В результате неудачной артиллерийской подготовки начавшие наступление британские солдаты не могли преодолеть практически непострадавшую линию обороны немцев. В том же полковом журнале описывается, что, когда обстрел прекратился и дым рассеялся, «за все время войны у нас еще не было такой превосходной цели, как плотная шеренга людей в хаки, британцев и индийцев, шедших плечом к плечу. Можно было отдать только один приказ – «стреляйте, пока не разорвутся стволы».
День 9 мая стал не только днем скорби для британской армии, испытывавшей нехватку снарядов и прижатой к земле пулеметным огнем противника на хребте Обер. Это был еще и день надежд: началась отправка на фронт во Францию подразделений «армии Китченера». Первой погрузилась на суда 9-я (Шотландская) дивизия, одна из многих дивизий «новой армии», набранной за предыдущие девять месяцев по всей Британии. Через две недели за ней последовала 12-я (Восточная) дивизия, которая также отправилась на Западный фронт. Еще три дивизии «новой армии» были готовы отправиться на Галлиполи.
В то время как добровольцы, которым не терпелось вступить в бой, плыли во Францию, сражение на хребте Обер для британских и индийских солдат обернулось настоящей трагедией. После того как первая атака не смогла прорвать немецкую линию обороны, оставшиеся на нейтральной полосе раненые были накрыты огнем британской артиллерии, и смерть настигла их в воронках от снарядов, где они нашли укрытие. Судьбу стрелковой бригады передает следующий разговор.
Генерал Роулинсон: «Это в высшей степени неудовлетворительно. Где Шервудские стрелки? Где Ланкаширский полк справа?»
Бригадный генерал Оксли: «Они лежат на нейтральной полосе, сэр, и большинство уже никогда не встанут».
После неудачной первой атаки британские войска под огнем немцев побежали назад, к своим траншеям, но, поскольку они вели с собой пленных, их товарищи подумали, что враг перешел в контратаку, и по ним открыли огонь также из британских траншей. Под перекрестным огнем выжили немногие. Пытаясь восстановить порядок, бригадный генерал Лоури-Коул, ветеран сражения при Нёв-Шапель, встал на бруствер траншеи и попытался остановить бегущих, но был убит.
Вечером этого же дня Хейг приказал предпринять еще одну атаку – несмотря на данные воздушной разведки о том, что к немцам постоянно поступают подкрепления. Командир Индийского корпуса генерал Уилкокс опротестовал приказ о наступлении – как и при Нёв-Шапель (тогда успешно). Генерал Гоуф, командир 7-й дивизии, также сообщил Хейгу: после «личной рекогносцировки» местности он убедился, что «любая последующая атака при дневном свете обречена на неудачу». И только генерал Хакинг, командир 1-й дивизии, был уверен в успехе. Хейг прислушался к мнению Хакинга.
Британские войска снова пошли в атаку; впереди шли волынщики Королевского хайлендского полка в шотландских килтах. Их безжалостно косил пулеметный огонь немцев. Когда Хейг приказал «на закате предпринять штыковую атаку», командиры на местах дали понять, что считают этот приказ ошибочным. Хейг отменил свое распоряжение, прибавив, что ждет успеха на следующий день. Но утром 10 мая на совещании с Хейгом все три командира дивизий, Хакинг, Гоуф и Уилкокс, однозначно заявили, что у них недостаточно артиллерийских снарядов для второго дня наступления.
Потери первого и, как оказалось, единственного дня наступления на хребет Обер составили 458 офицеров и 11 161 солдат. Весь день британцы показывали примеры личной храбрости. Героям были вручены три Креста Виктории. Но прорвать укрепления немцев не представлялось возможным, и Хейг признал, что возобновлять наступление не следует. «Наша атака закончилась неудачей, – написал генерал Чартерис в своем дневнике 11 мая, – причем полной неудачей, с тяжелыми потерями. Это голый и в высшей степени неприятный факт».
Среди тех, кто сражался на Ипрском выступе 13 мая, когда немцы начали массированный артиллерийский обстрел, был капитан Джулиан Гренфелл. Он находился на этом участке фронта с ноября прошлого года и дважды отмечался в рапортах за храбрость. Двумя неделями раньше он написал одно из самых цитируемых в Британии стихотворений о войне, «В бою» (Into Battle). Вот его последние четыре строфы:
Перед началом безумной бойни,
в часы томительных бдений ночных
его научат терпенью кони,
отвага и стойкость в крови у них!
Когда наутро сраженье грянет,
забудет он сразу же обо всем,
и радость его за рукав потянет
и ослепит его, как огнем.
Слепая радость пронзит до дрожи,
и в этот невыразимый миг
он будет знать, что без воли Божьей
его не сразит ни пуля, ни штык.
На линии фронта грохот и скрежет,
смерть поет надгробный псалом,
но день его крепко в объятьях держит,
и ночь укрывает своим крылом.
13 мая во время немецкого артобстрела Гренфелл был ранен в голову осколком снаряда. «Я головой остановил «джека джонсона», – писал он матери из эвакуационного пункта, – и череп мой слегка треснул. Но я быстро поправляюсь». Его эвакуировали в военный госпиталь в Булони. Из Англии к нему приехали родители. Сестре Монике не пришлось ехать так далеко – она работала медсестрой в соседнем военном госпитале, в Вимрё. Агония Гренфелла длилась десять дней. «Держи меня за руку, пока я не умру», – попросил он мать 25 мая. На следующий день он умер.
Необоснованность надежд на быструю и легкую победу показали события не только на Западном фронте, но и на полуострове Галлиполи. Брат Уинстона Черчилля, Джек, писал ему оттуда 9 мая: «Здесь опять начинается осадная война, как во Франции». Как и на Западном фронте, небольшие успехи сопровождались тяжелыми потерями, например, 12 мая у мыса Геллес подразделения гуркхов заняли мыс Текке. На следующий день пошли прахом все планы возобновить наступление флота в проливе: рано утором погибли 570 британских моряков, когда линкор «Голиаф» был торпедирован турецким торпедным катером, которым командовал немецкий морской офицер, лейтенант Фирле.
Осенью 1914 г. источником надежды для измотанных боями войск служили «ангелы Монса». В начале лета 1915 г. настроение союзников воплотилось в совсем другом образе. 15 мая газета Times опубликовала историю, которая быстро завоевала популярность на фронте: в апреле во время битвы на Ипре контратакующие солдаты нашли тело канадского солдата, распятого на двери амбара. Немецкие штыки, пронзившие его ладони и шею, не оставляли сомнений в том, кто его убил.
Подтверждений этой истории не нашлось, и, скорее всего, это выдумка, однако она быстро превратилась в легенду. Через три дня после появления статьи в Times канадский рядовой писал жене, что распят был не один канадец, а шесть и что рядом с их телами нашли надпись с советом канадцам «оставаться в Канаде». Другой канадский рядовой слышал, что в захваченом участке траншеи нашли канадского солдата с «ладонями, которые были пробиты большими гвоздями». Перед следующим боем «офицеры сказали нам не брать пленных – стрелять в ублюдков или колоть их штыком».
Эту историю впоследствии подхватили художники: сразу после окончания войны в Королевской академии в Лондоне был выставлен барельеф, изображавший немецких солдат, которые курили и играли в кости под распятием. Скульптор Дервент Вуд назвал свою работу «Канадская Голгофа» [80].
На хребте Обер неудачная артиллерийская подготовка и невозможность возобновить наступление на второй день из-за нехватки артиллерийских снарядов вызвали гнев сэра Джона Френча, солдаты которого гибли в неравном бою, хотя он сам приказал, чтобы 75 % артиллерийских снарядов приходилось на шрапнель и только 25 % на фугасы. Не упомянув об этом, он подробно рассказал о нехватке боеприпасов на хребте Обер полковнику Репингтону, военному корреспонденту газеты Times. Репингтон с радостью ухватился за эту информацию и опубликовал серию статей с критикой правительства, не способного вести войну. Это был первый серьезный вызов правящей Либеральной партии.
Сэр Джон Френч также направил в Лондон офицеров, чтобы они подробно изложили проблему лидеру консерваторов, Эндрю Бонару Лоу, и самому недовольному из министров правительства либералов, Дэвиду Ллойд Джорджу. Эта стратегия привела к тому, что Асквит был вынужден отправить в отставку правительство, состоявшее из одних либералов, уступить ряд главных постов своим соперникам консерваторам и учредить Министерство вооружений. Большинство политиков из обеих партий признавали, что войну больше нельзя вести как чисто партийную игру, без долгосрочного планирования и управления производством. Из шести миллионов снарядов, которые должна была получить армия к началу мая, удалось поставить только треть.
Первый отчет Репингтона о нехватке снарядов во Франции был опубликован 14 мая. Два дня спустя начальник Главного морского штаба Великобритании, адмирал Фишер, подал в отставку, предупредив лидера консерваторов о своей неудовлетворенности ходом кампании в Дарданеллах. Таким образом, нехватка снарядов на Западном фронте и неудача в Дарданеллах привели к тому, что 19 мая Асквит был вынужден сформировать коалиционное правительство, уступив требованиям консерваторов о равном представительстве во всех высших военных советах. В качестве компенсации за вхождение в правительство консерваторы настояли на том, чтобы Черчилля убрали из Адмиралтейства. Что и было сделано, несмотря на его сопротивление, а также на просьбы его жены Клементины, которая утверждала, что только ее муж обладает «сокрушительной силой», необходимой для противостояния немцам.
Новым главой Адмиралтейства стал лорд Бальфур, бывший премьер-министр правительства консерваторов. Китченер остался министром обороны, не отказавшись от планов наземной операции на полуострове Галлиполи и усиления войны на истощение на Западном фронте. 19 мая на Галлиполи, рядом с северным плацдармом, массированное наступление турецких войск численностью 40 000 человек было отбито 17-тысячным отрядом австралийцев и новозеландцев. То, что месяцем раньше представлялось как непрерывное наступление, пока весь полуостров не будет очищен от врага, превратилось в оборонительные бои с целью удержать два крошечных плацдарма негостеприимной земли. 22 мая в нескольких тысячах километров от Галлиполи 214 солдат, направлявшихся на полуостров из Шотландии, погибли в железнодорожной катастрофе у Гретна-Грин; это было самое крупное крушение поезда за 150-летнюю историю британских железных дорог