Интенсификация войны становилась очевидна, несмотря на вмешательство Вильсона. В тот же день, когда Ллойд Джордж отверг американское предложение, в Британии был создан департамент воинской повинности для координации призыва большего количества мужчин на действительную службу. Главой нового департамента стал местный политик и бизнесмен Невилл Чемберлен, чей кузен и близкий друг Норман воевал на Западном фронте [156].
По мере приближения Рождества 1916 г. и в период рождественских праздников появились все признаки того, что война будет продолжаться на всех фронтах. На Синайском фронте австралийские и новозеландские части оттеснили турецкие войска к Эль-Аришу и 21 декабря заняли этот город в пустыне. До границы с Палестиной оставалось каких-то три десятка километров. 23 декабря в Румынии армия Фалькенхайна захватила 10 000 военнопленных. Германия больше не могла рассчитывать на крайне необходимое ей продовольствие из одной из житниц Европы. 25 декабря русский царь приказом по армии объявил об отклонении предложения Вильсона. Через два дня немецкая подводная лодка в Эгейском море потопила французский линкор «Голуаз». 30 декабря государства Антанты официально отказались от предложения Бетман-Гольвега о переговорах как от «пустого и неискреннего». Через три дня кайзер заявил своему ближайшему окружению, что по окончании войны «побережье Фландрии должно стать нашим».
Рождественское перемирие 1914 г. осталось в прошлом. В 1916 г. на Западном фронте ни о каком братании не могло быть и речи. Французская фронтовая газета так описывала действия солдат к югу от Соммы: «На Рождество около двадцати наших скопились в гадкой траншее, отбитой у немцев, близ Абленкура. Мы попали сюда двадцать четыре часа назад, чтобы создать этот конкретный сектор. Наши люди прошли почти сорок километров пешком и только что провели четыре часа, дыша тошнотворной вонью автобусов. Они привезли продовольствие на трое суток, от которого что-то должно было остаться и после рождественского ужина. Вечером мы доедали то, что оставалось на дне наших вещмешков… тех, в которых хоть что-то осталось». В этом районе на Сомме, «залитом грязью, воды взять негде. Две армейские части – пришедшая на смену и уходящая – провели поистине кошмарную рождественскую ночь, не слишком обезнадеживающую… В третье военное Рождество на фронте наверняка есть еще несколько тысяч подразделений, у кого нет ничего, кроме снарядов, чтобы отпраздновать Рождество».
Многие питали надежду на то, что вмешательство президента Вильсона будет способствовать заключению мира. «Очевидно, война подходит к концу, – записал в дневнике в последний день 1916 г. уроженец Германии Артур Руппин, сионист, находившийся в Константинополе. – Вероятно, пройдет еще какое-то время, но 1917 г. принесет нам мир». Это было химерой. Несмотря на гибель, ранения и пленение многих сотен тысяч человек, несмотря на предложения Вильсона о перемирии, армии продолжали расти. Война не окончится и после двух с половиной лет смертоубийства. В последний месяц года с открытием железнодорожной линии Мурманск – Петроград возросла боеспособность России. К концу 1916 г. Россия имела под ружьем более девяти миллионов человек. У Германии было семь миллионов, Австрия, несмотря на понесенные потери в 800 000 убитыми и более миллиона ранеными, все еще сохраняла почти пятимиллионную армию.
1917 г. начался с потерь на море. У мыса Матапан немецкая подводная лодка торпедировала британский воинский транспорт «Иверния». Утонул 121 человек. Все они направлялись в Египет в качестве подкрепления британским войскам, которые гнали турок по Синайской пустыне в сторону Палестины. Через девять дней британцы вытеснили турок из пограничного Рафаха, захватив 1600 военнопленных. Весь Синайский полуостров, в то время считавшийся аванпостом Османской империи, оказался под контролем Британии.
Этой зимой в Лондоне уроженец Румынии, палестинский еврей Алекс Ааронсон, предложил Британии свою помощь в изгнании турок из Палестины. Его семейство уже создало шпионскую сеть на территории Палестины. Он был готов предоставить ее в распоряжение британцев. Их знание расположения колодцев и источников на территории между Газой и Беэр-Шевой должно было стать решающим фактором для помощи британским войскам, когда придет время наступления. Ааронсон, чье предложение после тщательных расспросов было принято, вернулся в Каир.
В начале 1917 г. в войне принимали участие одиннадцать европейских государств и Турция, основная часть территорий которой относилась к Азии. Совсем недавно в войну вступила Португалия. Ее войска уже присоединились к армиям Антанты на Западном фронте. Теперь в число союзников входили русские, британцы, французы, итальянцы, японцы, португальцы, сербы (с маленьким участком территории на юге страны), бельгийцы (таким же образом цеплявшиеся за кусок своей земли) и румыны (только что изгнанные из своей столицы). Британская армия включала воинские контингенты из Австралии, Новой Зеландии, Индии, Южной Африки, Вест-Индии и Канады, в состав блока Центральных держав входили Германия, Австро-Венгрия, Болгария и Турция.
Важную роль в войне играли национальные устремления. В Аравии набирала ход арабская революция. Британские офицеры, в том числе Т. Э. Лоуренс, приняли участие в ряде нападений на позиции турецких войск в районе Янбу-эль-Бахра на Красном море. Три британских военных корабля помогли арабскому лидеру эмиру Фейсалу три недели спустя захватить Эль-Ваджх. Чехи, словаки и поляки также рассчитывали осуществить свои национальные устремления в случае крушения Австро-Венгрии. Многие евреи надеялись, что поражение Турции может привести к некоторой форме еврейской автономии в Палестине. В январе один из членов шпионской сети, созданной семейством Ааронсон, вступил в контакт с австралийским военным патрулем на синайской границе.
Из всех великих держав только Соединенные Штаты продолжали сохранять нейтралитет, несмотря на гибель своих сограждан в результате немецкой подводной войны. «Войны не будет, – заверил соотечественников президент Вильсон 4 января. – Для нас принять в ней участие – это совершить преступление против цивилизации». Впрочем, через два дня Вильсон из разговора своего посла в Берлине с канцлером узнал, что мирные предложения кайзера, сделанные месяцем ранее, совсем не такие, какими кажутся. Немцы заявили о готовности «уйти из Бельгии», но на совершенно неприемлемых условиях: по словам канцлера, Германия намеревалась потребовать постоянной оккупации Льежа и Намюра, а также «других фортов и гарнизонов по всей Бельгии», «владения» бельгийскими железными дорогами и морскими портами и германского военного присутствия на территории Бельгии, которой вообще не будет позволено иметь свою армию.
Посол Джерард сказал канцлеру: «Похоже, вы не многое оставляете Бельгии, если не считать права короля Альберта пребывать в Брюсселе с почетной гвардией». Канцлер на это ответил: «Мы не можем позволить Бельгии быть аванпостом Великобритании».
Все дискуссии о будущем Бельгии вскоре перейдут в разряд чисто теоретических. Кайзер был на грани принятия решения, которое вынудит Америку вступить в войну. 9 января он председательствовал на коронном совете, на котором должен был решиться давно обсуждаемый вопрос о неограниченной подводной войне. Первым выступил начальник военно-морского штаба адмирал фон Гольцендорф, который заверил кайзера, что в случае начала неограниченной подводной войны Британия через полгода запросит мира. Кайзер спросил у адмирала, как торпедирование кораблей повлияет на Соединенные Штаты. «Даю вашему величеству слово офицера, что ни один американец не высадится на континенте», – ответил Гольцендорф. Гинденбург, выступивший следом, указал на огромное значение сокращения военных поставок странам-союзницам. Бетман-Гольвег, убежденный противник этой меры, сказал, что она будет способствовать вступлению американцев в войну, но, поняв, что армейское и флотское начальство его не поддерживают, попросил отозвать свое возражение.
Кайзер больше не колебался. Неограниченную войну немецких подводных лодок против всех кораблей, невзирая на то под каким флагом и с каким грузом они идут, предполагалось начать 1 февраля «с максимальной энергией». Цель этого решения, как объяснял командующий германским подводным флотом коммодор Бауэр командирам подводных лодок, «заставить Англию заключить мир и тем самым решить исход войны». В январе 1917 г., в последний месяц, когда еще действовали ограничения, немецкие подводные лодки потопили 51 британский корабль, 63 корабля других союзников и 66 кораблей нейтральных государств общим водоизмещением более 300 000 тонн, треть которых пришлась на долю британцев. Когда приемлемыми целями станут и американские торговые суда, эти цифры существенно возрастут.
В Австрии были не так уверены, что новый способ ведения войны может обеспечить убедительную победу. 12 января в Вене граф Чернин сообщил совету министров, что необходимо искать компромиссный мир. Эта возможность представлялась еще более насущной с точки зрения сохранения Габсбургской империи: в тот же день в Риме союзники выпустили декларацию, обещая поддержать национально-освободительную борьбу всех народов габсбургских доминионов, в первую очередь поляков, чехов, словаков, словенцев, хорватов, сербов и румын. 21 января президент Вильсон в своем ежегодном послании конгрессу «О положении в стране» заявил, что после войны должна появиться «объединенная Польша» – суверенное государство с выходом к Балтийскому морю. В последнюю неделю января эту идею публично поддержал русский царь. В поисках союзников в войне вековые угнетатели Польши предлагали стать ее освободителями. На юге России в лагере для военнопленных румыны, воевавшие в австрийской армии, подписали клятву сражаться против их бывших господ из династии Габсбургов.
В январе на Западном фронте конфронтация между противостоящими армиями, не отмеченная никакими наступательными действиями, сводилась к непрестанной борьбе с артиллерийским и снайперским огнем, а также с грязью. 12 января поэт Уилфред Оуэн был среди тех, кто выдвинулся на передовую в районе Бомон-Амель на четырехсуточную смену. Вернувшись на запасные позиции своего батальона, он написал матери: «Не вижу повода вводить тебя в заблуждение относительно этих последних четырех дней. Я побывал в седьмом круге ада. Я был не перед ним, я был прямо в нем. Я находился на передовом посту, то есть в «укрытии» посередине нейтральной полосы». В этом укрытии «теснились», как он написал, двадцать пять человек. «Он был примерно на полметра залит водой, выше – около полутора метров свободного пространства. Один выход был взорван и заблокирован. Но оставался еще другой. Немцы знали, что мы там, и решили с этим покончить».