ельзя удержать. Мы можем это все завоевать, идя по тону мировому политическому пути, на который вступил наш император и за который мы в первую очередь беремся. Нам нужна на западе граница, которая дала бы нам по возможности ключ к Франции. Нам могут пригодиться районы угля и руды, прилегающие непосредственно к нашей границе. С военной точки зрения желательно улучшить восточно-прусскую границу Наконец, нам нужна военная контрибуция, которая связала бы на долгое время Францию в экономическом отношении, лишила бы ее возможности развить в других частях света финансовую деятельность во вред нам.
Это значит, что удовлетворение наших потребностей должно пойти в первую очередь за счет Франции, что необходимо фундаментальное изменение бельгийских условии, для чего необходимо добиться по меньшей мере сильных частичных успехов и борьбе с Англией, и что от России мы можем взять мало или даже вовсе ничего не взять,
В политическом отношении Великобритания стала теперь тем врагом, который противопоставил свои жизненные интересы нашим и с которым мы раньше или позже должны покончить, так как Англия не хочет терпеть рядом с собой сильной, дееспособной Германии, играющей роль в мировой политике. Эта враждебность является картой в нашей будущей мировой исторической игре, и мы не можем и не должны никогда надеяться, что удастся прийти на основе половинчатого компромиса к соглашению, которое носило бы длительный характер… Франция является историческим врагом Германии, и мы должны были с этим веками считаться. Францию можно найти в любой враждебной нам комбинации. Если мы хотам это изменить и будущем, мы должны настолько ослабить Францию и отношении ее силы, территориальной мощи и в экономическом отношении, и ослабить на долгое время, чтобы она не имела ни сил, ни средств вновь составлять заговоры, заостренные против нас. Покой на Западе являтся вопросом нашей жизни, и уже по одному этому мы должны заключить мир главным образом за счет Франции. Этого тем легче побиться, что Франция имеет возможность предложить нам гораздо больше других государств. Что Франция является из всех наших противников самым храбрым, взявшимся за оружие по относительно благородным мотивам, является фактом, не лишенным исторического трагизма. Но нам нечего заботиться о соображениях и воззрениях противника, и мы должны думать лишь о наших германских интересах и потребностях. В этой войне не разрешаются моральные вопросы… Теперешняя война России с Германией основана на временных, а вовсе не на принципиальных противоречиях. Однако в первую очередь Россия хочет нас поразить как союзника Австро-Венгрии, поскольку она вообще сохранила контроль над своей политической волей в результате неопределенной логистики последнего десятилетия, руководившейся не столько интересами страны, сколько инстинктом. Говорят, что в результате этой войны мы должны будем разрешить польский вопрос. Это неверно Собственно, польский вопрос для нас существует лишь во внутренней политике. Исторически этот вопрос НЕЛЬЗЯ полностью разрешить, разве только против нас. Поскольку он мог быть разрешен в наших интересах, он был разрешен польскими разделами и Венским конгрессом. И как раз разрешение вопроса, найденное с 1818 г, всегда приносило пользу князю Бисмарку в самых трулных положениях, когда нужно было обеспечить Пруссии-Германии надежное и решающее положение наряду с Россией и Австрией и между ними.
Нам неудобна самостоятельная сильная Польша ввиду той притягательной силы, которую она может иметь на наши земли, заселенные поляками, без которых мы никогда не сможем обойтись. Но самое главное — это то, что сильная Польша будет относиться с симпатиями ко всем странам — к России, Австрии, Франции, Англии, но только не к нам…
Мы ни в коем случае не должны благодаря успехам нашего оружия сделать Австрию настолько сильной и установить такие границы с нею, что мы в будущем вынуждены будем добиваться ее дружбы даже в том случае, когда наши жизненные интересы указывали бы нам другие пути и мы должны были бы сохранить свободу действий…
Не так уже ошибаются люди, утверждающие, что война России с нами рождена не столько русско-французским союзом, сколько германско-австрийским. Дело в том, что Россия отнюдь не была для нас невыносимым соседом, напротив, она была максимально удобным соседом в самые трудные наши времена…
Горнопромышленные районы, прилегающие к Верхней Силе-зии, представляли бы для нас экономическую ценность, но они нам не необходимы, зато кажется необходимой лучшая защита восточно-прусской границы на Немане и Нареве. Так, тяжело пострадавшая теперь прусская провинция будет по праву требовать обеспечения, при котором она не боялась бы, что ее будущая работа по восстановлению всего разрушенного не станет вновь жертвой неприятельских нападений. Россия тем легче и безболезненней откажется от этих земель, не имеющих большого экономического значения, что в ее руках останутся ее польские земли…
Само собой разумеется, что вначале надо будет гораздо больше требовать от России для того, чтобы получить то, что мы желаем, и для того, чтобы она могла с большей легкостью примириться перед лицом всего мира с территориальной жертвой на границе.
Мир с Францией мы можем заключить, лишь одновременно заключив его и с Англией. Ибо колониальные завоевания, которые мы должны сделать за счет Франции и Бельгии, будут носить иллюзорный характер, пока мировые морские пуги не будут вновь свободны и мы не овладеем вновь своими старыми колониями. Закончив победоносно войну с Францией, мы не сможем оспаривать победу у Англии, поддерживаемой Россией…
Судьба Бельгии стоит в центре политических споров и представляет собой тяжелую проблему. Бельгийское побережье до Кале является, конечно, таким же заманчивым и даже желанным, как и прекрасный торговый порт Антверпен. Это означало бы однако полную аннексию Бельгии, с другой стороны, это была бы такая добыча, что Англия вела бы и должна была бы вести войну до конца ради того, чтобы вырвать ее из наших рук. Оккупация побережья Немецкого моря является пригодным средством для того, чтобы заставить Англию заключить выгодный для нас мир, если нам не удастся добиться решающих успехов на море. Если Англия будет долго отказываться от подобного мира, то оккупация неизбежно превратится постепенно в аннексию. Мы должны будем поэтому считаться с тем, что нам, может быть, придется отказаться от своих наиболее смелых бельгийских надежд ради заключения подходящего мира с Англией. Этот выигрыш не следует недооценивать в случае, если мы не пойдем дальше частичных успехов в борьбе с Англией. Само собой разумеется, что грядущий мир с Англией должен был бы предусмотреть передачу Бельгийского Конго в руки Германии.
Мы боремся за свое мировое политическое будущее. Для его обеспечения необходимо в первую очередь обладать достаточной территориальной и союзно-политической гарантией на континенте против нападений на метрополию — гарантией, которая по своей ценности была бы равна той, которую Англия имеет на морях. Эта гарантия нашей безопасности должна основываться на длительном ослаблении Франции и усилении нашей западной границы. Эта гарантия требует ликвидации бельгийских условий, оказавшихся невыносимыми. Она должна предотвратить слишком далеко идущую славянизацию и колонизацию Австро-Венгрии. Она, наконец, не должна допустить, чтобы вновь поднялся сосед, мечтающий о реванше… Она, наконец, заставляет желать, чтобы Англия и Япония находились под постоянным давлением, исходящим от покоренной нами России, ибо так как Россия является мощной политической реальностью, от которой нельзя отмахнуться и мы не ощущаем потребности обогатиться за ее счет, то мы должны заботиться о том, чтобы использовать ее в наших всемирно-политических интересах..
(Заговор против мира. Факты и документы. М., 1934. С. 757–755; МО 1870–1918. С. 346–349.)
6. Соглашение России с Великобританией и Францией о проливах в марте-апреле 1915 г.
Памятная записка министра иностранных дел России С. Д. Сазонова французскому и великобританскому послам в Петрограде М. Палеологу и Дж. Бьюкенену
Петроград, 19 февраля/ 4 марта 1915 г.
Ход последних событий приводит е. в. императора Николая к мысли, что вопрос о Константинополе и проливах должен быть окончательно разрешен и сообразно вековым стремлениям России.
Всякое решение было бы недостаточно и непрочно в случае, если бы город Константинополь, западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, а также Южная Фракия до линии Энос — Мидия не были впредь включены в состав Российской империи.
Равным образом и в силу стратегической необходимости часть азиатского побережья в пределах между Босфором, рекой Сака-рией и подлежащим определению пунктом на берегу Измирского залива, острова Мраморного моря, острова Имброс и Тенедос должны быть включены в состав империи.
Специальные интересы Франции и Великобритании в вышеупомянутом районе будут тщательно соблюдаться. Императорское правительство льстит себя надеждой, что вышеприведенные соображения будут приняты сочувственно обоими союзными правительствами. Упомянутые союзные правительства могут быть уверены, что встретят со стороны императорского правительства такое же сочувствие осуществлению планов, которые могут явиться у них по отношению к другим областям Оттоманской империи и иным местам.
(МОЭИ. Серия III. Т. VII. Ч. IС. 392–393.)
II
Памятная записка великобританского посольства в Петрограде министру иностранных дел России С. Д. Сазонову
Петроград, 21 февраля/ 6 марта 1915 г.
Посол его королевского величества получил инструкции заявить г. Сазонову, что только исходя из соображений пользы общего дела правительство е. в. предприняло операции в Дарданеллах. Великобритания не извлечет из них для себя никакой прямой выгоды: она сама не намерена там обосноваться. Правительство е. королевского величества рискует своими солдатами, своими матросами, своими судами, стремясь сделать Турцию бесполезной в качестве союзницы для Германии, сокрушить ее наступательную силу против России и Великобритании (великий князь верховный главноко