Духовное опустошение народа, в особенности его образованного сословия, — одно из самых тяжких наследий, порождённых той бессмысленной бойней. Именно этот-то упадок народного духа, неверие в идеалы справедливости и добра — именно это в существенной степени и позволило фашизму, а также другим сходным идеологическим течениям увлечь за собой немалую часть народа и на какое-то время восторжествовать. В этом смысле первая мировая являлась непосредственным прологом ко второй мировой, со всеми ужасающими итогами последней.
Как видно, первая мировая война, её происхождение, ход и общественные результаты достойны внимательного изучения.
Уже упоминалось, что на Западе создана солидная литература на данную тему. Остановимся только на одном сюжете. Почти все крупные деятели той поры, военные и политические, оставили свои воспоминания, причём вышли они, как правило, вскоре после описываемых событий. Назовём лишь тех (не всех, конечно), чьи произведения переведены и изданы у нас и имеются в любой солидной библиотеке.
Немцы: император Вильгельм II, крупнейшие военачальники П. Гинденбург, Э. Лютепдорф, Э. Фалькенгайм, гросс-адмирал А. Тирпиц, германский посол в Петербурге Г. Пурталес, один из руководителей Германии при заключении Брестского мира в 1918 году, генерал М. Гофман.
Французы: президент республики Р. Пуанкаре, верховный главнокомандующий войсками Антанты маршал Ф. Фош, посол Франции в Петербурге-Петрограде М. Палеолог.
Англичане: премьер-министр Д. Ллойд Джордж, военный министр У. Черчилль, посол в Петербурге-Петрограде Д. Бьюкенен.
Сюда можно было бы добавить американцев, австрийцев, сербов, бельгийцев, итальянцев и многих иных, но ограничимся названным. И заметим: почти все эти издания появились в нашей стране вскоре после их выхода на родине. Похвальная быстрота!
Ну а как обстоит дело с корпусом воспоминаний участников войны на русской стороне? К сожалению, неважно. Из видных деятелей были изданы в двадцатых годах мемуары верховного главнокомандующего Л. Брусилова (отрывок из них публикуется), бывшего военного министра в 1909—1915 годах В. Сухомлинова и его недолго го преемника на этом посту А. Поливанова, а также посла в Париже А. Извольского. Ну а другие видные военные и политические деятели России той поры, где же они? Увы, мало интересовало это советские издательства двадцатых годов. Сколько пропало воспоминаний, дневников, фотографий, писем! Даже в архивы не попадали, а какая это была бы ценность для сегодняшней науки! И хуже всего, пожалуй, то, что безвозвратно погибли записки рядовых участников войны — солдат и младших офицеров. Невосполнимая потеря для русской военной истории...
Множество воспоминаний на данную тему были написаны и изданы в эмиграции. В 20-40-х годах, да и позже, у нас решали просто: эмигрант — значит враг, как можно его публиковать?! Да, конечно, среди мемуаристов было немало таких, как генералы А. Деникин и П. Врангель, накал страстей ещё не прошёл, эти и подобные имена стали плакатно-символическими, как образ мирового зла. Но множество других?.. Тех поручиков и подполковников, которые были частью российского демократического офицерства, подлинными наследниками суворовских традиций? А о них упрощённо судили так же: враги... Так и не попали в наши библиотеки, хоть бы и за семь печатей, скромные те работы. А потом в вихре бурного двадцатого столетия затерялись по западным архивам и библиотекам, частным собраниям, да и сохранились ли вообще до наших дней?..
Любопытно и достойно признательности, что за рубежом мемуарная литература о первой мировой войне продолжала публиковаться, пусть о скромных сюжетах и малыми тиражами, до недавнего времени. В пятидесятых, шестидесятых и вплоть до семидесятых в Брюсселе выходил на русском языке небольшой журнал «Военная быль» — раз в два месяца на скромной бумаге, с редкими, но обычно интересными иллюстрациями. Тираж его был, видимо, столь же ничтожен, как и цена. Почти все полосы издания предоставлялись ветеранам первой мировой войны, по разным причинам оказавшимся вне родины, на всех континентах. Трогательно было читать «воспоминания б. корнета Сумского гусарского полка» об атаке против баварской кавалерии... о действиях 14-й гаубичной батареи при осаде Перемышля... о работах подразделения сапёров 8-й армии под Луцком, написанные б. штабс-капитаном таким-то... Что ж, когда-нибудь и такие непритязательные воспоминания войдут в оборот наших исследований.
Изучение истории первой мировой войны прошло довольно сложный путь, о чём необходимо кратко рассказать. Поначалу всё шло достаточно хорошо. Уже в ходе гражданской войны, в условиях величайшей разрухи, началось издание семитомного труда «Стратегический очерк войны 1914—1918», который был закончен в 1923-м. То была выдающаяся публикация, выполненная в основном бывшими русскими генштабистами, она состояла из оперативных документов, непосредственно извлечённых из армейского делопроизводства. В двадцатых годах появились и другие важнейшие публикации документов. В те же годы вышло в свет немало исследований по отдельным операциям и сражениям на русском фронте (только два примера: Вацетис И. И. Операции на восточной границе Германии в 1914 г.; Белой А. Галицийская битва). Уже в 1925 году появилась обобщающая работа по истории мировой войны, написанная виднейшим нашим военным историком А. М. Зайончковским. Наконец, множество интересных исследований появилось в тогдашней военной печати, в журналах «Война и мир», «Военный вестник», «Труды военно-исторической комиссии», «Морской сборник», «Военный зарубежник» и др. Скажем в заключение, что большинство данных работ не потеряли своей научной ценности и по сию пору.
Однако общий размах исследований был куда меньше, чем можно было ожидать от наших превосходных тогда военных историков. Причины тут кроются в общем неблагоприятном положении и тогдашней исторической науки. Виднейшие идеологи 20-х годов Н. Бухарин, Г. Зиновьев, Л. Троцкий и другие придерживались открыто русофобских взглядов в оценке истории и культуры нашей родины. К сожалению, их взгляды оказали сильное влияние на молодое советское общество, хотя и находились в вопиющем противоречии с ленинскими сценками на этот счёт.
Определённую дань русофобии отдал, нельзя не признать, крупнейший историк того времени М. Н. Покровский. Ученик В. О. Ключевского, талантливый учёный и публицист, он сделал немало для становления советской исторической науки, но его общие оценки российской истории в двадцатых годах были не только ошибочными, но и вредными. Покровский написал несколько работ по истории первой мировой войны. В них содержатся ценные материалы и интересные суждения, однако главнейшие выводы делались Покровским не из объективного анализа, а из предвзятых суждений. Не видя в российской истории ничего светлого, он и войну оценивал в этом же примитивном ключе. Он провозгласил, что «виновником войны» была Россия (см. итоговый сборник его трудов «Империалистическая война». М., 1928).
В ту пору Покровский являлся фактически руководителем советской исторической науки. Его выводы разносились по всей стране во множестве статеек и брошюрок его бесчисленными «учениками» (когда карьера «учителя» в конце его жизни поколебалась, они же стали его поносить громче всех...). В этих условиях издавать объективные работы по истории мировой войны было не только трудно, но и чревато последствиями. В конце 20-х годов виднейший учёный академик Е. В. Тарле высказал верную мысль (в полном, кстати, соответствии с Лениным): германский блок и Антанта равно виноваты в развязывании войны. Какой гвалт разразился! Тогдашний ученик Покровского Рубинштейн печатно обвинил почтенного академика в «ярой защите англо-французского империализма». Страшное обвинение по тем временам; заниматься данной темой всерьёз стало действительно опасно.
Но времена менялись. К середине 30-х стало очевидно, что на западных и на дальневосточных границах родины сгущается грозная военная опасность. От тех врагов милости ожидать не приходилось, выбор оставался один: готовить страну к суровой обороне. И тогда вспомнили о Ледовом побоище и обороне Севастополя, про героев Бородина и Порт-Артура. Однако имелся и другой боевой опыт, сравнительно недавний, сопоставимый с современностью, а потому особенно ценный — наследие минувшей мировой войны. Насущные жизненные задачи, как обычно, подправили умозрительные теории, даже самые грозно-решительные из них...
С середины 30-х и вплоть до июня 41-го вышел целый ряд первоклассных, объективных исследований по истории первой мировой войны. Изучались, и углублённо, все театры военных действий и опыт всех стран-участниц, но особенно опыт русской армии. Рассматривались отдельные операции и сражения, действия различных родов войск и видов оружия, война на море и в воздухе. Добротных книг появилось много, но итоговой, обобщающей работой, побравшей в себя основные достижения той поры, стала трёхтомная монография Зайончковского, вышедшая последним изданием в 1938—1939 годах. Там значительно углублялся и расширялся фактический материал и выводы прежних работ того же автора. Нет сомнений, что тогдашняя военно-историческая литература по истории первой мировой войны выполнила не только свою научную задачу — объективный показ прошлого, но и огромную задачу гражданскую: готовила народ к грядущим испытаниям. Опыт первой мировой, освоенный трудами наших историков, тщательно изучался в военных училищах накануне и уже в ходе Великой Отечественной.
Сразу после войны и в 50-х годах достижения в развитии данной темы оказались невелики, сказались общие неблагоприятные условия для развития гуманитарных наук той поры. Однако уже в шестидесятые годы появился новый цикл серьёзных исторических работ. Отчасти толчком послужило тут 50-летие первой мировой войны, но главным, конечно, стало улучшение всей научно-издательской работы в стране. Среди прочих отметим солидные исследования Д. Вержховского и В. Ляхова, которые как бы подвели итог всей деятельности того периода в историографии.