— Моему терпению тоже пришел конец, и я тоже мечтаю сбежать отсюда. Ну что, легче стало?
— О да! — вздохнула Кейра.
— Мы сбежали из китайского застенка, значит, и отсюда смоемся без особого труда.
Кейра устремила взгляд на море.
— Что с тобой?
— Я сегодня видела во сне Гарри.
— Хочешь туда вернуться?
— Хочу снова его увидеть. Гарри не впервые мне снится, он часто навещал меня по ночам в тюрьме Гартар.
— Вернемся в долину Омо, я ведь обещал, что отвезу тебя туда.
— Не уверена, что меня там ждут, да и поиски наши бросать нельзя.
— Они нам слишком дорого обошлись, и я больше не хочу подвергать тебя опасности.
— Не обижайся, но из Китая я вернулась в лучшей форме, чем ты, хотя принимать решение все равно должны мы оба.
— Моя точка зрения тебе известна.
— Где твой фрагмент?
Я подошел к ночному столику, выдвинул ящик, достал камень и вернулся на террасу. Кейра сняла с шеи цепочку с кулоном, положила на стол, сложила два фрагмента вместе, и чудо, свидетелями которого мы стали на острове Наркондам, повторилось.
Цвет фрагментов стал сине-лазоревым, и они ярко засветились.
— Хочешь на этом остановиться? — спросила Кейра, глядя на угасающее мерцание камней. — Если я вернусь в долину Омо, не разгадав эту тайну, не смогу работать в полную силу, буду дни напролет думать, что открыл бы нам этот предмет, собери мы все фрагменты. И вообще — одно обещание не отменяет другого: ты обещал, что я продвинусь в исследованиях на сотни тысяч лет. Так вот — я не забыла!
— Я помню все свои обещания, Кейра, но это было до того, как на наших глазах убили священника, и до того, как мы едва не свалились в пропасть, а также до того, как мы упали со скалы в реку, после чего ты оказалась в китайской тюрьме! Но главное — мы не знаем, в каком направлении искать.
— На Крайнем Севере: точнее не скажу, но это уже ниточка.
— Почему там, а не где-нибудь еще?
— Да потому, что это направление указывает текст на геэзе. Я все время об этом думала, пока сидела в Гартаре. Нужно вернуться в Лондон, я должна попасть в библиотеку Академии и пообщаться с Максом, у меня есть к нему вопросы.
— Хочешь вернуться к своему издателю?
— Не дуйся, это просто смешно. Я не сказала, что хочу увидеться с ним — только поговорить. Он работал над переводом рукописи и, возможно, что-то нашел, нам пригодится любая информация. Я хочу кое-что проверить.
— Тогда возвращаемся, Лондон — хороший предлог сбежать с Гидры.
— Если не возражаешь, давай заскочим в Париж.
— Чтобы увидеться с Максом?
— С Жанной! И с Айвори.
— Я полагал, что старый профессор покинул музей и отправился в путешествие.
— Я тоже отправилась в путешествие, а потом, как видишь, вернулась. Может, он тоже уже дома, а?
Кейра пошла собирать вещи, а я готовить мою мать к мысли о скором расставании. Уолтер расстроился, узнав о нашем отъезде. Он израсходовал отпуск за два года, но надеялся провести конец недели на Гидре. Я предложил ему не менять планов и встретиться со мной на следующей педеле в Академии, где я решил появиться. На сей раз я не позволю Кейре вести поиски одной, особенно после того, как она изъявила желание «заскочить» в Париж. Я взял два билета до Парижа.
Амстердам
Айвори задремал на диванчике в гостиной. Вакерс прикрыл его пледом и ушел к себе. Он лег, но долго не мог уснуть, размышляя, как поступить. Старый друг нуждался в помощи, но пойти ему навстречу означало скомпрометировать себя. Быть уличенным в предательстве за несколько месяцев до отставки не лучшая перспектива. Он встал рано и приготовил завтрак. Свисток чайника разбудил Айвори.
— Короткая вышла ночь, не так ли? — спросил он, устраиваясь за кухонным столом.
— Это еще слабо сказано, — кивнул Вакерс, — но наш поединок того стоил.
— Я не заметил, как отключился, со мной это впервые. Сожалею, что навязал вам свое присутствие.
— Бросьте, дружище, надеюсь, старик «Честерфилд» не показался вам слишком жестким.
— Думаю, он будет помоложе меня, — ухмыльнулся Айвори.
— Не льстите себе, диван перешел ко мне по наследству от отца.
За столом повисло молчание. Айвори пристально взглянул на Вакерса, допил чай, съел тост и встал.
— Не стану дольше злоупотреблять вашим гостеприимством и вернусь в гостиницу.
Вакерс молча смотрел, как Айвори идет к двери.
— Благодарю вас за чудесный вечер, друг мой, — продолжил Айвори, беря пальто, — выглядим мы оба ужасно, но никогда еще игра не была такой захватывающе интересной.
Он застегнул пуговицы и сунул руки в карманы. Вакерс так и не промолвил ни слова.
Айвори пожал плечами, взялся за ручку и в это мгновение заметил лежавший на столике листок, с которого Вакерс не сводил глаз. Поколебавшись, Айвори взял бумажку и увидел записанную последовательность цифр и букв. Вакерс все так же сидел на стуле в кухне и смотрел на него.
— Спасибо, — прошептал Айвори.
— За что? — буркнул Вакерс. — Вы же не станете благодарить за то, что, воспользовавшись моим гостеприимством, обшарили все ящики и украли код доступа к моему компьютеру?
— Нет, до такой наглости я не дойду.
— Вы меня успокоили.
Айвори закрыл за собой дверь. Ему нужно было собрать вещи и успеть на «Талис». Он вышел на улицу и остановил такси.
Вакерс ходил по квартире от входной двери к гостиной. И напряженно размышлял. Решившись наконец, он поставил чашку на столик и направился к телефону.
— Говорит Амстердам. Предупредите остальных: всем необходимо собраться сегодня вечером, в 20.00, телефонная конференция.
— Почему вы действуете через меня? — удивился Каир.
— Мой компьютер вышел из строя.
Вакерс повесил трубку и пошел готовиться к разговору.
Париж
Кейра помчалась к Жанне, я не хотел быть третьим лишним и решил отправиться в Марэ, к антиквару, торгующему лучшими оптическими приборами в столице: раз в год я получал на свой лондонский адрес его каталоги. Большая часть предметов была мне не по карману, но за просмотр денег не берут, а мне нужно было убить три часа.
Когда я вошел, старый антиквар сидел за столом и чистил великолепную астролябию. Он не обращал на меня ни малейшего внимания, пока я не замер перед армиллярной сферой редкостной красоты и изящества.
— Модель, которой вы залюбовались, молодой человек, была изготовлена Гуалтерусом, или Готье, Арсениусом[5], если вам так больше нравится. Некоторые считают, что вместе с ним это маленькое чудо создавал его брат Реньериус, — сообщил антиквар.
Он встал, открыл витрину и подал мне драгоценную вещицу.
Армиллярная сфера
— Это один из самых прекрасных предметов, изготовленных во фламандских мастерских в XVII веке. Они делали только астролябии и армиллярные сферы. Готье был родственником математика Гемма Фризиуса[6]. В одном из его трактатов, опубликованных в Антверпене в 1553 году, содержится самое раннее изложение принципов триангуляции и метод определения географических координат. Вещь, на которую вы смотрите, редчайший экземпляр, и цена у него соответствующая.
— То есть?
— Астролябия не имела бы цены, будь она подлинником, конечно, — пояснил антиквар, убирая сферу. — Эта, увы, всего лишь копия, изготовленная, вероятней всего, в конце XVIII века богатым голландским торговцем, пожелавшим произвести впечатление на окружающих. Мне скучно, — со вздохом продолжил старик. — Me хотите выпить со мной чашечку кофе? Я так давно не беседовал с астрофизиком.
— Как вы узнали? — изумился я.
— Мало кто умеет так ловко обращаться с такого рода прибором, а на торговца вы не похожи, так что особая проницательность тут не нужна. Что вы ищете в моей лавке? У меня есть несколько предметов по вполне разумной цене.
— Наверное, я вас разочарую, но меня интересуют лишь футляры от старых фотоаппаратов.
— Что за странная идея… Впрочем, никогда не поздно начать собирать новую коллекцию; позвольте я покажу вам одну вещь, которая наверняка приведет вас в восторг.
Старый антиквар снял со стеллажа толстый, переплетенный в кожу фолиант. Он бережно положил его на стол, поправил очки и начал листать со всеми возможными предосторожностями.
— Вот, — сказал он наконец, — взгляните: это рисунок армиллярной сферы, искусно изготовленной Эразмом Хабермелем[7], конструировавшим математические инструменты для императора Рудольфа Второго.
Я склонился над гравюрой и с удивлением обнаружил изображение предмета, очень похожего на тот, что мы с Кейрой нашли под лапой каменного льва на вершине горы Хуашань. Я сел на подставленный антикваром стул и принялся внимательно рассматривать удивительный рисунок.
— Поразительно изящная и точная работа. — прокомментировал старик из-за моего плеча. — В армиллярных сферах меня всегда завораживало не столько то, что они позволяют определить положение звезд на небе в определенный момент, сколько то, чего они не показывают, но мы все-таки это угадываем.
Последние слова старика заинтересовали меня, и я оторвался от бесценного фолианта.
— Пустота и ее друг время! — весело провозгласил он. — Что за странное понятие — пустота. Пустота полна невидимых глазу вещей. А время, которое течет и все преображает, изменяет бег звезд и неустанно баюкает бесконечный космос? Оно приводит в движение огромного паука жизни, снующего по паутине Вселенной. Время — загадочное измерение, и мы ничего о нем не знаем, согласны? Вы удивлены, и мне это нравится: я уступлю вам книгу по цене, которую сам за нее заплатил.
Антиквар наклонился и шепнул мне на ухо сумму, которую хотел получить. Я так скучал по Кейре, что купил фолиант.
— Приходите еще, — сказал антиквар, провожая меня до двери, — я покажу вам другие диковинки, вам будет интересно, — весело промолвил он, запер за мной дверь на ключ и исчез в задней комнате.