б Брусилова не надо было учить премудростям войны: он полностью оправдывал свое назначение; никакого формализма; приказы четкие, ясные, по существу. Подготовка наступления была проведена основательно, сооружены внушительные подземные укрытия, беспрепятственно пристреляны орудия. У Брусилова имелось четыре армии, и каждая всесторонне подготовилась к атаке.
На австро-венгерской стороне царила безмятежная обстановка. Эрцгерцог Иосиф Фердинанд, командующий 4-й армией на северном крыле фронта, прогуливался с приятелями в лодках по реке Стырь и похвалялся своими «неприступными позициями» (в некоторых блиндажах даже были вставлены стеклянные окна). Брусиловская самая северная армия пошла в наступление 4 июня после четырехчасовой бомбардировки, и внезапность нападения была практически полной. Солнечная погода высушила землю на позициях австрийцев, и они, отступая, подняли облака пыли, обрушившиеся и на цепи наступающей русской пехоты. Австрийцы ввели местные резервы; они сгинули. Войска, отрезанные и окруженные, сдавались в плен. Брусилов выработал простую тактику борьбы с укрепленными опорными пунктами: он их игнорировал, заставляя своих людей пробиваться вперед, насколько это возможно, и разрушать командную инфраструктуру. К концу дня австрийская 4-я армия практически перестала существовать; в телеграмме, посланной в Вену, сообщалось о том, что войска «захвачены». В таких ситуациях обычно появляются резервы, чтобы закрыть брешь. Но и здесь Брусилов нашел свое решение проблемы: пошли в атаку его другие армии. Кризисное положение сложилось на юге, на румынской границе, где создалась неразбериха из-за беспорядочного отхода по обоим берегам реки Прут австрийской 7-й армии (ею командовал очень толковый генерал Карл фон Пфланцер-Балтин, подключивший и венгерские войска, в чьей лояльности никто не сомневался). Две русские армии, наступавшие в центре, добились менее впечатляющих, но тоже достойных успехов. Куда же австрийцам послать резервы? Сначала их направили 4-й армии, поступил контрприказ, потом — опять приказ, и все это в жару, по пыльным дорогам или в душных вагонах. В конечном итоге резервы так и не были задействованы или задействованы частично. Брусилов продвинулся на шестьдесят миль по всему фронту и взял в плен триста пятьдесят тысяч человек. Моральное состояние чехов и русинов превратилось в настоящую проблему, и его могли укрепить только свирепые прусские унтер-офицеры. Пошли разговоры об интегрировании австро-венгерской армии в германскую ради ее спасения. И вскоре она попала под командование Гинденбурга и Людендорфа. Войска перемешались вплоть до батальонов, и теперь Австро-Венгрия уже не могла выйти из войны со своей отдельной армией.
Брусилов все-таки упустил один важный элемент в своей стратегии побед: вовремя остановиться. Вся Россия торжествовала, а союзники ждали дальнейших великих свершений. Войска продолжали продвигаться вперед, изнуряя себя в летнюю жару и сталкиваясь в таких ситуациях с обычными трудностями со снабжением: особенно не хватало воды, пересохли источники. Тем временем прибыли австрийские части с Итальянского фронта, германские войска — с северного крыла Восточного фронта и даже с Западного. Они заняли новую линию обороны, близко расположенную к железнодорожным узлам Ковеля и Владимира-Волынского. Русская конница, как всегда, не играла значительной роли в действиях, а ей требовался фураж, и это лишь усугубляло проблему снабжения. Атаки становились все менее эффективными, основные резервы находились на германской части фронта. В начале июля русским генералам пришлось перейти к обороне в лесах под Барановичами, где в 1914 году располагался штаб верховного главнокомандования. Атаки были по обыкновению лобовые, предпринимались после малоэффективных и бесполезных артобстрелов, что служило генералам оправданием для ничегонеделания. Потом Брусилову подбросили резервы. Главным компонентом стала «Особая армия», сформированная из двух пехотных и одного кавалерийского корпусов императорской гвардии — лучшие из лучших в старой царской армии. Они не были обучены методам современной войны, хорошо знали лишь тактику ратоборства прежних времен, а командовал ими Владимир Безобразов, престарелый дружок царя, под стать ему были и командиры корпусов. С середины июля, с двухнедельными интервалами, эта «гвардейская армия» пыталась атаковать немцев через болота у Ковеля, где прорыв мог перерезать германскую боковую железнодорожную ветку. Сражение, говорил его участник, немецкий генерал Георг фон дер Марвиц, напоминало битвы на Западе: горы трупов русских солдат. Безобразов запросил перемирия, чтобы убрать тела. Ему отказали: лучшего средства устрашения не придумать. В августе атаки иссякли.
Однако в результате победы Брусилова в войну вступила Румыния[10]. Ее лидеры не хотели этого, зная, какая судьба постигла Сербию, но союзники заставили, пообещав вознаградить венгерскими землями и помочь ударами с Южных Балкан (где с 1915 года у них находилась база в Салониках, укомплектованная частично остатками сербской армии). В Берлине и в Вене встревожились: сняли Фалькенгайна (его отправили командовать 9-й армией на новый фронт). Румыны не имели никакого военного опыта, солдаты были стойкие и упорные, но офицеры знали очень мало и удивляли всех своей несообразностью (одним из первых приказов было предписание младшим офицерам не пользоваться тенями для век). Армия с трудом перебралась по карпатским перевалам в Трансильванию, и у нее моментально возникли неурядицы со снабжением. Центральные державы кое-как сумели наскрести войска, пользуясь тем, что наступление Брусилова сбавило темп (Россия потеряла около миллиона человек). Натренированные горные части выдвинулись на перевалы. В Салониках в это время на союзников наваливалась одна беда за другой: нехватка продовольствия, малярия, пожар. Смешанные немецкие, болгарские и турецкие войска могли свободно пойти в наступление на север, через болгарскую границу по Дунаю. Румыны не понимали, куда направить свои силы: избрали сначала один фронт, потом — другой, потерпев поражение на обоих. В начале ноября войска Центральных держав прошли западные перевалы Трансильванских Альп и тоже вышли за Дунай. Румынская армия, оказавшись под угрозой изоляции, 7 декабря оставила Бухарест и под прикрытием русских войск начала отходить в дыму от горящих нефтяных скважин на новые оборонительные позиции в горах Молдавии.
4
В 1916 году почила в бозе Европа девятнадцатого века. Символом ее кончины стал уход из жизни Франца Иосифа, престарелого императора Австрии, 21 ноября. Он родился в 1830 году, в то время, когда только зарождались железные дороги, парламентский либерализм, и стал прадедом для самых разных народов своей империи, говорившим на всех ее языках. Теперь, в 1916 году, страна была охвачена национализмом, вовлекавшим в войну массы людей и разжигавшимся прессой. Государство теперь вынуждено было предпринимать гораздо больше усилий, чем в 1913 году, пришлось печатать бумажные деньги, поднимать налоги на недосягаемую высоту. В конце 1916 года произошло еще одно событие, символизирующее кончину старого мира: в Лондоне давняя парламентская либеральная коалиция потерпела поражение при голосовании по вопросу о конфискации вражеской собственности в Нигерии. Несколько ультраконсерваторов, возмущенных мировой бойней, взывали к прекращению огня, но их никто не хотел слушать. Во всех странах, невзирая на события 1916 года, требовали войны «до победного конца», как говорили в России. В Британии появился новый энтузиаст войны, Дэвид Ллойд Джордж, и он настроился на то, чтобы нанести последний, сокрушительный удар — «нокаут».
ГЛАВА ПЯТАЯ1917
1
Большие войны обладают собственной кинетической энергией. Как считают немецкие историки, государственные деятели в 1914 году мыслили категориями «кабинетной войны», то есть такой войны, которую можно начать и закончить по желанию вождей. Но трудно признать ошибку и прекратить войну, когда на фронт уже призваны миллионы, принесены страшные жертвы, люди заразились враждой и ненавистью, а над политиками, государственными мужами и генералами навис карающий дамоклов меч общественного мнения. Наверное, испытывал желание остановить войну австрийский император. Хотели это сделать папа римский и президент Вильсон. Однако они устранились. К исходу 1916 года появились лидеры-радикалы, придумавшие свои варианты «нокаута» Ллойда Джорджа. Драматизм положения заключался еще в том, что каждая из сторон считала возможным нанести такой удар. Новые лидеры в Германии, и Людендорф прежде всего, осознавали, что на Западе сложилась патовая ситуация. А подводные лодки? А перспектива уморить голодом британцев? Некоторые левые политические деятели порвали с социал-демократами, но серьезная оппозиция войне еще не созрела. Напротив, милитаризация страны достигла небывалого размаха. По «программе Гинденбурга» всем мужчинам в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет надлежало трудиться в военной промышленности, предстояло вдвое увеличить военное производство (что и было сделано). Во Франции новый энергичный генерал Робер Нивель, прославившийся в сражении при Вердене, обещал принести нации очередную блистательную победу, чем ввел в заблуждение почтенного Жоффра, ставшего к этому времени маршалом, но игравшего второстепенную роль. Несмотря на потерю индустриального севера, импровизации совершили чудеса в военной экономике, а Нивель гарантировал выиграть войну, комбинируя действия пехоты и эффекты «ползущего огневого вала».
Немцы первыми начали претворять в жизнь принцип jusqu'au boutiste («идти до конца»). Они объявили неограниченную подводную войну. Это был рискованный шаг, угрожавший втягиванием Соединенных Штатов в военные действия на стороне союзнических держав. Американцы вели бурную торговлю с Британией, и от нее во многом зависело их экономическое благосостояние. Британцы были самыми крупными иностранными инвесторами в Америку. А что, если немцы действительно заблокируют торговые связи, потопляя суда вместе с экипажами и пассажирами? Американцы вовсе не собирались вмешиваться в войну, и их президент Вудро Вильсон призывал к компромиссному миру. Подлодки Германии могли изменить его мнение.