, кадет, лет двенадцати; Зинаида тотчас поручила мне своего брата. |
| 'Here,' she said,' my dear Volodya,'-it was the first time she had used this pet-name to me-'is a companion for you. | -- Вот вам, -- сказала она, -- мой милый Володя (она в первый раз так меня называла), товарищ. |
| His name is Volodya, too. | Его тоже зовут Володей. |
| Please, like him; he is still shy, but he has a good heart. | Пожалуйста, полюбите его; он еще дичок, но у него сердце доброе. |
| Show him Neskutchny gardens, go walks with him, take him under your protection. | Покажите ему Нескучное, гуляйте с ним, возьмите его под свое покровительство. |
| You'll do that, won't you? you're so good, too!' | Не правда ли, вы это сделаете? вы тоже такой добрый! |
| She laid both her hands affectionately on my shoulders, and I was utterly bewildered. | Она ласково положила мне обе руки на плечи -- а я совсем потерялся. |
| The presence of this boy transformed me, too, into a boy. | Прибытие этого мальчика превращало меня самого в мальчика. |
| I looked in silence at the cadet, who stared as silently at me. | Я глядел молча на кадета, который так же безмолвно уставился на меня. |
| Zina?da laughed, and pushed us towards each other. | Зинаида расхохоталась и толкнула нас друг на друга: |
| ' Embrace each other, children!' | -- Да обнимитесь же, дети! |
| We embraced each other. | Мы обнялись. |
| 'Would you like me to show you the garden?' I inquired of the cadet. | -- Хотите, я вас поведу в сад? -- спросил я кадета. |
| 'If you please,' he replied, in the regular cadet's hoarse voice. | -- Извольте-с, -- отвечал он сиплым, прямо кадетским голосом. |
| Zina?da laughed again.... | Зинаида опять рассмеялась... |
| I had time to notice that she had never had such an exquisite colour in her face before. | Я успел заметить, что никогда еще не было у ней на лице таких прелестных красок. |
| I set off with the cadet. | Мы с кадетом отправились. |
| There was an old-fashioned swing in our garden. | У нас в саду стояли старенькие качели. |
| I sat him down on the narrow plank seat, and began swinging him. | Я его посадил на тоненькую дощечку и начал его качать. |
| He sat rigid in his new little uniform of stout cloth, with its broad gold braiding, and kept tight hold of the cords. | Он сидел неподвижно, в новом своем мундирчике из толстого сукна, с широкими золотыми позументами, и крепко держался за веревки. |
| 'You'd better unbutton your collar,' I said to him. | -- Да вы расстегните свой воротник, -- сказал я ему. |
| 'It's all right; we're used to it,' he said, and cleared his throat. | -- Ничего-с, мы привыкли-с, -- проговорил он и откашлялся. |
| He was like his sister. The eyes especially recalled her, I liked being nice to him; and at the same time an aching sadness was gnawing at my heart. | Он походил на свою сестру; особенно глаза ее напоминали. Мне было и приятно ему услуживать, и в то же время та же ноющая грусть тихо грызла мне сердце. |
| 'Now I certainly am a child,' I thought; 'but yesterday....' | "Теперь уж я точно ребенок, -- думал я, -- а вчера..." |
| I remembered where I had dropped my knife the night before, and looked for it. | Я вспомнил, где я накануне уронил ножик, и отыскал его. |
| The cadet asked me for it, picked a thick stalk of wild parsley, cut a pipe out of it, and began whistling. | Кадет выпросил его у меня, сорвал толстый стебель зори, вырезал из него дудку и принялся свистать. |
| Othello whistled too. | Отелло посвистал тоже. |
| But in the evening how he wept, this Othello, in Zina?da's arms, when, seeking him out in a corner of the garden, she asked him why he was so depressed. | Но зато вечером, как он плакал, этот самый Отелло, на руках Зинаиды, когда, отыскав его в уголку сада, она спросила его, отчего он так печален? |
| My tears flowed with such violence that she was frightened. | Слезы мои хлынули с такой силой, что она испугалась. |
| 'What is wrong with you? What is it, Volodya?' she repeated; and seeing I made no answer, and did not cease weeping, she was about to kiss my wet cheek. | -- Что с вами? что с вами, Володя? -- твердила она и, видя, что я не отвечаю ей и не перестаю плакать, вздумала было поцеловать мою мокрую щеку. |
| But I turned away from her, and whispered through my sobs, | Но я отвернулся от нее и прошептал сквозь рыдания: |
| 'I know all. Why did you play with me?... What need had you of my love?' | -- Я все знаю; зачем же вы играли мною?.. На что вам нужна была моя любовь? |
| 'I am to blame, Volodya ...' said Zina?da. 'I am very much to blame ...' she added, wringing her hands. 'How much there is bad and black and sinful in me!... But I am not playing with you now. I love you; you don't even suspect why and how.... | -- Я виновата перед вами, Володя... -- промолвила Зинаида. -- Ах, я очень виновата... -- прибавила она и стиснула руки. -- Сколько во мне дурного, темного, грешного... Но я теперь не играю вами, я вас люблю -- вы и не подозреваете, почему и как... |
| But what is it you know?' | Однако что же вы знаете? |
| What could I say to her? | Что мог я сказать ей? |
| She stood facing me, and looked at me; and I belonged to her altogether from head to foot directly she looked at me.... | Она стояла передо мною и глядела на меня -- а я принадлежал ей весь, с головы до ног, как только она на меня глядела... |
| A quarter of an hour later I was running races with the cadet and Zina?da. I was not crying, I was laughing, though my swollen eyelids dropped a tear or two as I laughed. I had Zina?da's ribbon round my neck for a cravat, and I shouted with delight whenever I succeeded in catching her round the waist. | Четверть часа спустя я уже бегал с кадетом и с Зинаидой взапуски; я не плакал, я смеялся, хотя набухшие веки от смеха роняли слезы; у меня на шее, вместо галстучка, была повязана лента Зинаиды, и я закричал от радости, когда мне удалось поймать ее за талию. |
| She did just as she liked with me. | Она делала со мной все, что хотела. |
| XIX | XIX |
| I should be in a great difficulty, if I were forced to describe exactly what passed within me in the course of the week after my unsuccessful midnight expedition. | Я пришел бы в большое затруднение, если бы меня заставили рассказать подробно, что происходило со мною в течение недели после моей неудачной ночной экспедиции. |
| It was a strange feverish time, a sort of chaos, in which the most violently opposed feelings, thoughts, suspicions, hopes, joys, and sufferings, whirled together in a kind of hurricane. I was afraid to look into myself, if a boy of sixteen ever can look into himself; I was afraid to take stock of anything; I simply hastened to live through every day till evening; and at night I slept ... the light-heartedness of childhood came to my aid. | Эта было странное, лихорадочное время, хаос какой-то, в котором самые противоположные чувства, мысли, подозренья, надежды, радости и страданья кружились вихрем; я страшился заглянуть в себя, если только шестнадцатилетний мальчик может в себя заглянуть, страшился отдать себе отчет в чем бы то ни было; я просто спешил прожить день до вечера; зато ночью я спал... детское легкомыслие мне помогало. |
| I did not want to know whether I was loved, and I did not want to acknowledge to myself that I was not loved; my father I avoided-but Zina?da I could not avoid.... | Я не хотел знать, любят ли меня, и не хотел сознаться самому себе, что меня не любят; отца я избегал -- но Зинаиды избегать я не мог... |
| I burnt as in a fire in her presence ... but what did I care to know what the fire was in which I burned and melted-it was enough that it was sweet to burn and melt. |