Сразу за приоткрытой уличной дверью была небольшая прихожая с плетеным ковриком на дощатом полу и вешалкой, на которой висела кожаная куртка, похожая на Машину, только на крючках, а не на «молнии». Из прихожей вели две двери, на одной висел замок, а вторая тоже была приоткрыта. Никита уверенно направился туда, друзья последовали за ним.
Маша ожидала, что в кузнице будет очень жарко и дымно, но здесь было прохладней, чем в кухне хлопотливой тетушки Душки. Посреди комнаты стояла наковальня, а на ней лежала решетка. Кузнец, такой же хмурый и черноволосый, как Никита, мрачно взглянул на них.
– Здравствуйте, господин Кожаный! – сказали ребята вразнобой.
– Пап, опять решетки? – спросил Никита.
Кузнец не ответил ни ему, ни ребятам, только ухнул молотом по наковальне мимо алеющих прутьев…
– А мама где? – не отставал Никита. – Почему замок на двери?
– Дядю твоего, конюха, арестовали. Помогал шарлатанам. Это я для него решетки… – Кузнец не договорил и еще раз ухнул молотом так, что искры полетели.
– Так где мама? – повторил Никита.
– Обиделась… – проговорил кузнец, отвернулся и начал пить воду из ковшика.
– Так она к бабушке ушла? За то, что ты решетки для дяди Луки Подкованного делаешь? – на удивление спокойно уточнил Никита.
– Ну…
В кузнице воцарилась тишина. Никита стоял, молча глядя на медленно остывающие решетки. Но Натка и Илья с тревогой смотрели на него.
– Это тюремные решетки? – спросила Маша. Ей никто не ответил.
– Хочешь, иди тоже к бабушке, – тихо сказал кузнец. – Что мне было делать? Если я сегодня откажусь, завтра я и вы со мной за решеткой окажетесь…
– Папа, – так же тихо, но твердо сказал Никита. – Бросай эту фигню. У тебя срочная работа. Ты должен немедленно сделать броню для Маши Некрасовой, сквозняка, который свергнет Мудреного.
Маша подняла голову и пристально посмотрела в глаза мужчине. Что-то подсказывало ей, что именно сейчас ей лучше не задавать вопросов.
– Снимай куртку, – приказал Никита, и девочка моментально повиновалась, отвязав сначала от пуговицы шапочку с синим огоньком.
Кузнец начал внимательно осматривать куртку, цокнул языком при виде «молнии», запыхтел, как ежик, пройдясь пальцами по подкладке, потом куснул рукав и задумался.
– Ей нужно защитить грудь и спину, – сказал Никита, – с остальным сама справится.
– Кольчужку, что ли, пришить, – глубокомысленно произнес кузнец.
– Нет, что-нибудь понадежней. Лист железа вшить в подкладку, как у балаганщиков, чтоб не гремел…
– Смеешься? – спросил отец, презрительно окинув взглядом Машу. – Такая козявка если и поднимет потом куртку, то носить точно не сможет. Как минимум десять лишних кило!
– А это что за материал? – указал на решетки Илья.
Все замолчали и уставились на решетки. Те, даже остынув, сохранили огненную переливчатость, словно только что их достали из пламени. Цвет прутьев был неровный, оранжевый, желтый и красный хаотично смешивались с полосками обычного серо-стального цвета, по которым изредка пробегали синеватые искры.
– Обычная сталь, – нехотя произнес кузнец, отворачиваясь от ненавистных решеток.
– Обычная? – сузил глаза Никита.
– Ну, не совсем, – сдался отец, – переплавленная драконами в стародавние времена и триста лет хранившаяся в кладовой синего гнома.
– Синего гнома? – переспросила Маша, ей показалось, что подобный рецепт она уже слышала. Но ее вопрос потонул в визге, который устроили ее друзья.
– Папа, это же то, что надо! – завопил Никита.
– В общем-то, да, – словно нехотя произнес кузнец, – прочная, тонкая и легкая, не гремит, не звенит, защищает от огня и холода, в воде не тонет… Можно было бы всю курточку оформить, чешуйками… Но как я объясню думакам, куда делись решетки?
– Папа, девочка маленькая, худенькая, ей немного надо. А остаток пусти на решетки со слабинкой. Думаки не сообразят, а узникам, глядишь, шанс на побег, – рассудил Никита.
– Ты думаешь? – уже заинтересованно проговорил кузнец. – А ну-ка!
Отец с сыном склонились над Машиной курточкой. Работа закипела…
А Маша зачарованно смотрела на двух кузнецов, большого и маленького, и думала о загадочном синем гноме, у которого в кладовой чего только нет…
– Пойдем, – потянул ее за руку Илья. – Это надолго.
Но не успели они выйти за дверь, как по руке Маши, не защищенной теперь курточкой, больно стукнула дробинка. У стены стояли три нарядные девушки. Бруния прижала к губам уже знакомую Маше трубочку, Инесса откинула назад копну мелких косичек и поудобнее взялась за рукоять дубинки, и только Яна спокойно стояла с гордым и снисходительным видом, словно принцесса крови, но, несмотря на то что руки у нее были пусты, казалась еще более опасной, чем ее подруги.
– Чему обязаны? – осведомилась Маша. Натка отступила за ее спину, а Илья стоял неподвижно.
– Не зовите кузнеца, – ласково улыбнулась Яна, – иначе ему прямо сейчас придется давать объяснения по поводу того, куда делись излишки драконьей стали. Кстати, твоя миленькая блузочка с броней не смотрится.
– О чем речь? – спросила Маша. – На моей куртке, совершенно обычной для моего мира, сломался металлический замок, Никита утверждает, что его отец может починить…
– А мой отец утверждает, что поддельная драконья сталь, отнятая у шарлатанов, годится для решеток, но не годится для брони, потому что начнет сжиматься на носителе и раздавит его. Якобы шарлатаны подготовили ее на доспехи думакам.
– Она врет, – неуверенно сказал Илья, – драконью сталь невозможно заколдовать, от нее отскакивает магия…
– Да ну? – подняла брови Яна. – А ты не задумался, почему такой драгоценный материал пошел на решетки для обычного конюха?
– А с каких пор обычных конюхов сажают за решетку? – звенящим голосом спросил Илья.
– Это не ваше дело, дети, – презрительно сказала Яна. – Не вмешивайтесь в дела своих родителей. Учитесь, овладевайте профессией, чтобы принести пользу Родине.
– Яна, как мило, что ты пришла нас предупредить, – поспешно сказала Маша, хватая за рукав разошедшегося Илью, чтобы он успокоился и не наговорил лишнего. – Но уверяю тебя, я далека от мысли носить броню из серебра или – как ты сказала – драконьей стали? Это из шкурки дракона, что ли? Гринписа на вас нет. В общем, я просто заблудилась и хочу попасть домой, именно поэтому я и учусь в Академии. А всякие битвы, интриги и политика – это не для меня. Увольте.
– Рада, что хоть один из вас обладает головой на плечах, – проронила Яна, с сомнением окидывая Машу взглядом. – Хотя что с вас взять, компания дурно одетых уродов: двое в броне, один в форме, а эта вообще в мешке.
Затем она повернулась и пошла прочь вдоль по улице. За ней Инесса, не выпуская из рук дубинки. Бруния напоследок подошла к Маше вплотную и прошипела:
– Прикидываешься дурочкой? Думаешь, одурачила нас? Ты действительно дура – мы все равно сильнее. Передай кузнецу, что решетки будут взвешены на весах, и если хоть одного грамма не досчитают…
– Какие красивые волосы! – с чувством произнесла Маша, разглядывая белокурые пряди. – Чем красишь?
Илья закашлялся, а Бруния одарила Машу таким взглядом, что Натка за ее спиной пискнула от страха.
– Бруния! – позвали девушку подруги.
– Давай, сквознячка. Еще поговорим о том, кто редиску под землей красит, – с этими словами Бруния ушла.
– Ну ты даешь! – завопил Илья. – Обломала Брунию! Она рыжей была, а теперь два года ходит в блондинках, утверждает, что удалась в породу троюродного дедушки, незаконнорожденного потомка легендарного рыцаря Серебряного. Откуда ты узнала?
Маша готова была сама себя выпороть. Ведь Илье не объяснишь, что в Машином мире все красят волосы, уже в пятом классе половина знакомых девчонок пришла с мелированием.
– Пошли обратно к кузнецу, – прервала она восторги Ильи.
Кузнец их предупреждения выслушал спокойно.
– Бред тигрового ежика! – заявил он. – Все равно часть металла теряется при переработке. А что касается сжимающихся доспехов… Хорошо бы спросить у шарлатанов, но… Правда, считается, что на драконью сталь нельзя наложить заклятие. Думаю, ерунда, выеденного яйца не стоит. Не волнуйся, мы потренируемся – на мышках.
Последняя фраза кузнеца была встречена с восторгом, которого мыши явно не разделяли, если вообще водились в шумной полной пара кузнице.
Глава 20Еще один Освободитель?
На следующий день Никита принес Машину куртку прямо к первому уроку.
– Неужели уже готова? – ахнула Маша, с некоторой опаской надевая броню – а вдруг сожмется?
– Отец всю ночь работал, не кузнец, а ювелир просто, ты попробуй сквозь ткань, какие чешуйки, – с понятной гордостью за отца произнес Никита.
Маша послушно провела рукой по подкладке – было такое ощущение, что под тонким шелком прощупывается крокодилья кожа, как у мамы на ее любимой сумке.
– А зачем чешуйки? – вклинился в разговор Илья.
– Это чтобы гнулось и не ломалось, а то она будет как сундук на двух ножках. Попробуй согни – видишь, чешуйки друг к другу прижались? Этой броне сносу нет, куртку можно порвать, а то, что внутри, и через сто лет останется как есть.
– Боже мой, надеюсь, твой отец не очень сильно устал? – с запоздалым раскаянием спросила Маша, привязывая маленькую шапочку с синим фонариком на место.
– Да нет, ему в радость. Он считает, что работал на Освободителя.
– Никита, – осторожно сказала Маша, – а что, если не я Освободитель?
– Бред тигрового ежика, – уверенно сказал Никита.
Первый урок был в башне Александра Нескучного. Когда друзья вошли, там уже сидели ученики, в том числе и Яна с компанией. Яна снисходительно поздоровалась с ними, в то время как Бруния и Инесса преувеличенно старались не обращать на них внимания.
– С чего это она так любезна? – удивился Никита. Ему никто не ответил.
Вошел магистр, как всегда, в лоскутном одеянии, усталый и чем-то недовольный.