— Думаю, что да, — улыбнулась девушка и рассказала пожилой даме о загадочном поручении Джеффа.
5
На следующее утро Пэтти заблаговременно появилась в фотостудии, адрес которой ей дала Розмари Уолтерс. На ней были черные обтягивающие брючки и скромный легкий джемпер желтого цвета. Волосы она заколола наверх с помощью гребня. Лицо не накрашено, так как не знала, что ей предстоит.
— Я — Джек Уэлби, фотограф, — представился ей стройный, среднего роста мужчина. Он был в джинсах и спортивной рубашке. На шее висел экспонометр, очки в роговой оправе сдвинуты на лоб. С первого же взгляда он производил впечатление уравновешенного человека.
Пэтти назвала свое имя и начала осматриваться в студии, которая ничем практически не отличалась от множества других, где ей доводилось работать. Повсюду стояли и висели лампы, и нужно было соблюдать осторожность, чтобы нечаянно не споткнуться о какой-нибудь кабель.
Небольшая сцена была посыпана тонким белым песком. За ней висел экран, на который проецировалась фотография: на заднем плане сверкающее море, высокие волны, увенчанные белоснежными гребешками пены, а впереди мерцающий в знойном мареве песчаный пляж.
— Что это такое? — спросила она фотографа, который в этот момент негромким голосом давал указания своей ассистентке Элизабет.
Джек пожал плечами и улыбнулся.
— Я надеялся, вы мне что-нибудь объясните, — сказал он. — Мистер Флаунт лишь попросил снять вас на этом фоне. Если бы я хотя бы знал, о какой группе товаров идет речь. Но он не дал мне ни малейшей зацепки. Мне это совсем не по душе.
Пэтти согласно кивнула.
— А где мой костюм? Может быть, он нам подскажет?
Ассистентка отвела ее в маленькую комнату при студии.
— Вот все, что прислал нам мистер Флаунт. — Элизабет показала Пэтти три купальника.
Все они были одной модели «танга» и отличались только цветом: белый, черный и ярко-красный.
— Мы должны решить, какой цвет лучше подходит для съемки, — объяснила ассистентка. — Мне кажется, красный. Примерьте его.
«Подлец, — подумала Пэтти. — Вот, значит, в чем причина такой секретности. Он точно знал, что подобное предложение я бы не приняла. Купальники!» Она схватила «танги» и швырнула их в угол. Потом встала и вернулась в студию.
— В чем дело? — спросил Джек Уэлби. — Почему вы не переоделись? Вам же еще нужно накраситься.
— Вовсе нет, — ответила Пэтти. Она пыталась сдерживаться, чтобы не разораться. — Я не буду ни накрашиваться, ни надевать для съемки эти купальники.
Фотограф и его ассистентка переглянулись. Их взгляды ясно говорили, что они считают ее очередной жеманницей, торгующейся из-за лишнего сантиметра юбки. Но девушке было наплевать на их мнение.
— Для меня съемка закончена, — заявила она и направилась к выходу. — Не знаю, какая здесь затевается игра, но я не собираюсь в ней участвовать. Всего хорошего. — Патриция захлопнула за собой дверь и пошла к машине.
Она уже было хотела свернуть на автостраду «восток — запад», чтобы ехать домой, но в последний момент передумала. «Лучше сразу со всем покончить, — решила девушка. — Если я не застану в бюро Джеффа, передам через секретаршу, чтобы он никогда у меня больше не показывался».
— Пэтти? Что вы здесь делаете? — удивленно спросила Розмари, когда та, вне себя от возмущения, ворвалась в бюро. — Я думала, вы сейчас на съемке.
— Никакой съемки не будет. Если Джефф полагает, что может меня использовать точно так же, как Бальден, он заблуждается. Я ему ясно и четко объяснила, что пляжная мода меня не интересует. — Патриция нервно металась по маленькой комнатке. — Он даже поддержал меня в этом. Сказал, что никогда не потребовал бы от меня этих унижений. И что же теперь? — Она остановилась перед Уолтерс, которая молча все выслушивала. — Передайте вашему боссу, чтобы он впредь оставил меня в покое. Я больше ничего не хочу о нем знать. И отныне с ним не знакома. Скажите ему это, Розмари. Нашей дружбе — конец.
— Не слишком ли скорый приговор? — спокойным тоном спросила секретарша. — По крайней мере, дайте Джеффу возможность все объяснить вам. Дело совсем иного свойства. К пляжной моде оно не имеет никакого отношения. Это я вам гарантирую.
— Разумеется, никакого отношения. Все это лишь плод моего воображения. Купальники лежали в костюмерной совершенно случайно. На самом деле речь, конечно, идет о чем-то другом. — Пэтти раздраженно мотнула головой. — Вы, очевидно, считаете, что можете делать с нами, моделями, все, что захотите. Но в какой-то момент чаша терпения переполняется. Со мной это произошло сегодня.
Розмари пыталась возразить, но Пэтти ее обрезала:
— Обойдемся без лишних слов. Ведь Джефф даже боится встретиться со мной. Загородился вами, а сам держится в тени.
Когда Пэтти хлопнула дверью, Розмари тяжело вздохнула. «Я же сразу сказала Джеффу, что он должен посвятить ее в суть дела, — подумала она. — В те времена, когда я еще работала моделью, мне бы это тоже не понравилось. Пусть теперь расхлебывает, что заварил».
— Что случилось, моя дорогая? — спросила Маргарет Лэндоу, когда Пэтти вернулась домой. — Ты выглядишь подавленной. Могу я тебе чем-нибудь помочь?
— Спасибо, Маргарет, это очень мило с твоей стороны, — ответила она. — Очередное разочарование, только и всего. В который уже раз я поддалась ложным надеждам. Ничего, переживу.
— Выпьешь со мной чашечку чая? Побеседуем. Это тебя немножко отвлечет и пойдет на пользу.
У Патриции не было никакого желания пить с хозяйкой чай, но не хотелось огорчать пожилую даму.
— Хорошо, — согласилась она.
Гостиная миссис Лэндоу была наполнена воспоминаниями о прежних днях. На стенах висели фотографии и старые киноплакаты, на которых крупными буквами обозначено ее имя. На снимках киноактриса позировала рядом со своими знаменитыми и менее известными коллегами.
Маргарет нечасто погружалась в прошлое. Поэтому Пэтти очень удивилась, когда она без всякой просьбы завела разговор о минувшем. Пэтти уже внутренне смирилась, что ей придется снова копаться в своих неприятностях, но даму они, похоже, совсем не интересовали.
— Слава — это палка о двух концах, — начала она, приготовив чай. — Я знаю, о чем говорю, потому что испытала это на себе.
Маргарет взяла в руки фотоальбом, лежащий на столике около дивана. Потертость кожаного переплета свидетельствовала о том, что в альбом частенько заглядывали. Актриса задумчиво перелистала его, задерживаясь на некоторых фотографиях, потом с улыбкой положила альбом на место.
Пэтти ерзала в кресле. Она не понимала, к чему клонит миссис Лэндоу.
— В конце тридцатых готов я снялась в целом ряде фильмов. Все знали мое лицо, имя. Куда бы я ни входила, меня восторженно приветствовали. Должна признаться, все это льстило самолюбию. — Маргарет сделала глоток чая и взглянула Пэтти в глаза. — Потом со мной произошел несчастный случай. Пришлось несколько месяцев провести в больнице. К тому времени, когда я, встав на ноги, снова собралась работать, ситуация изменилась. Мой тип больше не пользовался спросом в Голливуде. Появились новые звезды, такие, как Ингрид Бергман и Лорен Бакэлл. Меня начали постепенно забывать.
Пэтти хотела возразить, но не знала, чем можно было бы утешить закатившуюся звезду. Маргарет почувствовала ее смущение и предостерегающе подняла руку.
— Сначала мне было трудно осознать эту перемену. Но я ничего не могла с этим поделать. Бегала из студии в студию, время от времени играла второстепенные роли, но однажды прекратилось и это. Люди окончательно забыли меня.
— Мне действительно очень жаль, Маргарет, — пробормотала Пэтти, чувствовавшая себя все более неуютно.
— Не стоит меня жалеть, дитя мое, — улыбалась бывшая актриса. — Я прекрасно выкарабкалась. Но ты, наверное, задаешься вопросом, почему все это я рассказываю тебе именно сегодня.
Пэтти автоматически кивнула — она и в самом деле не понимала. Обычно за чаем они болтали о житейских делах и всяких пустяках. Но сегодня было по-другому. Девушка чувствовала, что Маргарет хочет сообщить ей нечто важное.
— Я понимаю, ты сейчас находишься во власти единственного желания — стать знаменитой, — продолжала миссис Лэндоу. — Ты красива и молода и мечтаешь увидеть свой портрет на обложках иллюстрированных журналов. Хочешь, чтобы люди на улице смотрели тебе вслед. Мужчины — обожающе, женщины — с завистью.
— Я точно знаю, что способна стать топ-моделью, и хочу этого. Что же тут плохого?
— Абсолютно ничего, милочка моя, — согласилась Маргарет. — Я надеюсь, ты добьешься своей цели. Но никогда не забывай одну вещь: красота — это подарок, который положили тебе в колыбель. Ты ее ничем не заслужила. Внешняя красота преходяща, милая Пэтти. Ты сказала, что сегодня пережила еще одно разочарование. Но если ты собираешься построить свою жизнь только на внешности, то, проснувшись однажды утром, испытаешь страшное разочарование.
— Но красота — мой единственный капитал, — смутилась Патриция. — Почему же мне ее не использовать? Ты ошибаешься, если думаешь, будто я хочу только известности. Пока лицо и тело позволяют мне, я заработаю с их помощью деньги. — Пэтти встала и принялась вышагивать по комнате, как это она обычно делала, когда нервничала. — Моделью можно работать всего несколько лет, и я не собираюсь терять это время. Потом… — Она остановилась у окна и замерла, глядя на улицу.
— И что потом? — мягко спросила Маргарет. — Ты уже задумывалась об этом?
Пэтти обернулась к своей умудренной жизнью подруге как раз в тот самый момент, когда в переулок свернул красный «порше».
— Да, задумывалась. Я хотела бы уехать из Лос-Анджелеса. В какое-нибудь тихое местечко, где нет этой изматывающей лихорадки. Хотела бы выйти замуж, завести свой маленький дом и двух мальчиков.
— А вдруг получатся две девочки? — расхохоталась Маргарет. Ее настороженные до сих пор глаза весело заискрились. — Что ты тогда будешь делать? Разочаруешься, как сегодня?